— Прикидываю. А что это за координаты? Я, честно говоря, не совсем представляю? Где-то в Северной Америке, в Европе и Азии… Правильно?

Гена вывел данные на экран и резко повернулся к Толику. Прошептал:

— Правильно… А если чуть точнее — это Нью-Йорк, Токио и…

Договорить он снова не успел. Раздался протяжный сигнал боевой тревоги…

Катить незаведенный мотоцикл по глубокому рыхлому снегу — занятие не только утомительное, но и довольно опасное. Особенно если ты в модельных туфлях. К тому же в темноте. Оступиться и переломать ноги при таком раскладе — проще простого, поэтому Рысцов наказал Серёжке, чтобы тот держался метра на два-три левее. На всякий случай.

Громоздкий «Урал» приходилось буквально проталкивать через некоторые сугробы. Громкие вскрики Нины Васильевны, характерный говор дяди Севы, сдержанные голоса визитёров и почти поэтический надрыв Дозора уже стихали позади, а Валера все не решался выкатить зелёный с проплешинами драндулет на дорогу, держась от просматриваемого пространства метрах в пяти.

Серёжка наконец не выдержал и разразился рёвом — больше от страха и молчаливой сосредоточенности отца, чем от трудностей преодоления снежных заносов. Это послужило сигналом. Голоса смолкли как по команде. Через несколько секунд раздался гулкий ружейный выстрел… Завизжала Нина Васильевна, гневно и старательно заматерился дядя Сева. Еле слышно хлопнула дверь калитки… Слава богу! Значит, стрелял старик все-таки в воздух, иначе бы эти сволочи его изрешетили.

Рысцов понял, что медлить больше нельзя. Он рывком вывернул руль вправо, чуть не уронив «Урал» на себя, и принялся толкать в горку, к стезе.

— Ну-ка, Серёга… подпих-хни сзади… немножко… — поднатужившись изо всех сил, прошептал Валера. — Потом поплачешь…

Пацан послушался только первой просьбы. Слезы продолжали упрямо катиться по щекам, но он упёрся в задний фонарь обеими ручонками и помогал катить двухколесное чудовище советской эпохи…

— И р-раз… Хорошо. И ещё…

Наконец. На дороге. Ключ, свет, масло, аккумулятор, бензошланг… Отлично.

Серёжка попытался было забраться на заднее сиденье, но Рысцов усадил его между собой и баком, одёрнув тулупчик под попой. Оглянулся. Из-за поворота, освещённая тусклым светом, который зажёгся во многих окошках после выстрела дяди Севы, выезжала «Тойота» с тонированными стёклами, скрипя колёсами по плохо разъезженному снегу. Именно та, которую он видел вчера на вокзале. Метров пятьдесят до гадов, не больше… На мгновение его спину свела судорога предчувствия, будто автоматная очередь уже неслась свинцовым резцом сзади.

— Папка, по-ехал-и… — запинаясь от утихающего рёва, проговорил Серёжка.

Валера саданул коченеющей в туфле ногой по стартерному рычагу. Недовольное фырчанье поршней, короткая сонная вспышка фары… Не берет… А мы — ещё разочек! Вот так! Мороз-то не шибко свирепый, должно же! Ну… Вот и взяло… Двигатель взревел, заставив вздрогнуть обоих. Отца и сына.

Беглецов…

Выжав сцепление и надавив носком левой ноги вниз, переключая на первую передачу, Рысцов крутанул ручку газа на себя. «Урал» взрыхлил задним колесом снежный покров чуть ли не до самого грунта и тронулся. Так… теперь подцепим вверх, пропустив один щелчок — вторая передача… Серёжка успокоился и теперь, щурясь от быстро высыхающих слез и ослепительного луча фары, прыгающего по редким заборчикам и деревьям, смотрел вперёд через ветровое стекло. Мальчишка прижался к бензобаку всем телом.

Подстраиваясь под натяжку тросика, подающего бензин в карбюратор, Валера газовал все сильнее, плавно разгоняя мотоцикл. За следующим поворотом оказался коварный мостик, с которого он чуть не слетел накануне вечером с пьяным дедком. Пришлось резко сбросить скорость и выключить дальний свет. Дальше дорога пошла и вовсе кочковатая, что дало беглецам небольшое преимущество — машина здесь оказалась менее маневренна, чем мотоцикл.

«Тойота» стала постепенно отставать.

Жаль, подумал Рысцов, что на шоссе они нас все равно догонят. А петлять по просёлочным барханам тоже нельзя бесконечно: с каждым пройденным метром, согласно теории вероятности, повышается шанс улететь юзом в кювет. Постараемся оторваться от них как можно сильнее, пока едем до Сасово. Там видно будет.

Что же эти уроды медлят, интересно? Они могли бы, по логике, уже давно его пристрелить. Даже в ночной темени пара длинных очередей крест-накрест достигла бы цели — тем более задний красный габарит так и так виден. Но огонь не открывают, стало быть, он нужен им живёхонький. Это очень хорошо… Но зачем, Кристина? Зачем тебе понадобился Валерий Рысцов? Обиделась на хмельные оскорбления и ванну с трупами? Не верю. Не такая ты мелочная, хоть характер твой вкупе с серьёзнейшими внутричерепными расстройствами и сдвигами очень подходит для изучения на консилиуме психоаналитиков… Но ты не мелочна.

Тогда — зачем?..

Следующая мысль тонко зажужжала в мозгу, отгоняя предыдущие: а что, если сейчас погасить свет, заглушить мотор, схватить Серёжку на руки и быстренько побежать в лес? Бред какой в голову лезет, это ж надо… Ну летом это ещё могло прокатить. Но зимой, при рыхлом, девственно ровном снеге… Ну и ну, подумать только — как находчиво! Все, отставить умные размышления.

Нужно сосредоточиться на дороге.

В Сасово их мотоцикл влетел, едва не столкнувшись со стоявшим поперёк улицы грузовиком, на будке которого было трафаретно написано «хлеб». Вильнув в сторону, Рысцов злобно выругался, а Серёжка только крепче сжал бензобак.

Через весь город они проехали по прямой пустынной улице минут за пять. Оторваться от погони не удалось — «Тойота» преследователей упорно держалась на хвосте, поэтому сворачивать в стороны не было смысла: только давать им лишние секунды. Вскоре спереди надвинулись выведенные светоотражающей краской буквы указателя. На Шацк — прямо. А там и до Рязани километров пятьдесят.

Прямо — так прямо…

Какого черта он вообще едет в Москву? Безумству храбрых играем марш мы. Похоронный… Два человека на мотоцикле, мчащемся на большой скорости… Если их не остановят до въезда в столицу, то уж через блокпост МКАДа проскочить — никаких шансов. Самоубийство.