«Командующему войсками Западного Особого военного округа генералу армии т. Павлову

Доношу:

1. Всякое управление со стороны командарма-3 утеряно. Ко мне обращаются ежедневно сотни командиров, разыскивающих штарм-3, в том числе обратился 25.6.41 начальник штаба ВВС 3-й Армии и начальник 3-го отдела (военная контрразведка. — М.С. ).

2. Точно почти такое же положение в 4 СК (в состав корпуса входили 56-я, 85-я и 27-я стрелковые дивизии. — М.С. ).

3. На фронте Радунь, Волковыск противник особой активности не проявляет, а вопрос исключительно в потере управления. Бежит масса начсостава и рядового, причем никто из них живого немца не видел (это не преувеличение, т. к. восточнее линии р. Неман, р. Свислочь немецких частей, за исключением разведывательных групп, на тот момент еще не было. — М.С. ) , а исключительно — «немец бомбардирует, не дает жить». На самом деле потери от действий авиации наземных войск при настоящих военных действиях крайне незначительные. Как пример, 209-я мд в течение 22–25.6.41 систематически подвергается налетам авиации и имеет за эти дни 7 убитых и 12 раненых. Я в течение этих дней задержал до 3000 человек вооруженных, здоровых бегущих людей исключительно от авиации, а не от наземных войск.

4. На фронте Лида, Слоним в течение 22–25.6 кроме действий авиации [противника] я больше ничего не установил.

Прошу:

Создать заградотряды, выслав ответственных командиров фронта на определенные участки, а сейчас вся эта неуправляемая масса сеет панику о несуществующих восстаниях в местечках, парашютистах и авиационных десантах, что крайне вредно отражается на подходящие новые части, [на] население. Эти слухи, абсолютно невероятные, глубоко проходят в пределы Советского Союза. Полевым войскам крайне трудно заниматься работами по возвращению на фронт бегущих без всяких к тому причин». [426]

Финальная черта под несостоявшимся контрнаступлением КМГ Болдина была подведена в 16–45 25 июня, когда из штаба фронта была отправлена следующая телеграмма: «В 3-ю и 10-ю армии. Командиру 6-го механизированного корпуса. Немедленно прервите бой и форсированным маршем, следуя ночью и днем, сосредоточьтесь Слоним. Свяжитесь [по] радио c Голубевым (командующим 10-й Армией) и непосредственно со мною. Начале движения, утром 26 и об окончании марша донесите. Радируйте состояние горючего и боеприпасов». [433] Этот приказ был составной частью решения об общем отводе войск 3-й и 10-й Армий из «Белостокского выступа» на рубеж Молодечно, Лида, р. Щара. Решение, которое могло бы пойти на пользу, если бы его приняли дней за десять до 22 июня. Вечером 25 июня отводить войска на восток было уже поздно, да и отводить-то было практически некого…

Тем же вечером 25 июня (только позднее, в 23–30) командование 9-й Армии вермахта приняло решение повернуть 8-ю и 28-ю пехотные дивизии на юг, «чтобы воспрепятствовать отходу войск противника с выходом через р. Неман на север и северо-восток». Пехотные дивизии 4-й Армии вермахта к вечеру 25 июня вышли к южному берегу р. Нарев и в ряде мест уже форсировали ее. Таким образом, для отвода советских войск оставалось узкое «бутылочное горло» шириной в 50–60 км, осью которого было шоссе Белосток, Волковыск, Слоним. Дорогу нещадно бомбила немецкая авиация. Даже в оперативных сводках и донесениях штабов вермахта, т. е. там, где по определению не место эмоциям, появляются такие записи: «По сообщению 7 АК, дорога Белосток, Волковыск, там, где она проходит по лесу, забита обломками разбитого противника. 139 орудий (из них 60 тяжелых), 150 танков (из них 30 сверхтяжелых) были насчитаны на участке дороги длиной 14 км. Картина уничтоженной живой силы ужасней, чем в Дюнкерке… По сообщениям экипажей «штук», дорога выглядит ужасно. У русских неописуемые потери…»

Остатки 11-го мехкорпуса вместе с приданными ему остатками (численностью не более батальона) 56-й и 85-й стрелковых дивизий несколько дней держали оборону по левому берегу р. Неман от Лунно до Мосты. Командир корпуса генерал Мостовенко в своем докладе пишет:

«К моменту отхода на р. Свислочь части корпуса представляли собой следующее:

29 ТД — не более 350–400 человек, 25 танков и 15 бронемашин.

33 ТД — отошла на р. Россь в составе 153 человек без боевой матчасти.

204 МД — до 2-х неполных батальонов в пешем строю, 5 танков и 5 бронемашин.

…Наибольший нажим противника был на переправах через р. Неман и особенно у м. Мосты. Противник вел беспрерывные налеты авиацией и интенсивный артиллерийский и минометный огонь. Все его атаки были отбиты. По непонятным для меня причинам мост у м. Мосты не был взорван. Взрывчатки у меня не было…

28 июня, часов в 18 противник, усилив свои части пехотой, танками и артиллерией, перешел в наступление, прорвал предмостную оборону и подошел к м. Мосты. Мосты несколько раз захватывался и снова отбивался штыковой атакой наших частей и стрельбой картечью. Стрелковый батальон, занимавший оборону, частью отошел по мосту, а частью переправился вплавь через р. Неман. Бой за м. Мосты продолжался в течение ночи, и противника не допускали переправиться на южный берег… В ночь с 28 на 29.06.41 г. был отдан приказ на отход на рубеж р. Шара. Выход производился по дорогам, забитым сожженными и подбитыми боевыми и транспортными машинами, под артиллерийским обстрелом и бомбежкой авиации…» [414]

28-я пд вермахта, действительно, не смогла переправиться через Неман у м. Мосты вплоть до вечера 28 июня, что отчетливо видно на немецких оперативных картах. Это позволило остаткам двух армий Западного фронта отойти на восток, через Волковыск к рекам Зельвянка и Щара. Этот пункт «дороги смерти» оказался последним. Полоса Слоним — Барановичи была уже плотно занята частями танковой группы Гудериана, севернее автострады берега Зельвянки и Щары сильно заболочены и практически непроходимы. Те, кто решил не сдаваться, пытались пробиться или на север, к Новогрудку (где они попадали в следующий, «минский котел»), или на юго-восток, через Слоним, Ружаны в пинские болота. В донесении 4-й Армии вермахта в штаб ГА «Центр» (от 2-30 1 июля) читаем: «Противник пытается вырваться из бездорожной местности в низовьях Щары на ее правый берег к Слониму. Применение 55-тонных танков и наступление [пехоты] в 8—12 рядах (цепях) друг за другом доказывают, как сильно он стремится прорваться через Слоним по более проходимым дорогам на юго-восток…» [434]

В этих боях погибли командир 6-го мехкорпуса генерал-майор Хацкелевич, начальник артиллерии корпуса генерал-майор Митрофанов, командир 29-й танковой дивизии (11 МК) полковник Студнев, пропал без вести начальник штаба 6 МК полковник Коваль, попали в плен (где и погибли) командир 6-го кавкорпуса генерал-майор Никитин, заместитель командира 11-го мехкорпуса генерал-майор Макаров и начальник артиллерии 11 МК генерал-майор Старостин. По сей день, среди лесов и болот в «треугольнике» Зельва, Слоним, Ружаны поисковые отряды продолжают находить многочисленные останки павших.

В течение первых трех дней войны соединения 3-й Танковой группы вермахта форсировали Неман и в безостановочном наступлении вышли на линию Вильнюс, Вороново, при этом передовые подразделения 20-й и 12-й танковых дивизий к исходу дня 24 июня подходили к дороге Ошмяны, Гольшаны. Противостоящие им части Красной Армии (левый фланг 11-й Армии Северо-Западного фронта) были наголову разгромлены и беспорядочно откатывались на восток («много отставших и убежавших, задерживаемых на направлении Двинск, много брошено оружия; 11-я Армия не является организованным боеспособным соединением» ). Очередное предложение командования 3-й ТГр (об осуществлении максимального глубокого охвата и окружения группировки советских войск по линии рек Западная Двина, Днепр) было в очередной раз отклонено, и немецкие танковые дивизии стали разворачиваться на юго-восток, к Минску.