Примечательно, что мусульмане из числа пленных во время допросов особо подчеркивают свои антикоммунистические взгляды. Тон, которым они говорят о большевизме, отличается особой резкостью и твердой уверенностью в [своем] превосходстве.
Пленные приносили с собой немецкие листовки и рассказывали независимо друг от друга, что листовки им давали офицеры после бегства комиссаров…»
Документы отдела разведки и контрразведки 4-го авиакорпуса люфтваффе. [494]
№ 1 082/41, секретно
«Румынскими войсками был взят в плен политический комиссар подразделения НКВД военно-морской базы г. Одесса, который ответил на следующие вопросы:
…Русское население не знает истинного положения на фронте. Население знает лишь о боях в районе Киева, под Белой Церковью и Житомиром. О потере Бессарабии не сообщалось вплоть до 22 августа. Сообщалось только о боях на р. Прут. Русское население обработано пропагандой таким образом, что оно не может иметь своего мнения.
Допрашиваемый считает, что после дальнейших немецких успехов, таких как взятие Ленинграда, Москвы, Киева и т. д., население поднимется. Этому будет способствовать и большая нехватка продуктов питания и одежды. Первыми восстанут женщины. Эту революцию можно было бы ускорить путем постоянной пропаганды листовками и освобождением нескольких надежных пленных, которых можно вернуть. Эти пленные должны распространить информацию о том, что пленных здесь совсем не убивают, а обращаются с ними хорошо.
Вероятно, после потери политических и промышленных центров влияние властей на население ослабеет, и эти средства (террор) уже не будут эффективны… Он считает, что сопротивление сможет продолжаться не дольше 3 месяцев, так как вследствие понесенных потерь все резервы будут исчерпаны. Бедственное положение населения и понесенные потери могут сломить сопротивление руководящих органов…»
Дневниковые записи солдата вермахта Вилли Кубека [495]
«По прошествии полутора месяцев русской кампании, после того, как я составил представление о мирных жителях Украины, мне приходит в голову сохранить свои воспоминания для послевоенных лет. Первое, что меня поразило, — это дружелюбный настрой мирного населения. Мне не было известно ни одного случая нападения на наших солдат, во всяком случае, на южном участке фронта. Мы тогда не боялись никаких враждебных актов со стороны мирного населения, даже оказываясь в тылу врага, когда отправлялись на разведку. Отправляясь в деревню раздобыть съестного, мы также не боялись, что кто-нибудь из местных всадит нам нож или топор в спину. Не знаю ни одного подобного инцидента, в противном случае командование строго-настрого запретило бы подобные рейды.
По моему личному впечатлению, мирное население от всей души ненавидело своего великого вождя Сталина. Мы постоянно слышали: «Ленин — гут, Сталин…» — и при этих словах люди делали многозначительный жест, везде означавший одно и то же и поэтому понятный: петля на шею. Больше всего Сталина ненавидели за коллективизацию сельского хозяйства. После нее все конфискованные у зажиточных крестьян земли, сельхозинвентарь, скот, птица были объявлены собственностью государства, иначе говоря, переданы в коллективную собственность. Но главное слово оставалось за ненавистными партократами. Все жители той или иной деревни работали сообща, за это они получали хлеб и деньги — совсем немного — около половины рейхс-марки в день в пересчете на наши деньги. Главную прибыль присваивало государство, жителям деревни оставляли лишь столько, чтобы они смогли кое-как перебиваться.
От нас жители Украины ожидали, что мы положим конец коллективизации. Может, наше руководство все же поймет, что именно это и открывало возможность сделать Украину союзником. Я твердо убежден, что многие крестьяне были на нашей стороне в борьбе против сталинского режима. Не было подразделения, в котором бы добровольцы из местных жителей не сотрудничали активно с нами…»
Из протокола допроса генерал-майора Закутного, бывшего начальника штаба 21 СК [496]
«…По мнению генерала, эта война чрезвычайно непопулярна в России и легко может привести к свержению теперешнего правящего режима. Этой опасности советское правительство может избежать только путем своевременного заключения сепаратного мира. Большое значение, по словам генерала, имеет также вопрос о том, как далеко переместится фронт на восток. Если немцам удастся занять большие пространства России, для советского правительства возникнет угроза того, что на оккупированной территории будет образовано русское параллельное правительство. Появление такой возможности особенно опасно для советского правительства, и поэтому ему, безусловно, придется предотвратить создание параллельного правительства за счет своевременного заключения сепаратного мира. Если же избежать создания параллельного правительства не удастся, то благодаря заключению такого мира [советское руководство] будет пытаться сохранить за собой по крайней мере остатки территории России. Большинство своих политических взглядов Закутный изложил по собственной инициативе, причем конкретные вопросы на этот счет ему не задавались. Он явно испытывал потребность высказаться на эту тему, так что его высказываниям на этот счет следует придавать особое значение».
Из докладной записки Главного военного прокурора В. Носова заместителю наркома обороны СССР армейскому комиссару 1-го ранга Л. Мехлису [160]. 27 сентября 1941 г.
«10–20 июля сего года части 25-го стрелкового корпуса, занимавшие оборону в районе города Витебска, Сураж-Витебский, позорно разбежались, открыли дорогу противнику для продвижения на Восток, а впоследствии, попав в окружение, потеряли большинство личного состава и материальную часть. Произведенным по поводу этого следствием установлено следующее:
…Днем 11 июля на участке обороны, занимаемой двумя батальонами 501 сп, мотомехчасти противника неизвестной численности (разведка отсутствовала) прорвались через Западную Двину на шоссе Витебск, Смоленск и Витебск, Сураж. Указанные два батальона 501 сп, не имея надлежащего руководства, в панике разбежались. Охваченный паникой «окружения» в ночь на 12 июля начал менять свое месторасположение штаб корпуса. К 16.00 12 июля командир корпуса генерал-майор Честохвалов с группой штабных командиров и батальоном связи, бросив часть автомашин, прибыл на КП 134-й сд в село Прудники. Их прибытие сразу внесло панику в части дивизии, так как прибывшие, в том числе и сам Честохвалов, панически рассказывали о якобы нанесенных немцами потерях частям 162-й сд, бомбежке их с воздуха и т. п…
После указания командира корпуса Честохвалова об отступлении началось паническое бегство на восток. Первыми побежали штаб корпуса и 2-й эшелон штаба 134-й сд, возглавляемый начальником штаба дивизии подполковником Светличным, который с 9 июля на КП отсутствовал («отстал») и только к моменту отхода 12 июля прибыл в село Прудники. Автомашины без руководства в панике неслись на восток на местечко Яновичи. Паническое бегство штабных командиров губительно отразилось на частях и местных советских органах, которые бросали все и бежали на восток, еще не видя никакого противника и даже не слыша стрельбы. 13 июля штаб корпуса остановился у местечка Яновичи, но 14 июля переехал в лес у села Понизовье, бросив всякое управление частями корпуса и потеряв связь со штабом армии. По примеру штаба корпуса разбегались воинские части, не оказывая никакого сопротивления противнику, бросая материальную часть и снаряжение…
При въезде в село Рыпшево в 23.00 колонна штаба была встречена окриками «Стой!» и беспорядочной стрельбой незначительного отряда немецкой разведки; по словам очевидцев, разведчиков было около 10 человек. Возглавлявший автоколонну на первой машине начальник штаба корпуса полковник Виноградов, не останавливая машины, проехал и выскочил за село. Следовавший за ним во второй машине командир корпуса генерал-майор Честохвалов остановил автомашину, бросил личное оружие, поднял руки и пошел к немцам [161] . Находившийся с ним в машине начальник инженерной службы штаба корпуса подполковник Егоров выскочил из машины и бросился в другую сторону, через огороды в лес. То же сделали остальные командиры и политработники штаба корпуса…
