Севернее Луцка была еще одна точка, пригодная для переправы войск на восточный берег р. Стырь — железнодорожный мост у Рожище. Конечно, это был не самый оптимальный вариант — прежде всего потому, что от Рожище до главной автострады предстояло идти через сплошной массив заболоченного леса (или возвращаться вдоль восточного берега реки к Луцку). С другой стороны, ж/д мост обладает высокой грузоподъемностью, что существенно важно для переправы танков.
Первая попытка «с налета, с разворота» захватить мост у Рожище началась в 6 утра 24 июня, когда «ударная рота» Шульце из состава разведбата 298-й пехотной дивизии была направлена в дальний рейд с задачей «занять важный для снабжения танков мост у Рожище». [238] К вечеру группа немецких мотоциклистов с минометами и противотанковыми пушками доехала до моста. Там их ждала встреча с мотоциклетным полком 22-го мехкорпуса, предусмотрительно направленным в Рожище еще 23 июня по приказу командующего 5-й Армией. Итог встречи был таков:
«В 21.00 24.6 противник начал артподготовку и огонь из минометов в продолжительности до 22.00. Разведка, высланная от 1-й роты в составе 6 человек под командой ст. сержанта Лаптева, установила: скопление мотоциклистов с автоматами и подтягивание противотанковой пушки к ж/д мосту с целью прикрытия переправы. В 4.00 25.6 группа мотоциклистов противника, до 20 человек, подошли к ж/д мосту и под прикрытием минометного огня пытались переправиться через ж/д мост. Переправа им не удалась. Огнем из станкового пулемета 2-й роты группа мотоциклистов была уничтожена ». [260]
Мотоциклетный полк механизированного корпуса даже по полной штатной численности (1417 человек) мог считаться «полком» только по названию. Фактически же к началу войны эти части представляли собой стрелковый батальон, причем не усиленный, а ослабленный отсутствием (малочисленностью) тяжелого пехотного вооружения. В абсолютном большинстве случаев про существование мцп не вспоминают ни командиры мехкорпусов в своих докладах, ни послевоенные историки. А вот 23-й мцп 22-го мехкорпуса оказался очень даже заметным.
Вечером 25 июня к р. Стырь подошла 14-я тд вермахта, из состава которой к Рожище была направлена «боевая группа» в составе одного мотопехотного батальона и одного гаубичного дивизиона артполка дивизии; теперь у немцев было некоторое преимущество в численности личного состава и подавляющее огневое превосходство. Результат попытки захватить мост оказался прежним:
«В 22.00 25.6 противник снова пытался переправиться через ж/д мост. Под воздействием артиллерийского и минометного огня 2-я рота полностью не сумела отразить переправлявшуюся группу мотоциклистов через ж/д мост. В поддержку и для уничтожения прорвавшейся группы через ж/д мост до 100 человек были брошены с левого фланга 4-я рота под командованием мл. лейтенанта Андрейкова. Контрударом и атакой, огнем противотанковой батареи под командованием лейтенанта Раскова группа в 100 чел. противника были большинство уничтожены, и несколько человек обратились в бегство на западный берег р. Стырь». [260]
В дальнейшем обе стороны наращивали свои силы. Немцы перебросили к Рожище разведбат и мотоциклетный батальон 14-й танковой дивизии. Командование 5-й Армии направило к Рожище остатки 19-й танковой дивизии, которая смогла собрать и выдвинуть к мосту два стрелковых батальона, 14 орудий артполка и 4 танка Т-26. [237] Немцы, правда, утверждают, что 26 июня в бою у Рожище «в первый раз были обнаружены сверхтяжелые русские танки». [257] Это может быть правдой, т. к. ведущие бой у Рожище части Красной Армии неизбежно становились «центром конденсации», вокруг которого собирались разрозненные подразделения других дивизий. Согласно докладу 23-го мцп «с 24.6 по 27.6 противник потерял: убито до 200 чел., уничтожено 4 мотоцикла, 2 противотанковой пушки и взято в плен 2 человека. Полк потерял: убитых 70, раненых — 90. Потеряна одна автомашина, 6 минометов». [260] Овладеть переправой немцам так и не удалось.
28 июня немецкое командование, наконец, поняло, что «расходовать» танковую дивизию для бесконечных атак укрепленного пункта крайне неразумно; в 15.50 передовой отряд 298-й пехотной дивизии подошел к Рожище, и подразделения 14-й тд смогли двинуться на восток, от Луцка по шоссе на Ровно. Поздним вечером 28 июня штаб 298-й пд докладывает: «Напротив плацдарма Рожище противник. Расширение плацдарма атакой с 17.00. Дошли до района Рудня. В настоящее время контратака противника с танками… Задача на следующий день: оборона плацдарма Рожище и северного фланга». [261]
29 июня, после того, как 15-й стрелковый корпус оставил Ковель, немцы по шоссе из Ковеля к Рожище направили подкрепление: моторизованную артиллерию с передовым отрядом пехоты 17-го армейского корпуса. Вечером того же дня к Рожище подошел 648-й стрелковый полк из состава 200-й сд второго эшелона ЮЗФ. [260] 30 июня, 1 июля… Уже был занят г. Ровно, захвачены переправы на р. Горынь у Гощи и Острога, в полосе соседнего Западного фронта немцы заняли Минск и Бобруйск (400 км к востоку от границы), а бой у Рожище все никак не затихал. Строго говоря, через этот злосчастный мост немцы так и не смогли пройти с боем, он достался им после того, как в рамках общего отхода войск 5-й Армии на линию «старой границы» части, сражавшиеся у Рожище, отошли на восток, в леса между реками Стырь и Горынь.
Самая большая дивизия
Да, именно такой (по количеству танков) была 41-я танковая дивизия 22-го мехкорпуса. К моменту начала войны на ее вооружении числилось более 400 танков (точную цифру назвать нельзя, но наименьшая из встречающихся в документах — 414 единиц), в том числе 376 исправных танков «1-й и 2-й категории». Это значительно больше, чем было во всем 3 ТК вермахта. Основу танкового парка 41-й тд составляли легкие Т-26, но дивизия успела получить и танки новых типов — бронированные монстры КВ-2, вооруженные 152-мм гаубицей, в количестве 31 шт.
Дивизия была сформирована на базе 36-й и 38-й танковых бригад — одних из старейших в Красной Армии (сформированы соответственно в 1932 и 1935 гг.). Обе бригады в сентябре 1939 г. участвовали во вторжении в Польшу и вполне успешно прошли тогда более 250 км; 36-я бригада форсировала р. Буг, заняла г. Хелм, форсировала р. Вепш, заняла н.п. Пяски и Петркув и самую малость не дошла до Люблина. Теперь, летом 41-го, танкистам 41-й тд предстояла вторая попытка…
Краткий итог «боевых действий» самой большой танковой дивизии подведен в документе, подписанном 11 июля 1941 г. Военным советом 5-й Армии. Определить статус документа довольно сложно — то ли приказ (но приказы так не составляют), то ли приговор, то ли воззвание:
«Командиру и заместителю по политчасти 41-й танковой дивизии
Копия: Командиру 22 МК
За все время боев Вы со своей дивизией ни на одном участке фронта Армии почти ничего не сделали ощутительного. Мало этого, Вы как беззаботный командир преступно, притом без боя, растеряли 31 дорогостоящий танк КВ. Командир, отвечающий за свое дело, этого никогда не допустил бы, притом условия Вашего отхода были исключительно благоприятны. Вы отходили без боя, и противник не висел над Вашими плечами. Все же Вы ухитрились и при этих условиях разбросать вверенные Вам танки. Кроме этого, при Вашем докладе Военному Совету Армии Вы не доложили действительного состояния дивизии и обманывали Военный Совет.
При наступлении Вашей дивизии 2.7.41 на м. Олыка Вы себя вели исключительно неприглядно и притом трусливо. В результате растеряли имеющуюся у Вас материальную часть…» [262]
В отличие от многих других, разгромленных и/или исчезнувших танковых дивизий, 41-я оставила после себя значительное число документов, включая многостраничный доклад «Итоги боевых действий 41 ТД с 22.6 по 22.7.41 г.», составленный и подписанный уже новым командным составом; сохранились и донесения, подписанные полковником Павловым (прежним, «исходным» командиром дивизии). Изучение документов позволяет уточнить и конкретизировать ту оценку использования дивизии, которая была дана Военным советом 5-й Армии.
