Потом Дан с откровенным сожалением думал о том, что не этого добивался. Он должен был наказать ее, сделать больно и обидеть. Но почему-то казалось, что эта ночь, полная только страсти и желания, сделает ей еще больнее. И эта мысль успокаивала его мучимое местью сознание.

Дан смотрел на спящую Соню и думал, что делать дальше. Эта женщина принесла ему столько бед, проблем и разочарований, и вместе с тем стала чем-то новым в его жизни, глотком свежего воздуха. И он разрывался в своих желаниях: прижать ее покрепче и никогда не отпускать больше или же выкинуть из своей жизни, чтобы навсегда избавиться от того сумбура, что она вносила в нее. Последовать своему плану и превратить ее жизнь в ад, или же защитить от всего и простить. Но разве она попросит прощения? Нет, оно ей не нужно. Так почему он должен давать его ей?

Мужчина раздраженно вздохнул и отвернулся от нее, садясь на постели. Он провел руками по лицу, думая о том, что вот и сейчас Соня не дает ему здраво думать, мешает его мысли и планы. А ведь раньше он четко знал, что сделает с ней и ее жизнью - уничтожит. Та боль, что она причиняла ему каждой улыбкой, предназначенной не ему, каждым поцелуем и лаской, сводила его с ума и заставляла идти на крайние меры. Ему было невыносимо терпеть эту муку, предательство и ложь. Осталось лишь напомнить себе об этом.

Данияр бросил хмурый взгляд на спящую Соню и резко встал на ноги. Нет, он не отступиться от своей задумки! Он воплотит-таки свой план в действие. Она должна в полной мере ощутить на себе все, в чем горел все четыре года он сам: боль, ненависть, ревность, злость, бессилие и ярость. Пусть она почувствует, как сильно это убивает и ранит. А еще он не хотел снова что-то почувствовать к ней, но был не уверен, что сможет сдержать себя. Что бы она ни сделала и ни сотворила, в глубине его души еще были живы те воспоминания, когда она любила его. И они терзали его. Терзали тем, что хотелось снова почувствовать все то, что было прежде.

Но это было невозможно как никогда прежде. Не стоило тешить себя глупыми иллюзиями. Нужно жить тем, что есть: ложью, обманом и предательством. Только эти чувства смогут защитить его собственную душу от окончательно разгрома.

Соня проснулась одна и тут же облегченно выдохнула. Упала обратно на подушку и прикрыла глаза рукой. Она была в смятении, впервые за долгие годы. Как она могла допустить случившееся? Как могла позволить все это? Как могла показать свою слабость именно Дану? Почему не устояла, как твердила? Почему ее тело предало разум?

Ответ был один - Дан.

Не стоило с самого начала сомневаться в том, что она не устоит перед ним. Но ведь тогда, в коридоре, когда он впервые поцеловал ее, не было ничего подобного. Она осталась так же холодна, как и с Денисом. И что изменилось? Да, прежде она никогда не оставалась к нему равнодушна. Но те времена давно прошли. На ум приходило только одно - ее тело устало сопротивляться. Оно хотело всего этого безумия, хотело любви и наслаждения. Все последнее время оно терпело лишь насилие, принуждение и грубость. Неудивительно, что сейчас, от таких умелых и опытных рук, оно растаяло. Но это понимание ничуть не уменьшало того, что Соня укоряла себя за слабость. Ей было отвратительно, что все случилось так, как того хотел Дан. Не для того она обрела такую долгожданную свободу от Дениса. Чтобы тут же впасть в зависимость от его брата. И сейчас, как никогда прежде, она должна была защищать себя и свои эмоции от вторжения из вне. Иначе она будет неспособна остаться решительной и защитить сына.

Похороны прошли как в тумане. Соня не прикасалась к их организации. Лишь пришла на кладбище, как потребовал Дан. Он сам привез ее туда почти силой, потому как она не собиралась отдавать последнюю дань почтения мужу - он ее не заслужил. После похорон Дан же и отвез Соню домой.

Как только она вошла в холл, сразу же увидела пару больших чемоданов.

Ты уже собрал мои вещи? - насмешливо спросила девушка, оборачиваясь к нему. - Уже сегодня собираешься вступить в права владения?

Это мои вещи, - спокойно ответил мужчина, холодно улыбаясь. - Я теперь буду жить в этом доме вместе с моим сыном. А ты, если хочешь, можешь собраться и уйти.

И ты отпустишь? Ты так быстро изменил свое мнение?

Нет. Это просто слова вежливости, поскольку я знаю, что ты никуда не уйдешь, - разочаровал ее Дан.

Почему ты в этом уверен?

Во-первых, здесь наш сын. А отдавать его тебе я не собираюсь. А во-вторых, тебе просто некуда идти.

Соня только усмехнулась - равнодушно, как и прежде.

Делай, как знаешь, - пожала плечами Соня, - мне все равно, где ты будешь жить.

А Дана в очередной раз разозлило это показное равнодушие девушки.

Что, - ехидно протянул мужчина, останавливая ее, - опять похолодела? А прошлой ночью так эмоционально стонала, - насмешливо закончил он.

Он даже не остановил ее ладонь, когда она залепила ему пощечину, облив презрением и ненавистью во взгляде. Он отпустил ее и просто рассмеялся, глядя, как она гордо уходит. Она могла обманывать себя и дальше, но вот обмануть его она больше не сможет. Он увидел, что хотел: где-то там, глубоко внутри, живет прежняя ранимая девочка, которую можно легко обидеть и заставить бояться. И в то же время он понимал, что это может стать его слабостью, как и тогда, когда он встретил ее. Она больше не должна тревожить его душу и сердце - это его обещание самому себе.

За очень короткое время Дан забрал себе все, что принадлежало Денису из того, что еще не было его. Он прочно обосновался в его доме, в бизнесе и делах. А все свободное время пытался проводить с Тимуром. Поначалу мальчик его сторонился, боялся и прижимался к матери. Его явно пугал угрожающий вид отца. А еще он постоянно спрашивал о Денисе. И эти вопросы злили Дана. Но резко ответить, что Денис не его отец и что он мертв - не мог. Поэтому он пока пытался плавно наладить контакт с мальчиком. Соня не противилась, лишь насмешливо смотрела на его попытки. Он молча сверлил ее взглядом в ответ, не сдаваясь и пытаясь быть терпеливым.

К таким моментам и сводились все встречи Дана и Сони. Они не общались, не виделись и не пересекались в большом доме никоим образом. Соня не рвалась к этому, а Дан... Дан просто решил не нагнетать. В ту единственную ночь, что они провели после его возвращения, он понял, что не должен больше прикасаться к ней. Иначе действительно никакое вероломство не спасет его от чувств к ней. И хоть она была самым грешным соблазном, он не собирался приближаться к ней больше, чем было необходимо.

И все же он не собирался отступать от своего плана усложнить ее существование. Он понял прекрасно, что повторение той ночи, раз за разом, стало бы тем, что окончательно сломило бы закаленный дух Сони. Но это было бы в ущерб себе, а на это он не был готов пойти. Поэтому решил действовать по-другому.

Первым делом он отобрал у нее все средства связи. Она лишь усмехнулась в ответ. Потом он запретил ей выходить за пределы особняка. Она разозлилась, но промолчала, гордо удалившись в свою комнату после его объяснений.

Но казалось, что ничто из этого никак не трогает Соню. И Дан уже не знал, что еще может сделать, чтобы расшевелить, наконец, ее чувства - хоть бы и злость. Ее равнодушие уже осточертело. Он хотел того, чтобы она покорилась ему, сдалась и опустила перед ним голову, признала свое поражение. Но ничего из этого он пока не мог добиться. Ее пустой взгляд доказывал, что ее не пронимает ничто из того, что он делает. Что она не страдает от этого, как он хотел бы. И самым действенным был лишь одни способ...

Где мой сын? - разъяренно прорычала Соня, пулей влетая в кабинет Дана.

Мужчина спокойно поднял голову и посмотрел на взбешенную девушку. Вот это ему уже больше нравилось - паника в глазах и страх. Он буквально упивался ими, пока она ждала ответа, сжимая губы и кулачки.

Что ты с ним сделал?! - подлетая к столу и становясь напротив него, прошипела Соня.