Мистер Дик снял очки и аккуратно протер их салфеткой.

– Я хотел сказать, что танцевал и пел на базарчике возле автовокзала. Фредди остановился и бросил мне в шапку несколько монет. И заметил, что у меня получается точь-в-точь как у заправского певца.

– Приятный комплимент.

– На самом деле вовсе нет. – Мистер Дик изящно положил нож и вилку. – Фредди сразу сообразил, что я жульничаю. Мне не хотелось бы, чтобы вы, такая краси… такая добрая, плохо обо мне подумали. Понимаете, у меня в кармане был транзистор, а я просто шевелил губами.

– Наверное, для этого пришлось много тренироваться?

– Нужно только иметь мужество, чтобы вынести вопли и свист, когда приходится мигом переключаться с песен на танцы. Например, когда в рекламной паузе начинают кричать про новые прокладки или рыбные палочки. Но ваш кузен повел себя очень любезно. Он согласился давать мне уроки вокала и игры на гитаре.

Рокси шваркнула на стол дымящуюся тарелку:

– Вот вам, укрепите голосовые связки. Бекон соблазнительно краснел в серединке и дымился по краям. Глазунья напоминала кокетливый чепчик с кружевами, гренки золотились, а помидоры исходили розовым паром. Когда я получила свою тарелку (миссис Мэллой у нас придерживается старых правил и сначала подает джентльменам), право, я готова была повысить Рокси жалованье.

– Вы забыли про сосисочку. – Мистер Дик смягчил критику ангельской улыбкой. – Ничего страшного, я возмещу это тостами, если вас не затруднит их поджарить. И лимонный джем, пожалуйста. Моя мамочка в детстве заставляла меня есть апельсиновое повидло, а я его терпеть не могу.

– Что-нибудь еще? – Голос миссис Мэллой бил по голове, как чугунная сковорода.

– Неплохо бы чайку, а, миссис Хаскелл? – По его тону можно было подумать, будто мы пожилая супружеская пара, расположившаяся в чайной после оргии закупок, а наши баулы мешают официантке разносить заказы.

– Вот вам чайник! – Рокси бухнула его на стол, подложив одну из вязаных салфеточек Мамули. – Сами нальете, не развалитесь! А я пойду развлекаться: почищу ванну и туалет.

– Миссис Мэллой у нас одна на миллион, – заметила я, рассеянно застегивая пуговицы халата.

– Как и ваш кузен Фредди! – Мистер Дик подобрал корочкой хлеба последние капли масла на тарелке и без возражений принял мою тарелку, к которой я и не притронулась. – Фредди прекрасно меня понял, когда я ему поведал, что всегда ненавидел арифметику и дрянных детей, которые стреляли в меня жеваной бумагой из рогатки и подкладывали под стул бомбы-вонючки. И вот в один прекрасный день я вдруг собрал вещички и отправился в путь, чтобы воплотить в жизнь свою мечту: стать рок-звездой. Я собирался ехать автостопом, но у меня ничего не получилось – шоферы только издевательски гудели мне клаксонами Поэтому я сел на автобус, доехал до конечной остановки, потом сел на следующий… и так далее, пока не оказался в Читтертон-Феллс.

– А родные у вас есть, мистер Дик?

– Только мамочка. – Он вспорол помидор так, что брызнул сок. – Что и говорить, я повел себя как трус: оставил на каминной полке записку и крадучись покинул дом под покровом ночи, но надо знать мою мамочку… Она каждый день провожала меня в школу и приходила за мной по окончании рабочего дня.

– Она слишком… вас опекала? – Я не находила слов.

– Заставляла отдавать ей всю зарплату и выдавала мне деньги только на обед.

– Поэтому у вас совсем нет при себе денег?

– Я полагал, что иду навстречу славе и богатству, но после того, как мое мошенничество с транзистором раскрылось, меня засосала трясина безденежья – не удавалось заработать даже на новые струны для гитары, не говоря уж о дневной дозе витаминов и минеральных веществ… Поэтому сегодня утром я пришел к Фредди, и он был так добр, что направил меня сюда. Когда он описал вас, я и не предполагал, что вы окажетесь… таким ан-н-нгелом! Ч-черт! – Мистер Дик покраснел и прополоскал рот чаем. – Я заикаюсь, как подросток, но у меня и в самом деле такое чувство, будто моя жизнь только начинается! Говорил я вам, что ваш кузен дает мне уроки музыки, чтобы я мог снова попрошайничать?

– А он не потребовал с вас пожизненной выплаты процентов от прибыли?

– Фредди сказал мне, что он сам музыкант и играл в знаменитых рок-группах!

– А он не сказал, что все эти группы разорились?

– Что?! – Лицо мистера Дика перекосилось от ужаса, совсем как у Тэма и Эбби, когда я собираюсь погасить ночник в детской.

– Я сказала, что всеми группами руководил маэстро Розариллис… – неуклюже соврала я (зачем пугать невинную душу?). – А Фредди не предлагал вам поселиться у него в сторожке?

– Он очень любезно намекнул на это, но я заметил, что мои упражнения не дадут ему спать ночью. Тогда он заверил меня, что на чердаке конюшни мне будет очень удобно.

Ничего не оставалось, как только сказать, что мы очень ему рады, и понадеяться, что Бен не откусит мне голову, когда вернется.

Очки мистера Дика влажно заблестели. Клянусь, что в его серых (под цвет костюма) глазах стояли слезы.

– Первой песней, которую я сочиню, будет серенада в вашу честь.

– Как мило!

Когда-то Бен сочинил в мою честь рецепт бутерброда.

– Я воспою вашу щедрость и удивительное благородство!

Слезы умиления на лице мистера Дика высохли в мгновение ока. Моя рука лежала на столе, и он накрыл ее своей ладонью. Наверное, он даже поднес бы ее к губам, если бы стол был покороче, а его рука – подлиннее. Тем не менее от нашего рукопожатия на моем халатике отлетели последние пуговки, и по обнаженной коже у меня побежали мурашки. Но эта прохлада – ничто в сравнении с ледяным ужасом, который я ощутила, подняв глаза. На пороге стояла свекровь и жгла меня взглядом.

– Не обращай на меня внимания, Элли. – Мамуля отважно изобразила подобие улыбки, без сил привалившись к стене. – Не бойся, я ничего не скажу моему несчастному сыночку про твои амуры. Чаша его страданий и так полна, если учесть, что его бросил отец…

Я поспешила заверить Магдалину, что знакома с мистером Диком меньше часа, а он вдогонку моему дурацкому признанию немедленно сообщил ей, что я пригласила его пожить у нас. Мечтая поскорее избавиться от него, я погнала будущего Элвиса Пресли осматривать чердак конюшни.

– Этот несчастный жил на автовокзале…

– Избавь меня от мерзких подробностей… – Мамуля доползла до кресла и спрятала лицо в ладонях.

– Он будет жить здесь только до тех пор, пока не станет рок-звездой…

– Это все я виновата! Ведь сказано же, что грехи отцов, а значит, и матерей тоже, падут на головы детей.

– Не надо так говорить! – потерянно пробормотала я, пододвигая стул поближе. – Я знаю, что сейчас все видится вам в черном свете, но ведь вы с Папулей посвятили друг другу тридцать лет жизни!

– Даже не упоминай имени этого нечестивца!

– Мамуля, он же хотел всего лишь поплавать…

– Безнравственно поплавать!

– Согласна! Но ведь он не лег в постель с Резвушкой!

Я попыталась обнять свекровь, но Мамуля отшатнулась, как от удара. Полными слез глазами она уставилась сквозь меня.

– Ах, почему я не послушалась своих родителей, когда они уговаривали меня не выходить замуж за Исаака!

Я хотела было ей сказать, что она-то как раз послушалась родителей и не вышла замуж за Исаака, положив начало всем нынешним неурядицам, но вовремя прикусила язык и осмелилась лишь коснуться руки Магдалины.

– Прошлого не вернешь. Может, вам поговорить с духовником?

– Мне слишком стыдно. Ведь католичество, как Истинная Вера, строго соблюдает правила. Да где тебе понять (горький всхлип), англиканская церковь в наши дни мирится с чем угодно… так мне, по крайней мере, рассказывали.

– Если вам это поможет, – я поднялась и принялась составлять посуду в мойку, – то могу отвести вас к преподобной Эвдоре Шип. Она очень чуткая и замечательно умеет слушать.

– Женщина-священник?! – Мамуля содрогнулась.

– Пока всего лишь диакониса, но в последнее время церковь всерьез рассматривает вопрос о рукоположении женщин в сан… Я только предложила вам поговорить с ней и ни на чем не настаиваю.