— Я не верю! — воскликнул он. — Это… она… ты вернулась!

А Изабель исчезла.

Значит, ему не показалось, он действительно видел, как она уходит, еще стоя там. Теперь его захлестнула радость, огромная, обжигающе яркая, смешанная с другим чувством, которое, может быть, никогда его не покинет. Один человек вернулся, был спасен, другой человек исчез. Неужели так бывает всегда?

Мелани сказала:

— Ты вернул меня обратно.

— Никогда в жизни не был так рад кого-то видеть.

— Правда? — спросила она, и он услышал нотку иронии, отголосок не Мелани, а другой женщины.

Он не мог говорить. Он был ошеломлен, потрясен. Она подошла ближе, закинула руки ему за голову, сплела пальцы на затылке и поцеловала его, стоя на краю плато, на ветру. Она вовсе не спешила закончить поцелуй. От нее исходил аромат, которого Нед не помнил. Головокружительный аромат.

Она отступила назад. Посмотрела на него. Ее глаза неестественно ярко блестели, возможно, от слез.

— Наверное, мне не следовало этого делать.

Ему все еще было трудно дышать.

— Я только за этим и приехал во Францию, — выдавил он.

Она рассмеялась. Опять поцеловала его, на этот раз легонько. Невероятно, но Неду казалось, что это делает Мелани, но одновременно не совсем Мелани. Или, может, ничего невероятного. После всего, что здесь произошло. Он вдруг вспомнил Кейт, когда они поднимались к Антремону, как она изменилась с приближением Белтейна.

— Спасибо, — сказала Мелани, по-прежнему стоя очень близко.

— Ну, да, — ответил он, у него голова шла кругом от прикосновения к ней, и от ее аромата, и от своих странных мыслей. Потом кое-что дошло до него, с большим опозданием. Он отступил назад, внимательнее посмотрел на нее.

— О господи! — воскликнул он.

Мелани вдруг смутилась, стала неуверенной, больше похожей на себя прежнюю.

— В чем дело?

Он рассмеялся, не мог сдержаться.

— Мел, боже, ты стала выше, по крайней мере на три дюйма. Посмотри на себя!

— Что? Не может быть… и я не могу посмотреть на себя!

— Тогда поверь мне. Иди сюда, стань вплотную.

Она подошла. Все было так, как он сказал. По крайней мере три дюйма. Теперь она доставала ему до носа, а раньше была гораздо ниже.

— Елки-моталки, Нед! Я выросла?

— Очень похоже. — Никто из других его знакомых не говорил «елки-моталки».

— Такое возможно?

Он думал о тете. Как ее волосы побелели. А его мать отказывалась в это поверить, двадцать пять лет.

— Думаю, возможно, — вот и все, что он ответил. — Мы почти ничего не знаем об этом.

— Я выросла? — снова изумленно повторила она.

— Ты теперь станешь опасной, — хмыкнул Нед.

Мелани сверкнула улыбкой и вызвала в его памяти другую женщину, которая исчезла.

— Ты даже представить себе не можешь, Нед Марринер. Кто-то вернулся, кто-то ушел навсегда.

Он неуверенно спросил:

— Мелани, ты что-нибудь сознавала, когда была?..

Улыбка погасла. Она смотрела из пещеры на юг, на плато и равнину, на реку, на другие горы, на море.

— Только сначала, — тихо ответила она. — Когда… когда я начала меняться, я чувствовала, как это происходит, но ничего не могла с этим поделать. Не могла остановиться и не идти дальше. Я сначала видела ее глазами и все слышала, но это было трудно. Словно поднимаешь тяжесть, огромный валун, головой, плечами, пытаясь выглянуть из-под него. А потом стало слишком тяжело. И через какое-то время я уже не могла.

Она все еще смотрела вдаль.

— Значит, ты не знаешь, что здесь произошло? Только что?

— Ты мне расскажешь?

— То, что знаю. Но… ты заставила ее кое-что изменить, заставила их искать ее. И выбрала это место?

Она опять расплакалась. И кивнула.

— Это правда. Я могла… я знала, внутри ее, что должно произойти и что я пропала, если один убьет другого и возьмет ее себе. Поэтому я проталкивала единственное, что пришло мне в голову, то есть пыталась сделать так, чтобы она пришла сюда, в надежде, что кто-нибудь вспомнит это место. — Она посмотрела на него. — Собственно говоря, именно ты, Нед. Думаю, больше никто не мог вспомнить.

— Ты понимала, что может произойти, если они все придут сюда?

— Я понимала то, что понимала она. — Она вытерла щеки. — Нед, я была ею, и одновременно — самой собой, чуть-чуть. Потом это стало слишком трудно, и я могла только ждать, внутри.

— Ты знала, что я был там? В Антремоне?

В ее глазах вспыхнул огонек прежней Мелани.

— Ну, это глупый вопрос. А что я там делала, прежде всего?

Он почувствовал себя глупо. Ведь он сам ей позвонил.

— Правда. Извини.

Выражение ее лица стало другим.

— Никогда передо мной не извиняйся, Нед. После всего этого.

Он попытался превратить все в шутку:

— Рискованно говорить это парню.

Она покачала головой:

— Нет, на этот раз — нет.

Он отвернулся и посмотрел вдаль, на погружающуюся в сумерки красоту.

— Нам нужно спускаться. Это ненормальное место.

— И мы тоже ненормальные, — сказала Мелани. — Правда?

Нед заколебался.

— Думаю, мы в основном нормальные, — возразил он. — Будем нормальными. Ты сможешь идти, вот так?

Она посмотрела на свои босые ноги.

— Только не вниз с горы, Нед. И скоро стемнеет.

Он задумался.

— Я видел часовню. Прямо под этой вершиной. Недалеко. Может, мы не сумеем войти внутрь, но там есть двор, хоть какое-то укрытие. Оттуда я могу позвонить вниз.

— Кнопкой автодозвона Грегу?

Она опять стала прежней Мелани. Выше ростом, но это она. Нед улыбнулся. Счастье возможно, оно уже почти здесь.

— Очень смешно, — сказал он. Потом подумал о другом. — Грег вел себя просто удивительно, знаешь ли.

— Ты должен мне рассказать. Но ты прав, нам нужно идти. Мне холодно. Изабель была… очень выносливой, как мне кажется.

«В Изабель было много всего», — подумал Нед.

Он снял кожаную куртку и отдал Мелани.

— Где ты ее взял? — спросила она, всовывая руки в рукава. Куртка была ей велика; она в ней была похожа на беспризорника.

— Это я тебе тоже расскажу. Пойдем?

Они вышли через восточный вход, откуда пришел Нед. Мелани пару раз поморщилась, ступая босиком по камням.

Нед остановился снаружи и оглянулся назад. Он видел камень, за который ухватился. И темный провал входа в пещеру.

Мелани смотрела на него, кутаясь в куртку Фелана.

— Ты тоже изменился, знаешь ли, — заметила она.

— Стал на три дюйма выше?

— Нет.

Он кивнул.

— Пойдем, нам наверх, потом налево.

Когда они взобрались на гряду и посмотрели на запад, на крест и часовню, совсем одни на горе, солнце висело прямо перед ними, очень низко, подсвечивая облака. Закат был великолепным, как дар.

Они живут в такой век, подумал Нед Марринер, когда можно так думать.

Его рюкзак лежал там, где он его бросил, у каменной стены. Он натянул свою фуфайку; вечером задул пронизывающий, холодный ветер. Часовня оказалась запертой, как и другое длинное, низкое строение за пределами внутреннего двора. Сам двор мог отчасти служить защитой от резких порывов ветра.

— Я тебе дам свои носки, — сказал Нед, — иначе ты замерзнешь насмерть.

Мелани кивнула.

— Никогда не думала, что обрадуюсь подобному предложению. — Она застегнула куртку на молнию до самого носа, но это бы не слишком помогло, если бы она осталась босой в таком месте.

— У тебя есть перочинный ножик? — спросила она. — Да.

Она протянула руку. Он покопался в рюкзаке и дал ей свой швейцарский армейский нож, потом сел на каменную скамью у стены здания и начал снимать шиповки, чтобы дать ей носки.

— Они не самые модные, — начал он, когда снял носки и опять надел шиповки, — но…

И осекся. Она стояла у входа в здание с плоской крышей рядом с часовней, и дверь была открыта.

— Как тебе это удалось? — спросил он, подходя к ней.

— У меня есть навыки, о которых ты еще не знаешь, Нед Марринер.