- Все, казаки, пошли дальше. Не волнуйтесь, не подведу...

Челн с разведчиками снова бесшумно заскользил вниз по Дону. Сверху светили луна и звезды, а вокруг стояла тишина, нарушаемая только шелестом зарослей камыша и "пением" лягушек. Оставшийся путь до моря прошел без приключений, засада после Казачьего Ерика оказалась единственной. В других протоках, доступных для больших морских стругов, она скорее всего тоже есть, но обнаружить тихо крадущуюся казачью флотилию не сможет. Перекрыть же все мелкие протоки - для этого не хватит никаких сил, чем казаки всегда успешно пользовались. А турецкий гарнизон пусть сидит в Азове, и носа за крепостные стены ночью не высовывает. Целее будет.

Обратно прошли быстрее - таиться уже не было смысла. Трегубов доложил атаману результаты вылазки, особо подчеркнув роль Ивана. Атаман аж крякнул от удовольствия. С такой разведкой можно большие дела творить! Хотели сразу же выступить, но не тут-то было. Казаки быстро подготовились, а вот у московских стрельцов, непривычных к такому роду действий, возникла заминка. Как ни выходил из себя командующий всем отрядом полковник Косагов, но быстрее от этого дело не двигалось. В конце концов, с грехом пополам, флотилия отошла от берега и направилась ко входу в Казачий Ерик. Впереди шел атаманский струг, на носу которого расположился Иван, и снова проверял обстановку. Но все было тихо, и казачьи струги беcтелесыми тенями скользили между стен камышей, иногда лишь появляясь на лунной дорожке на воде. Но со стен Азова заметить это было невозможно, и казачья флотилия беспрепятственно шла вперед.

Камышовые заросли редеют, а впереди открывается широкая водная гладь. Струги выходят из гирла Дона, и ставят паруса, пользуясь легким попутным ветром. Настроение у всех сразу же улучшилось, раздались шутки и смех. Атаман разрешил отдыхать, а сам прошел на нос, где по-прежнему сидел Иван и внимательно вглядывался в ночную темноту. Которая, впрочем, уже потихоньку отступала - небо на востоке начало светлеть.

- Ваня, что-то не так?

- Возле Таганьего Рога какие-то корабли стоят. А скоро рассвет. Ветер слабый, далеко уйти не успеем, все равно заметят.

- Турки?

- Больше некому. Причем не купцы, купцам там делать нечего.

Атаман недовольно фыркнул, и стал говорить вполголоса, чтобы никто не слышал.

- Эх, если бы не эти стрельцы московские... Сколько времени из-за них потеряли... Ладно, ты пока подремай, по сторонам сейчас есть кому смотреть. Ну, а ежели там действительно турки, и нас заметят... Петро говорил, что ты и со стругом можешь то же проделать, как там - в ерике?

- Могу.

- И турки наш струг вообще не увидят?!

- Могу сделать, чтобы вообще не увидели. Могу сделать, чтобы за корягу на воде приняли. А могу сделать так, что увидят струг, да не в том месте, где мы находимся на самом деле. Морок наведу на пушкарей, и они будут палить туда, где ничего нет.

- Ну, Иван!!! Ежели это правда, то... Ладно, отдыхай пока. Рассветет, тогда и будет ясно, что дальше делать...

Иван устроился поудобнее, и вскоре уснул, но спать пришлось недолго. Разбудили его крики и шум гребцов, рассаживающихся по местам. Проснувшись окончательно и оглядевшись, он все понял. Уже окончательно рассвело, и под северным берегом залива - возле мыса Таганий Рог были хорошо видны турецкие боевые галеры. Иван насчитал семь штук, но кто-то мог быть скрыт за корпусами ближайших кораблей. Турки тоже заметили казачью флотилию, спешно снимались с якоря и разворачивались в погоню. Ветер, как назло, еще больше стих, и вся надежда была теперь только на весла. Но бежать казаки не собирались. Флотилия из двадцати пяти стругов развернулась, выстроилась полумесяцем, и пошла на сближение с противником. Вскоре турки тоже снялись с якорей и стали выстраиваться для боя.

Иван внимательно рассматривал разворачивающуюся перед ним картину. Девять крупных галер - серьезный противник. Связываться с таким опасно, если там не струсят при виде казаков. Похоже, не струсили...

Противники быстро сближались, идя навстречу друг другу. Более легкие и маневренные струги начали было охватывать турецкую эскадру с двух сторон, но тут ситуация неожиданно изменилась. Восемь стругов, в которых находились московские стрельцы, резко повернули и направились к берегу - в сторону донских гирл, откуда вышли совсем недавно. Тут же посыпались ругань и проклятия на головы беглецов. Флотилия казаков уменьшилась на треть, и остановилась. Струги сблизились, чтобы решить, что делать дальше. Следовало хорошо подумать - а стоит ли в такой ситуации вообще связываться с турками. Атаман думал недолго, и принял решение.

- Трем стругам отвлекать со стороны берега, но близко не подходить. Остальные заходят со стороны моря. Берем сначала крайнюю галеру, а потом, если все хорошо пойдет, - адмиральскую. Ко мне близко не подходить, пока не схвачусь с турком. А как схвачусь, сразу ко мне. Все понятно, казаки?

- Понятно, атаман! Не впервой!

- Ну, с богом!

Атаман Михайло Самаренин снял шапку и перекрестился. Его примеру последовали все остальные. Снова весла ударили по воде, и легкие казачьи суденышки стали быстро набирать ход, охватывая турок с двух сторон. Адмиральская галера была уже опознана благодаря флагу, но не она была первоочередной целью, поскольку находилась в глубине строя. Дело оставалось за малым - сойтись вплотную, и забраться по высокому борту на палубу турецкого корабля. Правда, сначала надо преодолеть плотный артиллерийский и ружейный огонь со стороны турок, которых перспектива абордажного боя совершенно не устраивает. Но избежать боя уже не удастся. Противники неслись навстречу друг другу, налегая на весла. И вскоре первыми заговорили турецкие пушки. Со вполне предсказуемым результатом - ни одно ядро не попало в цель. Очевидно, турки на это и не рассчитывали, а хотели напугать казаков. Со стругов огня не открывали, так как это было бессмысленно.

Строй турецких кораблей приближался, и тут струги разделились. Три ушли на фланг, обращенный к берегу, ведя беспокоящий огонь из фальконетов, а остальные повернули в сторону моря, и довольно быстро оказались в мертвой зоне для кораблей противника, находящихся в центре. Теперь по ним могли беспрепятственно вести огонь только две крайних галеры, но казаки не собирались играть роль мишеней, и близко не приближались.

Для наблюдающего бой со стороны ситуация могла показаться тупиковой. Тяжелые турецкие галеры удерживали казачьи струги на расстоянии огнем своей артиллерии, пытаясь занять более удобную позицию для стрельбы, а казаки не позволяли им это сделать, используя свое преимущество в скорости и маневренности. Почему-то они не шли на привычный им абордаж. Но вот один струг отделился от своих товарищей, и помчался к корме галеры, находящейся с краю. Прямо под огонь ее кормовых пушек. Расстояние быстро сокращалось, и казалось, что безрассудных смельчаков может спасти только чудо...

И чудо произошло. С кормы турецкого корабля грянул залп почти в упор, и она окуталась дымом. Но... Картечь вспенила воду в стороне от струга! Струг же продолжал рваться вперед, перезарядить орудия турецкие канониры не успеют. В ответ затрещали выстрелы казачьих ружей и фальконетов, сметая с палубы всех, кто рисковал высунуться. Еще немного, и струг оказывается прямо под кормой галеры, в мертвой зоне для ее пушек. А в следующее мгновение абордажные крючья взлетели в воздух, намертво впившись в фальшборт. Тут же раздался леденящий душу, и страшный для всех турок крик.