Эта книга, как и все предыдущие, была написана вне рамок заказа, финансирования, прямой или косвенной поддержки со стороны каких-либо государственных, академических, общественно-политических структур. В то же время поиск, сбор и перевод огромного массива архивных документов потребовал значительных усилий и затрат. Мне удалось решить такую задачу лишь благодаря разносторонней помощи десятков людей, в большинстве своем неизвестных мне даже по именам. Я горячо и искренне благодарю каждого из них и своим приятным долгом считаю отметить особый вклад Петра Чернышева (Украина), Игоря Гуменного (Украина), Михаила Горфункеля (Великобритания), Сергея Горшенева (Россия), Ильи Домбровского (Нидерланды), Алексея Жарова (Россия), Дмитрия Кирикова (Германия), Рихарда Лехманна (Украина), Сергея Петрова (Россия), Василия Ристо (Германия), Александра Фишера (США).

На рассвете 22 июня 1941 г. войска гитлеровской Германии вторглись на территорию СССР. Три недели спустя немецкие генералы могли констатировать, что первая задача, поставленная перед ними по плану «Барбаросса» («Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено…» ), в основном уже выполнена.

Выдвижение «танковых клиньев» было глубоким и быстрым. Противник занял Литву, Латвию, почти всю Белоруссию, Западную Украину, форсировал Буг, Неман, Западную Двину, Березину, Горынь и Случь, вышел к Днепру. 10 июля немцы заняли Псков, 16 июля — Смоленск.

Две трети расстояния от западной границы до Ленинграда и Москвы были пройдены. Танковые дивизии вермахта преодолели по 500 и более километров советских дорог. За первые 20 дней войны немцы заняли территорию площадью порядка 450 тыс. кв. км, что примерно в 2 раза больше территории Польши, оккупированной вермахтом в сентябре 1939 г., и в 3 раза больше территории Бельгии, Голландии и северо-востока Франции, захваченных вермахтом в мае 1940 г. (см. рис. 1).

Войска Прибалтийского и Западного особых военных округов (более 70 дивизий, 1 млн человек) были разгромлены, рассеяны по лесам или взяты в плен. Чуть позднее то же самое произошло с Юго-Западным и Южным фронтами. «Отступление боеспособных войск противника» было успешно (для немцев) предотвращено — за Днепр и Западную Двину смогли отойти лишь разрозненные остатки некогда огромной армии; командиров дивизий, которые смогли вывести полторы тысячи человек с дюжиной пулеметов и парой пушек (т. е. сохранить порядка 10–15 % личного состава), отмечали в приказах как особо отличившихся…

К 6–9 июля войска Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов потеряли 11,7 тыс. танков, 19 тыс. орудий и минометов. [1] Особенно тяжелые, практически невосполнимые потери понесли танковые войска — крупнейшие в мире советские танковые войска, на создание которых был потрачен многолетний труд и огромные материальные ресурсы. Уже 15 июля 1941 г. остатки мехкорпусов начали официально расформировывать. Авиационные дивизии и полки ВВС западных округов потеряли не менее 80–85 % самолетов; впрочем, и оставшиеся в списках боевые машины в большинстве своем считались неисправными. В итоге к 1 августа 1941 г. советские ВВС потеряли 10 тыс. самолетов (в четыре раза больше, чем было у люфтваффе на Восточном фронте), из которых 5240 числились как «неучтенная убыль». [4]

Стремительная потеря огромных территорий с неизбежностью повлекла за собой потерю гигантских запасов военного имущества, по какой-то причине сконцентрированного у западных рубежей Советского Союза. По данным ГАУ (Главное артиллерийское управление), из 40 артиллерийских складов, расположенных до линии Ленинград, Нежин, Кременчуг, удалось эвакуировать только 11. В приграничных округах были потеряны также сотни тысяч тонн ГСМ, десятки миллионов индивидуальных перевязочных пакетов, огромное количество продовольствия, фуража, обмундирования…

Не приходится удивляться тому, что к середине июля многим немецким генералам кампания на Восточном фронте показалась уже завершенной — они представить себе не могли, что армия, понесшая такие потери, окажется способной к дальнейшему сопротивлению. Да, «битые гитлеровские генералы» в конечном счете ошиблись, и война закончилась в Берлине, но наша радость по этому поводу — со слезами на глазах. То, что было легко и быстро потеряно за 3–4 месяца лета — осени 41-го года, пришлось возвращать ценой беспрерывного трехлетнего кровопролития, ценой жизни миллионов солдат на фронте, миллионов мирных жителей на оккупированных территориях. В целом на линию границы 41-го года Красная Армия смогла вернуться лишь к июлю — августу 1944 г. Это в целом; в частности, например в Прибалтике, бои продолжались до весны 1945 года.

И все же самым невероятным во всей этой истории следует признать не высокие темпы и глубину наступления вермахта, не огромные цифры потерь Красной Армии — а удивительные (неправдоподобно малые) потери противника. Наступающий, причем чрезвычайно успешно наступающий вермахт нес потери в десятки раз меньшие , чем обороняющаяся Красная Армия.

Вот, например, 6-я танковая дивизия вермахта (Группа армий «Север»). Пример этот примечателен тем, что 6-я тд была вооружена хуже всех — основу ее танкового парка составляли легкие чешские танки образца 1935 г. (Pz-35(t) по немецкой системе обозначений), устаревшие технически и весьма изношенные многолетними маршами, походами и боями. 24 июня у реки Дубиса (Литва) 6-я немецкая танковая столкнулась во встречном бою со 2-й танковой дивизией Красной Армии, имевшей на вооружении, кроме всего прочего, 31 новейший тяжелый танк КВ. Для советской дивизии танковое сражение закончилось полным разгромом, потерей матчасти и гибелью командира. 6-я немецкая тд потеряла 24 июня всего 121 человека (31 убит, 18 пропали без вести, 72 ранено). [5] Менее одного процента штатной численности.

И это — самый тяжелый день и самые большие потери. 28 июня 6-я танковая дивизия форсирует полноводную Даугаву — естественный оборонительный рубеж стратегического значения. Потери: 3 убитых, 14 раненых. [6] Переправившись на северный берег, немецкая танковая дивизия устремилась к Пскову. 4–6 июля она разгромила во встречном бою части 163-й моторизованной и 3-й танковой дивизий Красной Армии, прорвала линию ДОТов Островского укрепрайона, форсировала пару мелких речушек. Потери за три дня: 28 убитых, 55 раненых. [7]

Вот еще одна немецкая дивизия, 11-я танковая. Уровень потерь личного состава — один из самых высоких среди всех танковых дивизий вермахта: к 3 июля потери дивизии составили 923 человека, в т. ч. 333 — безвозвратно. [8] Шесть процентов от штатной численности. Ценой этих шести процентов 11-я тд успела сделать следующее: непрерывно наступая в авангарде 1-й Танковой Группы, дивизия прошла более 200 км; вступила в бой с советскими 10-й и 43-й танковыми и 228-й стрелковой дивизиями, 109-й и 213-й моторизованными дивизиями и 114-м танковым полком 57-й танковой дивизии; бои эти закончились тем, что от упомянутых дивизий Красной Армии остались номера и, в лучшем случае, 30–40 % личного состава с десятком танков, а немецкая дивизия покатила дальше на восток…

В целом вся группировка вермахта на Восточном фронте в период с 22 июня по 6 июля потеряла 64 132 человека, в том числе 19 789 — безвозвратно. Такие цифры приводит в своем знаменитом «Военном дневнике» (запись от 10 июля 1941 г.) начальник штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер.

Разумеется, 10 июля Гальдер не располагал еще всей информацией по потерям на 6 июля, поэтому указанные выше цифры (64 тыс., в том числе 20 тыс. безвозвратно) несколько занижены. По так называемым «десятидневкам» (отчетам о потерях, составляемым верховным командованием на основании донесений штабов частей и соединений за каждый десятидневный период) потери вермахта к 10 июля 1941 г. составили 77 тыс. человек, в том числе 23 тыс. безвозвратно. Численность группировки вермахта на Восточном фронте на тот момент Гальдер оценивает в 3,3 млн человек, соответственно общие потери (убитые, раненые, пропавшие без вести) составляют всего 2,3 %.