Вот способ в ней усилить к вам презренье.

Когда б ты знал, как я ее люблю!

Могу понять: я сам любил когда-то…

О нет, ты стар, и ты понять не можешь,

Хотя бы в юности ты был вернейшим

Из всех, кто вздохи посылал к Луне.

Но будь твоя любовь моей подобна —

Хоть никогда никто так не любил! —

То сколько же поступков сумасбродных

Тебя любовь заставила б свершить?

Да с тысячу; но все уж позабыл я.

О, значит, не любил ты никогда!

Коль ты не помнишь сумасбродств нелепых,

В которые любовь тебя ввергала, —

Ты не любил.

Коль слушателей ты не утомлял, —

Хваля возлюбленную так, как я, —

Ты не любил.

Коль от людей не убегал внезапно,

Как я сейчас, гоним своею страстью, —

Ты не любил.

О Феба, Феба, Феба!

Уходят.

Увы, пастух! Твою больную рану

Исследуя, я на свою наткнулась.

А я на свою. Помню, еще в те времена, когда я был влюблен, я разбил свой меч о камень в наказание за то, что он повадился ходить по ночам к Джон Смайль. Помню, как я целовал ее валек и коровье вымя, которое доили ее хорошенькие потрескавшиеся ручки; помню тоже, как я ласкал и нежил гороховый стручок вместо нее, потом вынул из него две горошинки и, обливаясь слезами, отдал их ей и сказал: «Носи их на память обо мне». Да, все мы, истинно влюбленные, способны на всевозможные дурачества, но, так как в природе все смертно, все влюбленные по природе своей — смертельные дураки!

Ты говоришь умнее, чем полагаешь.

Да, я никак не замечаю собственного ума, пока не зацеплюсь о него и не переломаю себе ноги.

В его любви — о боже! —

Как все с моею схоже!

Да и с моей, хоть она выдохлась.

Спроси, дружок мой, старика, не даст ли

За деньги нам чего-нибудь поесть?

Иначе я умру.

Эй ты, осел!

Молчи! Тебе он не родня.

Кто звал?

Кто малость познатней тебя.

Надеюсь!

Иначе бы я пожалел его.

Молчи, я говорю! — Привет, приятель!

И вам, мой добрый господин, привет.

Прошу, пастух: из дружбы иль за деньги —

Нельзя ли здесь в глуши достать нам пищи?

Сведи нас, где бы нам приют найти:

Вот девушка — измучена дорогой,

От голода без сил.

Как жаль ее!

Не для себя, а для нее хотел бы

Богаче быть, чтоб как-нибудь помочь ей,

Но я пастух наемный у другого:

Не я стригу овец, пасомых мной.

Хозяин мой скупого очень нрава,

Он не стремится к небу путь найти

Делами доброго гостеприимства.

К тому ж, его стада, луга и дом

Идут в продажу. Без него в овчарнях

У нас запасов нету никаких,

Чтоб угостить вас. Но, что есть, посмотрим;

А я душевно буду рад гостям.

Кто ж покупщик его лугов и стад?

Тот человек, что был сейчас со мною,

Хотя ему сейчас не до покупок.

Прошу тебя: коль это не бесчестно —

Не купишь ли ты сам всю эту ферму?

А мы тебе дадим на это денег.

И жалованья мы тебе прибавим.

Здесь хорошо: я жить бы здесь хотела.

Конечно, эта мыза продается.

Пойдем со мной: коль вам по сердцу будет

Рассказ о почве и доходах здешних,

Я буду верным скотником для вас

И вам куплю все это хоть сейчас.

Уходят.

Лес.

Входят Амьен, Жак и другие.

(поет)

Под свежею листвою

Кто рад лежать со мною,

Кто с птичьим хором в лад

Слить звонко песни рад, —

К нам просим, к нам просим, к нам просим

В лесной тени

Враги одни —

Зима, ненастье, осень.

Еще, еще, прошу тебя, еще!

Эта песня наведет на вас меланхолию, мсье Жак!

За это я буду только благодарен. Спой еще, прошу тебя, спой! Я умею высасывать меланхолию из песен, как ласточка высасывает яйца. Еще, прошу тебя!

У меня хриплый голос; я знаю, что не могу угодить вам.

Я не хочу, чтобы вы мне угождали, я хочу, чтобы вы пели. Ну, еще один станс, — ведь вы так их называете, кажется?

Как вам будет угодно, мсье Жак.

Мне все равно, как они называются: ведь они мне ничего не должны. Будете вы петь или нет?