Что ему делать с Максимом? Как оставить его здесь, в этой комнате с поломанной мебелью и вечно пьяными соседями за стеной? Сегодня была суббота, а уже в понедельник Воскресенскому нужно было лететь назад в Штаты.

Он вернулся в комнату: мальчик поменял позу, раскинувшись на весь диван, но по-прежнему спал, невероятно красивый, совсем юный, беззащитный. На правой щеке остались следы от подушки, нижняя губа капризно, по-детски выдавалась вперёд.

Ви сел на стул, стоявший в паре шагов от постели. «Что мне делать с тобой? Как мне теперь уехать от тебя? Максим, мальчик мой, родной, милый, светлый… Моё сокровище, моё вдохновение… Ты простил мне все те ужасные вещи, а я… я опять собираюсь оставить тебя».

Руки невольно потянулись к рюкзаку, чтобы достать фотоаппарат и запечатлеть этот момент, но Воскресенский сдержался. Это было бы почти… нечестно. Он должен помнить сам, на всю жизнь удержать эти волшебные секунды в душе и сердце.

Они провели субботу практически не выходя из квартиры, Воскресенский только свозил Макса на обед в ресторан. Остальное время оба бездельничали и болтали, валяясь на диване: больше нигде они не могли бы вот так разговаривать, касаясь друг друга, обнимая или целуя. Они оба чувствовали оторванность от мира — ничего вокруг не существовало, были только они.

Утром Ви сказал то, о чём промолчал вчера: в понедельник у него был самолёт в Америку. Предстоящая съёмка для американского «Vogue» была делом, которое нельзя было ни отложить, ни пропустить. Макс не сказал ничего кроме: «Да, я понимаю». Сначала он был будто бы немного расстроен, но потом вернулся к прежнему радостно-спокойному настроению: у них был всего лишь один день, и надо было пользоваться тем, что есть.

— Поехали со мной завтра в Москву, — предложил ближе к вечеру Ви.

— Зачем? — спросил Макс. Его голова лежала на плече Воскресенского.

— Ещё один день вместе, вот и всё. — Рука Воскресенского легла на его коротко стриженые волосы. — И ещё одна ночь. В понедельник сядешь на поезд и вернёшься.

— В понедельник я должен быть на работе.

— Нельзя отпроситься на один день?

— Я могу позвонить, попробовать, — неуверенно начал Макс, но по тону было понятно, что он хотел бы поехать. Это давало им лишь сутки, большая часть которых уйдёт на дорогу до Москвы и сон, но даже если это были всего несколько часов вместе с Ви, то они того стоили.

Они приехали в Москву ближе к вечеру в воскресенье. Воскресенский загнал машину в гараж, чтобы потом специально не тратить на это время, и дальше они поехали на метро. Квартира Ви — большая трёшка на четвёртом этаже многоэтажки — была в десяти минутах ходьбы от станции «ВДНХ». Макс быстро пробежался по комнатам. В кухне и ванной был сделан хороший стильный ремонт, остальное оказалось весьма обыкновенным.

— Нет времени довести ремонт до конца, — пояснил Ви. — Я в Москве бываю месяца два в году, и всегда дел выше крыши.

— Тебе для одного не много места? — спросил Макс.

— Когда я покупал, то жил не один. Но да, она большая. Мне бы на такую тогда денег не хватило, но от бабушки полквартиры осталось в наследство.

— А вторая половина? — поинтересовался парень, только потом поняв, что вопрос был не особо тактичным.

— Вторая — младшему брату.

— У тебя брат есть?

— Есть. Я, правда, его лет пять не видел. Созваниваемся только по большим праздникам.

— Почему?

Воскресенский усмехнулся:

— Догадаешься с трёх раз? Родители даже по телефону со мной не разговаривают уже много лет. Я, пока учился и в Штатах работал, им особо ничего не рассказывал, а потом… Ну, я жил с мужчиной, в смысле постоянно жил, и здесь тоже. Конечно, они узнали. Теперь общаюсь только с тёткой, она сообщает, что с ними и как.

Макс ничего не ответил, только чуть поджал губу. Он вдруг живо представил себе, что будет, если Стас про них с Воскресенским узнает. Нет, даже думать про такое не хотелось.

Ви пошарил рукой за холодильником и включил его в розетку: по дороге они купили кое-что из еды на ужин и завтрак. Когда мужчина открыл дверцу, то сразу раздался возглас:

— Соня, мать её! Чтоб я ещё раз пустил её сюда!..

Воскресенский вытащил из холодильника пакет с чем-то, возможно, бывшим когда-то виноградом и одноразовый пластиковый контейнер с… хм, с плесенью. Конкретнее сказать было трудно.

— А если б я сюда до августа не приехал? Оно бы открыло холодильник изнутри и ушло. — Ви выбросил гадость в мусорное ведро и сполоснул руки. — Мерзость какая…

— Ты в августе приезжаешь? — спросил Макс.

Ви подошёл к нему и обнял:

— Мы что-нибудь придумаем. Я не хочу… не могу ждать до августа. Это четыре месяца. У меня в мае съёмки в Европе, ты можешь приехать ко мне.

Макс соединил руки на поясе Воскресенского.

— У меня работа и диплом. И загранпаспорта нет, а до мая вряд ли сделают.

— Когда вернёшься, начни делать. Но диплом остаётся… Слушай, а тебя в армию не заберут? — обеспокоенно спросил Ви. Ему это только сейчас пришло на ум.

— Не-а, у меня в начальных классах травма головы была. Даже маленькая вмятина осталась, вроде ступеньки.

— Тут? — произнёс Воскресенский, дотрагиваясь до головы Макса возле левого уха.

— Ага, тут.

— Я заметил, — прошептал Ви, касаясь губами волос мальчика.

***

Его что-то разбудило посреди ночи. Он долго лежал в темноте, стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить Максима, спавшего рядом, но понял, что сон пропал окончательно. Ви тихонько поднялся и ушёл на кухню. Времени было три утра. Уже сегодня после обеда у него самолёт, а у Макса поезд. Вот и всё. Двое с небольшим суток пролетели, словно их и не было вовсе.

Через полчаса Воскресенский вернулся в спальню и лёг в кровать. Под одеялом было тепло. Максим всегда был очень горячим, словно с температурой. Он ещё раньше это заметил, во время съёмок.

— Не спится? — спросил Макс, протягивая к нему руку.

— Разбудил тебя? — Воскресенский сжал лёгшие ему в ладонь пальцы. — Ещё совсем рано. Спи.

Парень перекинул через него руку и тихо произнёс, почти прошептал, на ухо:

— Я хотел спросить, почему ты… — он немного помолчал, потом продолжил: — Ты не хочешь меня, ну… по-настоящему?

Ви развернулся к нему:

— То, что я не набросился на тебя в первый же день, не значит, что я не хочу. Слишком рано — вот и всё.

— Почему рано? Я всё знаю…

— Ты ничего не знаешь, — улыбнулся Воскресенский, прижимая Макса к себе. — Это вовсе не обязательная часть программы. Многие пары вообще никогда таким не занимаются, потому что далеко не всем это нравится.

— Ну и пусть не занимаются! Почему ты не хочешь?

Ви сел на кровати и покачал головой:

— У нас очень мало времени, и если тебе не понравится — а первый раз тебе, скорее всего, не понравится — ты так и останешься с этими не самыми приятными впечатлениями и о сексе, и обо мне. Возможно, мы не увидимся несколько месяцев после этого. Не хочу всё портить. Я и так уже наломал дров.

— Можно подумать, что когда-нибудь потом всё будет иначе.

— Да, именно так и будет. Ты будешь доверять мне и не постесняешься сказать, если что-то не так.

Макс забрался на Ви и устроился на его коленях лицом к лицу:

— Я тебе доверяю. Мне хорошо с тобой. А если ты уедешь, я так и буду думать… я так и не узнаю… Ничего не узнаю. Когда тебя не было, я всё время вспоминал про ту фотосессию в номере. И даже про то, как ты накинулся на меня в гостинице, потому что мне нечего больше было вспомнить. Я не умею объяснять всё так хорошо, как ты, но ты ведь понимаешь, да?

— Я понимаю, — ответил Воскресенский, целуя любовника в губы.

Макс немного придвинулся к нему, обнял и начал целовать, настойчиво ёрзая по бёдрам Ви. Эта попытка соблазнения была такой искренней, милой и неловкой, что у мужчины подступил комок к горлу. Что он сделал такого хорошего в жизни, что получил этого удивительного мальчика? Чем он заслужил это счастье?