Гарет улыбнулся, вгляделся в ее лицо. Его захлестнула радость, он был полон незнакомой до сих пор всеобъемлющей нежности и глубокого изумления тем, что это невинное и совсем неопытное дитя столь быстро и совершенно овладело искусством любовных игр. Она прикусила зубами нижнюю губу, и глаза ее приняли цвет ночного неба. Внезапно она затихла в его объятиях, и все чувства теперь сосредоточились только на одной точке ее тела, а нежные складки ее плоти все туже сжимали и все глубже затягивали его. Ее губы были полуоткрыты, глаза расширены, она все острее чувствовала движения его тела внутри собственного.

Она ощущала его плоть глубоко внутри себя, а каждый трепет, каждое ее содрогание передавались ему. Мир будто сузился — от него осталось только узкое пространство, вмещавшее два их сплетенных в объятии тела.

Ему казалось, что эта бездна затягивает его все глубже, что он попал в круговорот, что его уносит неистовый вихрь, и мгновением позже тело его содрогнулось, в то время как ее тело, обвивавшее его, ответило таким же содроганием, все нараставшим и повторявшимся, как набегавшие волны.

Он оставался неподвижен и не решался даже перевести дух, пока она не пережила пика своего наслаждения. Неведомый прежде восторг вырвал у нее отчаянный крик изумления и радости.

Голова ее опустилась на его плечо, руки потянулись к нему и обвили его шею, тело расслабилось, а он все продолжал сжимать ее в объятиях.

— Боже мой, моя сладкая, где ты научилась этому волшебству, этой черной магии? — пробормотал он, прижимаясь лицом к ее влажной шее.

— Не знаю. — пробормотала она. — Но ведь это и есть волшебство. Разве не так?

Миранда разомкнула все еше сжимавшие его стан ноги, и Гарет позволил ей скользнуть на кровать. Она откинула голову так, что ее спутанные волосы упали назад блестящей шапочкой, и теперь смотрела на него с удовлетворенным и торжествующим видом, что вызвало у него смех.

Он снова сгреб ее в объятия, поцеловал, откинул волосы с ее лба, глядя на нее сверху вниз и улыбаясь. Потом улыбка его погасла. Миранда сразу заметила это.

— Я очень голодна. — Она попыталась снять напряжение этим банальным замечанием. — Во дворце не подавали ужина. Почему там никогда не подают угощения?

— Королева немного скуповата, — ответил Гарет. — Некоторые даже называют ее прижимистой. Там, на подносе, есть еда.

Он указал на поднос, всегда ожидавший его в спальне, и смотрел, как она склонилась над едой. Он провел рукой по волосам, не в силах оторвать взгляд от ее спины, от ее изящных линий, от тонкой талии, от упругих ягодиц, от длинных мускулистых ног.

Гарет почувствовал новый прилив желания, ноздри его впивали ее аромат, и страсть пересилила благоразумие. Он забыл о раскаянии, посетившем его несколько минут назад, о мрачной тени плохого предчувствия. Миранда обернулась, держа в руке ножку холодного цыпленка. Она взглянула на Гарета, и брови ее удивленно поползли вверх.

— Боже мой, милорд! Вы похожи на сатира! Думаю, это самое подходящее для вас слово.

Продолжая обгладывать куриную ножку, она вернулась к нему. И в ее глазах он прочел признаки нарастающей страсти.

— Может быть, существует еще какой-нибудь, иной способ заниматься этим? Просто ради разнообразия. Понимаете?

Она оторвала кусочек куриного мяса и положила ему в рот. Ее пальчики оказались во рту вместе с куском мяса.

Гарет взял ее за запястье и очень медленно потянул за руку. Он облизал каждый ее пальчик, медленно проводя по ним языком, потом перегнулся через ее плечо к столу. Он наполнил стакан темно-красным бургундским, набрал его в рот, потом повернулся к ней так, что ее лицо оказалось прямо напротив его лица.

Он приблизил свой рот к ее рту, и теплое красное вино заструилось ей на язык — вино, смешанное с соками его тела.

Она смаковала влагу, наслаждаясь ее вкусом, языки их соприкоснулись. Затем она не спеша проглотила вино.

— Еще.

Он кивнул, снова набрал вина в рот и повторил все сначала. Сел в кресло, притянул ее к себе на колени и принялся поить вином изо рта в рот, в то время как она выбирала сочные куски куриного мяса и нежными движениями ловких пальчиков медленно клала ему в рот.

Петушиный крик отвлек их от этой игры. Но к этому времени она уже утомила их. Миранда прислонилась к его плечу, усаживаясь поудобнее у него на коленях, а он ласкал нежный пушистый бугорок внизу ее живота. Его пальцы медленно и как бы невзначай гладили восхитительный бутон между ее ногами. Она впитывала наслаждение, струившееся от его медленных движений. Кончики его пальцев нежно пощипывали сокровенное место, столь чувствительное к ласкам.

Когда он поднял Миранду и понес на постель, на ее лице сияла томная улыбка. Он лег рядом.

— Надеюсь, мы проснемся до того, как приедет герцог, — пробормотала Миранда с сонным журчащим смехом, устраиваясь рядом с ним.

Гарет не ответил. Но сон как рукой сняло. Он лежал, уставившись в парчовый полог и разглядывая знакомый узор из переплетенных виноградных лоз и листьев. В комнату медленно вползал рассвет, и дыхание Миранды становилось глубоким и спокойным.

Все его сомнения вернулись, вина и гнев охватили его с новой силой. Ну что он за безвольное, слабое существо, если так легко поддается искушению?

Граф лежал без сна. На душе было скверно и тоскливо. Наконец он уснул, и эротические видения, преследовавшие его во сне, были окрашены горьким чувством потери.

Было уже около восьми часов утра, когда Гарет ушел. Миранда вернулась в свою спальню. Никто в доме не заметил ее отсутствия. До приезда короля Франции Харкорт должен был сделать одно дело.

Он без труда нашел мастерскую сапожника. Хозяин уже принялся за свою обычную работу: тачал сапоги. Гарет. пригнув голову, вошел в низкую, плохо освещенную комнатку.

Хозяин вскочил на ноги. Такие заказчики заходили к нему редко.

— Чем могу служить, милорд? — Он низко поклонился.

— У меня дело к вашим постояльцам.

Сапожник казался разочарованным, но поспешил к лестнице, которая вела на второй этаж.

— Я позову кого-нибудь. Не трудитесь подниматься наверх, милорд.

— Нет-нет, я сам поднимусь.

Гарет кивнул сапожнику и прошел мимо него. Постучал. Ответа не последовало. За дверью были слышны голоса и смех. Харкорт толкнул дверь. Сапожник помедлил. Потом тихонько поднялся по лестнице и остановился под дверью. Теперь он мог слышать все, что происходило в комнате.

Там было много людей. Они скатывали постели, наводили порядок в вещах, чинили инструменты, реквизит. Мама Гертруда, подоткнув нижнюю юбку, омывала свой богатырский торс в лохани с водой. С испуганным восклицанием она уронила кусок ткани, которым растирала тело.

— Господи помилуй! Лорд Харкорт! — Ее огромные груди подрагивали. Она выпрямилась. Лицо у нее стало озабоченным. — Что-нибудь с Мирандой, милорд?

— Нет, во всяком случае, полчаса назад с ней было все в порядке, — ответил он. — Простите меня за то, что нарушил ваш покой, но мне хотелось бы обсудить с вами одно важное дело.

— Это касается Миранды, верно? — спросил Рауль, ставя кружку на сундук и вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Да уж как пить дать! — загремел Бертран.

— Где Миранда? — запищал Робби. — Она обещала вернуться. — Мальчик с трудом встал. — Она вернется, сэр?

Гарет понял, что разговор будет труднее, чем он ожидал. Люк смотрел на него недружелюбно. Молодой человек отложил в сторону обруч из конского волоса и потер руки.

— Я бы хотел поговорить с Бертраном и Гертрудой, — сказал Гарет.

Гертруда оправила нижнюю рубашку.

— Так вы говорите, с ней все в порядке? — Она внимательно смотрела на Харкорта.

Тот кивнул:

— У меня есть предложение…

— Мы не собираемся торговать девочкой и не хотим, чтобы она стала шлюхой… Прошу прощения, милорд, что говорю с вами так просто, но она мне как дочь и…

— Мадам! — Гарет поднял руку. — Уверяю вас, мое предложение совсем иного рода!