Песком были засыпаны только несколько верхних ступенек лестницы, отделённые от остальной её части установленным вертикально деревянным щитом. Всего было насыпано песка около полутора кубов, которые Лёва убрал в течение трёх часов, перенеся в сколоченный из досок ящик, стоящий рядом со стеной на полу сарая и также частично заполненный песком. Над ящиком висел щит с прикреплёнными лопатой, ломом, загнутым крючком куском арматуры и ведром: настоящий пожарный щит.
Убрав с лестницы песок и вертикальный щит, мешающие проходу, Лева прошёл ещё не менее десяти ступенек вниз и оказался в небольшом подземном ходе, заканчивающимся металлической дверью. Сбоку на гвозде, вбитом в наличник двери, висел ключ. Замок пришлось обильно смазать машинным маслом и только после этого он открылся. Распахнув дверь, Лева уткнулся в стену из кирпичей.
«Похоже, за кирпичами уже находится нижнее подземелье с порталом. Надо разобрать кирпичную стенку. Возьму лом с пожарного щита.»
Ломать – не строить: кирпичная стенка была разрушена за полчаса. Ещё потребовалось минут сорок, чтобы убрать кирпич и мусор. Проход к порталу был свободен!
Пока Лёва занимался своими делами в США и России, Северцев в новом мире тоже не бездельничал. Подтвердилось его предположение, что бандиты его ищут и рано или поздно найдут. И хорошо, что это случилось во второй половине декабря, когда он уже практически подготовился к этой встрече.
Ещё в октябре, когда получил возможность проходить порталы, он задумался над своим будущим как экстрасенса. Становиться медиумом его не привлекало: да и как тренировать эту способность – он представлял с трудом. Зацепкой для него послужило замечание, сделанное Смарыгой во время его инициации. Тот сказал, что у него очень хорошо развиты энергетические каналы, позволяющие после соответствующих тренировок, концентрировать особую энергию и, преобразуя её в импульсы, воздействовать ими на ауры людей на расстоянии.
Владимир тут же вспомнил прочитанную им книгу «без начала и конца», приобретённую в первые дни пребывания в Париже, и несколько советов, прочитанных в ней. Тогда толку от тренировок почти не было, а вот теперь он сразу заметил прогресс в совершенствовании своих способностей.
К концу ноября он уже мог концентрироваться и посылать импульсы: слабые – на два метра, средней величины – на пять, и сильные, забирающие половину накопленной силы – на восемь – десять метров. Особенно в аурах людей он не разбирался, только помнил по объяснениям Левы, в какой части ауры можно воздействовать на головной мозг. Тренироваться на людях Владимиру не позволяла совесть, хотя встречались такие «экземпляры», что меньшее, что они заслуживали – это именно его тренировок над ними. Так что некоторый опыт он всё же накопил, но не в новом мире, а в своём старом, куда он частенько захаживал.
В начале декабря при встрече Грегори сообщил Владимиру, что им интересовался какой-то человек, явно «не его круга», с приметными усами: загнутыми вверх тонкими кончиками.
- И что его интересовало?
- Кто ты такой? Чем по жизни занимаешься? Давно ли тут появился? Имеются ли у тебя друзья или знакомые, которые «слово могут за тебя сказать»?
- И что ты ответил?
- Да ничего. Послал подальше и предупредил, что, если ещё тут увижу, мои люди ему руки-ноги переломают и в ближайшую заброшенную шахту спровадят. Не ходят здесь у нас незнакомые люди, а если и ходят – то недолго.
- А он что?
- Ухмыльнулся, плечами пожал, повернулся и ушёл. Только потом его в нашем городке видели с двумя незнакомцами бандитского вида. Да с ними местный бич ошивался, по кличке Полстакана. Когда в трактире появляется, то у всех посетителей заведения полстакана вина выпрашивает. Дерьмо-человек!
Это сообщение Грегори заставило Владимира принять некоторые меры безопасности: один ни по стройке, ни по городку не ходил, в ночное время – само собой. С пистолетом – не расставался. Ночевать переходил в мир Левы: там спальный мешок в подземелье часовни для этих целей приспособил. Но, как не сторожился, всё равно на узкой дорожке с бандитами встретился. Тут и пригодились ему тренировки новых способностей.
Владимир был и в первой, и во второй своей ипостаси сильным бойцом, не раз побывавшим в различных переделках, имевший небольшое собственное кладбище. Невинных людей в нём не было.
Двадцать второго декабря он возвращался из городка: пришлось там появиться и закупить продуктов на следующую неделю. Обычно он перемещался на повозке со стройки фабрики, везущей материалы, а в этот раз не захотел ожидать повозку: та задерживалась из-за неготовности сопроводительных документов. Грегори требовал всё оформлять своевременно. Вот и решил сам прогуляться по дороге: всего и пройти надо было три километра.
Шёл себе потихоньку, как сзади его стала постепенно нагонять повозка, гружёная сеном, с одним возницей на облучке. Когда она приблизилась метров на сто, благоразумно сошёл с дороги и метрах в двадцати от неё спрятался в кустах. Причём сделал это открыто.
Повозка остановилась, не доезжая до места, где Владимир сошёл с дороги, метров тридцать, и из неё неожиданно вылезли трое молодцов, вооружённых: один – ружьём, второй – какой-то железкой, издали напоминавшей саблю, третий – дубиной. Ранее они прятались в сене. Тут же двое бросились в его сторону по обочине, а третий - в сторону от дороги, обходя его с тыла. Возница тоже вооружился ружьём и бежал прямо по дороге, спутав предварительно ноги лошади верёвкой.
«Для меня в первую очередь опасны двое нападающих с огнестрелом: хотя никто не гарантировал, что и у остальных нет револьверов. Пора принимать бой: здесь бежать некуда. Сейчас залягу вот в эту ложбинку и начну, помолясь.»
Владимир выхватил из скрытой кобуры пистолет и, прицелившись, выстрелил в ближайшего к нему нападающего с ружьём, заходящего к нему сзади. Тот завалился, получив пулю в грудь. Остальные двое сразу упали на землю: явно не ожидали от одиночки вооружённого сопротивления. Вооружённый возница продолжал бежать по дороге, выставил ружьё вперед как палку.
«Да умеет ли он обращаться с ружьём? Или привык нападать на безоружных людей с дрекольем», - подумал Владимир, выцеливая этого бандита.
Снова выстрелил – и ещё один бандит, кувырнувшись, остался лежать на дороге. Ружьё отлетело в кювет.
Два оставшихся бандита скрытно с двух сторон ползком приближались к Владимиру, маскируясь в складах местности. Один, с саблей, был совсем рядом: метрах в пяти, другой, с дубиной, чуть подальше. Северцев приподнялся немного над краем ложбинки, чтобы лучше видеть ближайшего бандита и выстрелил в него. Попал опять в грудь и тот упал. В это время последний бандит бросил во Владимира свою дубину да так удачно, что выбил из его руки пистолет, а рука – сразу «отсушилась». Ещё рывок - и бандит вот-вот упадёт на него сверху, намереваясь ухватить за шею и задушить.
«Пора применять оружие последнего шанса!»
Владимир выпустил в ауру противника серию энергетических импульсов максимально возможной мощности. Тот на мгновение запнулся и рухнул на землю на место, где только-что лежал Северцев. Тот успел откатиться немного в сторону.
«Противников больше нет, но нет и сил даже подняться на ноги! Слишком много энергии я потратил, чтобы остановить последнего бандита.»
Владимир полежал ещё полчаса, приходя в себя, потом поднял пистолет и перезарядил его, вставив новую обойму. Рука уже более-менее слушалось хозяина. Медленно обошёл всех бандитов: двое были мертвы, остальные – без сознания с тяжёлыми ранениями – не жильцы. Он их добил выстрелами в голову.
Дорога была пуста. Надо было что-то делать с трупами.
Владимир невдалеке нашёл заброшенную шахту и закинул в неё трупы, предварительно обыскав. Документы у бандитов отсутствовали. Деньги были, но мало: на всех набралось около ста фунтов.
Он подошёл к повозке с сеном, обыскал её. Под сеном оказался спрятан фанерный чемодан. В нём – какая-то одежда, продукты и холщовая сумка с документами. Сумку он забрал себе, а чемодан, пару ружей, саблю и дубинку закинул в ту же заброшенную шахту.
