Виктор Иванович ещё раз посмотрел на Лёшу, покачал головой и вышел из номера. Уже через пятнадцать минут он вместе с молодым человеком лет под тридцать вернулся обратно. Тот был с вещами.

- Это – Лёва. Я именно о нём говорил. Вот это его кровать. Если не нравится – занимай соседнюю. Лёша! Бери свои вещи и не отставай.

Они прошли по коридору метров десять и вошли в номер, идентичный покинутому.

- Валера! Это твой новый сосед – Лёва. Знакомьтесь, не буду Вам мешать, - и ушёл.

Валера оказался пожилым мужчиной за шестьдесят лет также из Питера. Пенсионером, вдовцом, бывшим врачом скорой помощи. Путёвку в Мюнхен подарила ему дочь на его шестидесятипятилетие, ожидающееся в конце года. Познакомились. Валерий Петрович очень был рад появлению Лёши в его номере. Предыдущий сосед ему не понравился. Тот сразу предложил выпить и поинтересовался, может ли рассчитывать в вечернее время приглашать в номер подруг, причём сосед должен оставлять номер на два – три часа. И был очень недоволен, услышав отказ.

Лёва сказал, что он окончил шестой курс медицинской академии и планирует в интернатуре специализироваться на диагностике больных с помощью МРТ, а пока подрабатывает лаборантом в больнице. Слово за слово, разговорились. Валерий Петрович стал вспоминать свою работу врачом после института.

- Где я только не работал! Три года после института пришлось отработать в районной больнице в Любани. Потом вернулся в Ленинград, прописался в квартиру к родителям. Проработал пятнадцать лет в больнице на Пряжке – ну, ты её знаешь.  (СПб ГКУЗ «Психиатрическая больница Святого Николая Чудотворца»). В начале девяностых стало жить совсем тоскливо: зарплата маленькая, да и ту не платят. Перешёл в ведомственную больницу: по рекомендации взяли на работу. Там ещё пять лет отработал. Не понравилось – приходилось заключения писать по приказу, а не так, как на самом деле было надо. Потом перешёл в травмопункт. Там по мелочам работал: раны зашивал, перевязки делал, направления в больницы оформлял …  Больше трёх лет не выдержал: перешёл на работу в скорую помощь. Тут до пенсии и задержался.

- Не жалеете, что в медицинский пошли?

- Честно сказать – жалею. Из сорока лет стажа только пять лет занимался интересной работой: в больнице на Пряжке. Тогда меня определили в отделение, занимающееся лечением больных, считающих себя волшебниками, магами, знахарями, экстрасенсами. Интересный там был народ! Некоторые такие фокусы показывали, если не знать, что они больные люди, взаправду бы им поверил. Они и предсказаниями занимались, и ни с того сего вдруг на иностранных языках говорить начинали, хотя и среднюю школу не окончили – всю жизнь в деревне прожили, и предлагали мне с ними сходить и вырыть клад старинный, который их предки закопали – только помоги им из больницы выписаться!    

     - Помогли?

- Да что ты! Больные люди, говорят, сами не понимают, что. Им лечиться надо, а не клады выкапывать.

- А может быть, они не больные были, а настоящие экстрасенсы? И Вы лечили здоровых людей, подавляя их психику лекарствами.

- Да ты что! В психбольницу здоровых людей не направляют! Там знаешь, какие специалисты: доктора и кандидаты наук, светила медицины. Исключено: не больных людей там нет!

Помню, был там один такой благообразный больной: бородка, усы, волосы длинные, правильная речь. Как попал в больницу, всё себя экстрасенсом называл, пытался рассказать, как им стать можно. Но долго у нас не пробыл: всего два года. Вылечили. Хотя я думаю, просто он понял, что от нас так просто не отпустят. Стал изображать из себя здорового человека, да так удачно, что и правда поверили, и выпустили. Я с ним много времени провёл, всё пытался понять: симулирует или правда улучшение наступило? Так и не узнал. Уволился из больницы, а его месяца через три выписали. Признали вылечившимся. Недавно встретил его в санатории «Чёрная речка»: дворником работает. Там я в феврале двадцать один день по путёвке собеса провёл. Я ему, конечно, не признался, но узнал. Хоть сильно постарел, но точно он. Как сейчас помню, Михаил Серафимович Смарыга - его имя.

Они разговаривали до самого обеда, после которого туристы уехали на экскурсию по городу, а Лёва отправился гулять по улицам Мюнхена. Он много читал про этот город, хорошо изучил его карту, выбирал для прогулок самые интересные места.

Прогуливаясь по Мариенплатц – центральной площади Мюнхена, Лёва обдумывал рассказ Валерия Петровича о его медицинском прошлом.

«Очень интересный и познавательный разговор. Воистину не знаешь, где потеряешь, а где найдёшь! Наконец появилось конкретное имя: экстрасенс Смарыга – дворник в санатории. Обязательно после возвращения в Питер съезжу туда, найду и переговорю с этим человеком. Может быть, дело тогда сдвинется с мёртвой точки. А пока постараюсь найти Крамера: всё же это человек, занимавшийся изучением экстрасенсорных способностей человека. Да ещё и врач – учёный. Так-то пока у меня на него больше надежды, чем на Смарыгу.»

Из номера в отеле Лёва позвонил в справочную Медицинского Центра университета, где, как было ему известно, работал Крамер, и попросил его номер домашнего или мобильного телефона.

- Господин Крамер больше в Центре не работает. Вышел на пенсию. С Центром связи не поддерживает.  Уволился, и просил его домашний телефон никому не сообщать, - произнёс бесстрастный голос телефонистки.

- Может быть, Вы назовёте телефон последнего места, где работал господин Крамер до ухода на пенсию?

- Конкретно место работы господина Крамера в телефонном справочнике не отражено, но он числился в лаборатории изучения мозга человека. Записывайте номер телефона.

Лёва позвонил по полученному номеру. Ему ответил приятный женский голос:

- Лаборатория по изучению мозга человека медицинского Центра Мюнхенского университета. Секретарь руководителя лаборатории фройляйн Марта Зингер. Чем могу помочь?

- Вас беспокоит Лев Алексеевич Князев. Я – русский из Санкт-Петербурга, интерн Медицинской академии. Приехал к Вам специально встретиться с господином Крамером и передать ему привет от старых петербургских друзей. К сожалению, я узнал, что он вышел на пенсию и в Вашем Центре не работает. Не могли бы Вы помочь мне: сообщить или его домашний телефон или мобильный, чтобы я смог договориться с ним о встрече?

- Господин Князев! При увольнении господин Крамер собственноручно закрасил чёрным фломастером номер своего мобильного телефона в телефонном справочнике лаборатории. Мне он неизвестен. Я очень огорчена, но помочь Вам ничем не могу.

- Тогда подскажите мне адрес, где он проживал. Я попробую воспользоваться услугами городского справочного бюро.

- Его адрес также удалён из перечня сотрудников лаборатории. Им лично!

- Фройляйн Марта! Я специально проделал такой длинный путь: из России в Германию, чтобы встретиться с господином Крамером! Неужели мне ничем нельзя помочь? У Вас такой приятный голос, с Вами так приятно разговаривать, что я даже представить себе не могу, что Вы, фройляйн Марта, ничем мне не можете! Если Вы не возражаете, я перезвоню Вам через час. Может быть, Вы сможете узнать у сотрудников лаборатории, с кем он работал, телефон господина Крамера? Я Вам буду очень признателен!

Минутное молчание фройляйн Марты свидетельствовало, что она усиленно соображает, что ответить Лёве.

- Господин Князев! Совершенно случайно у меня оказался записан телефон господина Крамера на одной из его статей, изданных в сборнике научных трудов Центра. Я его Вам назову при одном условии: Вы никому не скажете, что это сделала я!

- Обещаю, фройляйн Марта, что я буду хранить эту тайну до самой смерти!

Фройляйн Марта рассмеялась и продиктовала Лёве мобильный телефон господина Крамера, добавив:

- Знаете, господин Князев, я совершенно уверена, что Вам придётся сообщить эту тайну лично господину Крамеру. Иначе он откажется встречаться с Вами.

- Эта уверенность основывается на хорошем знании психотипа господина Крамера или ещё на чём-нибудь?