Как Роберте хотелось, чтобы мать очутилась рядом! Сколько раз они мечтали об этом путешествии, восхищаясь старыми репродукциями произведений, хранившихся в Скуоло Сан Джорджио? Тогда Венеция была в забвении, нечто вроде безлюдной страны, где свирепствовали пираты лагуны, а потому не могло быть и речи о посещении города.

Раздался женский вопль. Принцесса Трапезунда заметила Роберту. Святой Георгий в ярости вскинул глаза и увидел колдунью. Он пробормотал нечто невразумительное, отбросил копье, обнажил меч и пришпорил коня, который с ржанием пустился в галоп.

Колдунья быстро отступила, когда жеребец бросился на нее.

Роберта вновь стояла перед картиной. Копье святого Георгия образовывало диагональ между его рукой и пастью дракона. Принцесса Трапезунда уже не кричала. Она, стоя в стороне, недвижно присутствовала при сражении с какой-то фатальной отрешенностью.

Но колдунья до сих пор ощущала вонь от химеры. И слышала шум крыльев, которые молотили по воздуху, пока герой протыкал ему брюхо.

— Именем гомункула, — пробормотала она в шоке от только что пережитого.

Часы пробили пять часов. Пора было встречаться с Мартино.

— В конце этого коридора мы должны найти дверь, выходящую на площадку второго этажа.

— В конце этого коридора мы, быть может, найдем смерть, — мрачно выговорила Моргестерн.

Мартино держал развернутый архитектурный чертеж перед собой. Он бросил отчаянный взгляд на колдунью.

— Что-то не ладится? Уже час вы выглядите словно на похоронах. Я могу помочь?

— Не думаю, Мартино.

Настроение у Роберты было на нуле, но она не знала почему. Оно внезапно испортилось по выходе из Скуола. А Мартино радовался жизни. Но его веселье не заражало. К тому же Моргенстерн не хотелось общаться. Даже ворчать.

— Пошли, — сказала она.

И двинулась по техническому коридору небольшой крутизны. По потолку в пяти метрах над их головами бежали разноцветные трубы.

— Ага, вот она, наша дверь.

Металлическое полотно было оборудовано пневматической ручкой. Мартино нажал на нее, и они вышли на площадку второго этажа библиотеки. Дверь захлопнулась за ними. Ее цвет был таким же, как у гобеленов Ренессанса, — он полыхнул и застыл, сделав дверь невидимой. Следователь наклонился над поручнями лестницы.

— Первый этаж нашпигован датчиками, но насколько известно, «Цемент Мартино» на этом этаже не устанавливал никакой системы безопасности. Ну и отлично, этот этаж нас и интересует.

На двери в читальный зал была изображена Голгофа. Сцена привлекла внимание колдуньи: небольшая толпа следовала за осужденным, понося его. Художник даже вылепил слезы, стекавшие по щекам мученика.

— Проблема? — спросил молодой человек. — Вам нужно специальное заклинание для открывания дверей?

— Что? — очнулась Роберта, отрываясь от лепнины. — Нет. Я любовалась произведением. Красотища. XIV век. Флоренция.

Она нажала на ручку, и дверь распахнулась.

— Глядите! — восхищенно воскликнула она.

Читальный зал тянулся в глубь здания. Уходящий день посылал золотистый свет через окна, выходящие на площадь Сан-Марко. Шум толпы, собравшейся на площади, был приглушен двойными витражами библиотеки.

В зале по всей длине стояли ряды двухэтажных полок. Винтовая лестница из кованого железа вела к галерее, обегавшей второй уровень. Внизу теснились шкафы, бюсты и витрины с самыми ценными образцами. Столы с ножками в виде резных львиных лап стояли без видимого порядка. На них были расстелены гигантские географические карты. Четыре стола.

— Пойду посмотрю, что в витринах, — решил Мартино и бросился вперед.

Роберта остановила его, схватив за ворот и резко дернув назад, пока он не успел ступить на пол. Он обернулся к ней, возмущенно потирая горло.

— Гх-х… Что не так? — разъярился он. — Хр-р… Что на вас накатило?

Роберта указала ему на точку на паркете, на которую он должен был наступить, а потом на вторую справа в двух метрах от первой. В центре паркетных звезд лежали крохотные разложившиеся трупики грызунов. Их кости были раздроблены на тысячи осколков. Рисунок, выложенный паркетинами, бесконечно повторялся по всему полу от входа до видимой границы.

— Звезды Давида, — объяснила колдунья. — Я попала в одну из них в Версале. Изобретение графа, которое я вам советую не изучать.

— Ну и ну. Какой эффект?

— Вы попадаете в плен, и ваши кости тут же становятся хрустальными. И малейший удар становится роковым.

— И как же мы поступим?

Роберта всмотрелась в паркет. Никакой возможности обогнуть ловушку. Лестница, ведущая на галерею, была слишком далека от двери. Не представлялось никакой возможности продолжить путь без того, чтобы не попасть той или иной частью тела в одну из фигур на паркете.

В другом конце библиотеки мелькнула серая тень, издававшая писк.

— Что это? — спросил Мартино.

Новый писк заставил колдунью обернуться. Она увидела мышь, которая пересекла площадку, скользнула меж ее ног и побежала по паркету навстречу своему компаньону на противоположной стороне зала. Крохотный грызун прекрасно знал путь. Он перепрыгнул по прямой через две звезды, повернул налево, потом направо, потом опять припустил по прямой. Внезапно прозревшая Роберта бросилась вслед за зверьком, приказав Мартино:

— Вперед!

Мышь останавливалась у края каждой фигуры, принюхивалась к воздуху и пускалась в путь в верном направлении. Дорога была сложной, полной поворотов на безопасные звезды Давида, которые граф нарисовал на паркете.

Они выбрались в центр читального зала. Роберта уже перестала считать трупики грызунов, которые их окружали. Она внимательно следила за бегом мыши, которая, как ракета, рванула по прямой. Оба зверька, с писком исчезли за плинтусом.

— Моргенстерн! — позвал Мартино.

Голос его был слишком слабым, чтобы раздаваться у нее за спиной. Молодой человек прошел всего лишь половину пути и застрял между шкафом и вторым столом с картами. Он стоял на одной ноге, сохраняя равновесие и не решаясь сделать следующий шаг.

— Клянусь Ураном, Мартино, что вы там делаете?

— Я потерял путеводную нить, — прошептал он. — Куда мне идти теперь?

Помещение не было широким. Но ни один трупик зверька не мог указать ему правильное направление. Любая из восьми звезд Давида вокруг него могла быть ловушкой. И Роберта не помнила, как она двигалась по этой части лабиринта.

— Что мне делать? — с тоской вопрошал Мартино.

— Не двигаться.

Решать только по одной проблеме. Пока он оставался на месте, ему ничто не грозило.

Колдунья направилась к витрине, стоящей у края ловушки. В ней лежали некоторые произведения, названия которых нельзя было прочесть. Корешки обложек были украшены химерами или сложными геометрическими фигурами.

Роберта приподняла крышку витрины и наугад взяла какую-то книгу.

«Liber de metallis transformandis et de natura eorundem», узнала она книгу по печати. Быстро пролистала ее. Роджер Бэкон и его удивительные прозрения… Положила на место и взяла другую: «Химический трактат» Джованни Чинелли с иллюстрациями автора. Он был сброшюрован с «Книгой трансмутации металлов» Герметиса и его «Этюдом истинной науки».

— Моргенстерн, — простонал Мартино.

Бедняга по-прежнему оставался пленником звезды. Роберта вздохнула и поспешно перебрала книги. Отложила в сторону полное собрание сочинений Кристофа Парижского, книгу мэтра Альберта, трактат Архелаи…

Между двух томов «Liber de chemica» Гратиани виднелась папка из черной кожи. Выцветшая этикетка указывала MS. Italian IV. 66 5548. Номер, указанный Роземондом. Роберта схватила папку и открыла ее.

Четыре пергамента, разделенных прокладками из рисовой китайской бумаги. Четыре почерка. Четыре языка. Четыре даты. Четыре подписи. Они были парафированы одной и той же пометкой — пометкой, которую колдунья хорошо знала, поскольку изучала ее в Колледже колдуний.

— Моргенстерн! — позвал Мартино.