Он всматривался в темноту, стремясь выхватить тень бомбардировщика, сбросившего третью и четвертую серии. "Фарман" должен быть где-то там. Почти не думая, он двинул рукоять тяги и коснулся корректора смеси. Двигатель ожил, истребитель стал отзывчивее, хотя всё равно туповатым по сравнению с обычной конфигурацией. Именно в этот момент он заметил, как одна из звезд исчезла, а потом снова появилась. Что-то промелькнуло между нею и его "Хоуком". Сухарт плавно качнул крылом, скользнув в сторону. Конечно! В темноте перед ним была тень, немного более тёмная, чем сине-чёрная тропическая ночь.
Ещё добавить тяги, обогатить смесь, и тень стала быстро расти. Большой, тяжёлый самолёт с двигателями под крыльями. Теперь Сухарт знал, куда смотреть - он видел, как в темноте сверкает сизое пламя выхлопов. На каждой стороне по два кольца. У "Фармана" четыре двигателя, по два в подкрыльевых гондолах, тандемом. Почти невозможный шанс случился.
Сухарт продолжал преследование. Когда он увидел цель, то задумался, как её лучше поразить. У "Фармана" один пулемет в носу, один сверху и один снизу. Значит, заходим снизу и бьём по двигателям.
Он вздохнул, собираясь. Затем нажал верхнюю гашетку на ручке управления. Застрекотали носовые пулеметы. Первые трассеры прошли низко. Сухарт поправил прицел и повёл огненную дугу по фюзеляжу, затем по крылу. Когда она дошла до района мотогондол, он нажал на нижнюю гашетку. Тяжёлая отдача 23-мм пушек заставила "Хоук" содрогнуться, как никогда раньше. Оба двигателя сразу вспыхнули, ярко-красное пламя осветил фюзеляж. Сухарт прекратил стрельбу, а потом добавил ещё.
Огонь распространился стремительно, превратив Фарман в большой горящий крест. Одна стрелковая точка выдала паническую очередь и смолкла. Так или иначе, лейтенант прекратил атаку - пылающий бомбардировщик уже стремился вниз, медленно теряя высоту и скорость. На краткий миг Сухарт почувствовал сострадание к коллеге-пилоту, надеясь, что тот умер раньше, чем огонь добрался до кабины. "Фарман-222" падал, его очертания обозначались тёмные линиями каркаса среди горящей обшивки. Потом внезапно всё закончилось. Крылья смялись. Обломки упали с неба, чтобы стать костром на земле.
Таиланд, Бангкок, штаб верховного главнокомандования
Пылающий крест в небе стал достойным началом визита. Сэр Джозайя Кросби посмотрел на него и представил, каково было экипажу бомбардировщика. Вот бедняги, - с искренним сочувствием подумал он. Хотя сэр Джозайя служил индийскому правительству, мысль о том, что европейцы умирают так далеко от дома, все ещё трогала его. Когда он вошёл в штаб тайской армии, самолёт как раз исчез из виду.
Атмосфера в здание сильно отличалось от его предыдущих визитов. Неторопливость и лень исчезли как не бывало. Люди в тёмно-зеленой форме торопливо перебегали с места на место. Его сопровождающий шёл по коридорам, к кабинету, запрятанному в глубине здания. Он постучал в бесхитростную, некрашеную деревянную дверь, остановился на секунду, затем открыл её и впустил сэра Джозайю. В кабинете была госпожа полномочный посол.
- А, сэр Джозайя. Благодарю, что нашли время прийти. Я должна покинуть Бангкок на рассвете и вернуться в штаб передовой армии, и это единственный свободный момент, который у меня есть. Хотите чаю? У нас прекрасный пряный мандариновый чай.
- Спасибо, госпожа посол. Или, вернее будет сказать, госпожа полковник? Мандариновый чай? Было бы неплохо.
- Да обращайтесь как удобно. Вы видели, как только что сбили один из французских "Фарманов"? Наши зенитки сейчас сбивают "Потезы" над Накхонпханомом[466]. Пока ночь идет хорошо.
Появилась горничная с подносом и чашкой чая. Она подала её сэру Джозайе, а потом тихо ушла. Он сделал глоток и на его лице отразился восторг.
- Действительно вкусно. Так вот. Ранее я всегда докладывал в Лондон через Калькутту, но со сменой власти всё стало иначе. Теперь я представляю исключительно интересы Индии, и мои действия определяются Министерством иностранных дел Индии. Мне поручили сообщить, что нами получено разрешение от США передать часть самолётов, которые мы будем получать от них, вам. Вместо машин, которые ваши ВВС заказали, но так и не получили. Мы же получили гарантии, что всё это будет покрыто целевым кредитным финансированием в полном объёме поставок.
Суриётай кивнула. Она отметила крошечную заминку, случившуюся на слове "вам".
- Это очень хорошая новость.
- Американцы считают само собой разумеющимся, что мы передадим "Хоук-75A-4", или "Мохавк-IV" мы их называем. Однако, по рекомендации наших ВВС и их инструкторов, мы решили сами сделать эту машину основой наших ВВС. "Брюстер Баффало"[467], которые мы уже получили, понадобятся нашей морской авиации. А вам мы предлагаем 48 единиц "Хоук-81". На нашей первой встрече вы выразили озабоченность японскими намерениями. Мы считаем, что эффективность этих самолетов на Ближнем Востоке и в Африке заставит японцев задуматься. Кроме того, мы намерены передать вам 24 "Хоук-75" и столько же DB-7B. Они существенно быстрее большинства японских истребителей.
Суриётай потребовался весь возможный самоконтроль, чтобы не уронить челюсть. Поступление такого количества самолётов обеспечит всю воздушную оборону её страны, и можно будет отказаться от выполнения любых японских требований.
- Сэр Джозайя, я могу только выразить вам огромную благодарность за такое великодушие, как от себя лично, так и от имени правительства. Само собой, мы принимаем ваше предложение с радостью и надеждой на то, что это ознаменует начало прочной дружбы между нашими народами.
Кросби мягко рассмеялся.
- Это не такая уж щедрость, как вы думаете. Мы передаём вам старые самолёты, заказанные Францией и Великобританией более года назад. Американцы взамен предоставят нам последние модели. Один год в военное время это много, но я думаю, этот обмен выгоден всем участникам.
Суриётай выглянула в окно. В городе было много пожаров. Началась французская контратака, об этом говорили сообщения с фронта. Ночные бомбардировки авиабаз показали, что французы попёрли всерьёз. Год это действительно много для войны, но даже несколько часов могли быть долгими.
У Ко Чанга, французский сторожевик "Дюмон д'Юрвиль"
- Доклад с самолёта-разведчика, - лейтенант Лоран Бабино передал записку капитану Туссену де Киверкуру.
"Повезло. Оба броненосца береговой обороны находятся на якорной стоянке".
К удивлению Бабино, капитан определённо казался несчастным. Одна из причин очевидна: закопчённая груда скрученного металла, где когда-то находились катапульта и гидросамолет. Другая была менее понятна.
- Капитан первого ранга Беранже отдал приказ об атаке. Он собирает флот из трёх оперативных отрядов. "ЛаМотт-Пике" будет к востоку от Ко Вай, мы займём пролив между Ко Вай и Ко Клум на пару с "Адмиралом Шарнэ". "Таюр" и "Марн"[468] займут пролив между Ко Клум и главным островом Ко Чанг.
- Он делит наши силы на три отряда? - Бабино понял, почему капитан был встревожен. - Если сиамцы придумают, как быстро перемещаться, то смогут разбить нас по раздельности. "Таюр" и "Марн" слабы. У них по два 140-мм орудия и одному 100-мм. Если тайцы ожидают нападения, они могут отсечь оба эти корабля и потопить их, прежде чем мы успеем прийти на помощь.
- Я знаю, о чем думает Беранже. У нашей эскадры три разных скорости. "ЛаМотт-Пике" может дать более 30 узлов, "Таюр" и "Марн" 20, наш предел 16. Разделившись, каждая группа получит возможность маневрировать на максимальной скорости.
