— Это небоскреб «Столетие».

Инженер кивнул.

— Да. Столетие. Думаю, это он.

Портье небоскреба «Столетие» не сказал ни слова в течение всего их подъема. Но подозрительное выражение его лица выдавало его истинные мысли. Лифт скользнул вверх.

Около портье Гермес, одетый, как нищий, пытался съежиться и стать как можно меньше, но вокруг него уже образовалась небольшая лужа. Харви, Шенг, Электра и Мистраль смотрели на индикатор этажей, который быстро поднимался к цифре 32.

Потом с тихим звоном лифт остановился. Портье церемонно указал на коридор.

— Сюда, пожалуйста, — сказал он с презрением.

Гермес пошлепал по коридору, в ботинках его хлюпала вода.

Дверь, к которой их привели, была из светлого сияющего дерева, и на ней не было ни таблички, ни имени. В коридоре был мраморный пол — такой чистый, что в него можно было смотреться.

Портье, указав им дверь, остался неподвижно стоять рядом.

— Простите? — спросил Гермес, пытаясь пройти перед ним. — А, да… — проворчал он, роясь в карманах в поисках пары долларов на чай.

Потом нашел банкноту в пять долларов и протянул ее.

— Спасибо, вы очень любезны.

Мужчина спрятал банкноту в карман с быстротой профессионала и удалился с подозрительной гримасой, пристально глядя на мокрые следы, оставленные нищим.

— Не волнуйтесь! — крикнул вслед ему Гермес. — Я все уберу.

Золотистый ключ повернулся. Замок щелкнул. Один, два, три раза. Дверь открылась.

— Хао! — воскликнул Шенг. — Мы угадали.

— Не зря меня зовут повелителем фонтанов, — пошутил Гермес, проводя всех вовнутрь.

Квартира была темная. Внутри стоял затхлый запах. Пытаясь включить свет, ребята наткнулись на старые светильники, в половине из которых перегорели лампочки.

Нигде не было никакой мебели. Квартира была брошена и абсолютно пуста. Ни стула, ни стола, ни ковра.

Ничего.

Пятеро быстро прошли по всем комнатам.

Шенг подошел к окнам, выходившим на Центральный парк, и посмотрел на потрясающий вид, который открывался внизу.

— Как можно не жить в такой квартире? — громко спросил он.

— Может быть, ее хозяин умер? — предположил Харви.

Он держал что-то в руке.

— Нашли! — закричала Электра, заметив, что это открытка.

На открытке была старая фотография Центра Рокфеллера тридцатых годов. Открытка была адресована какому-то Роберту Пири, без адреса. Текст был уже знакомым:

«56, 90, 102, 168, 241, 241, 34, 125, 81, 212, 201, 79, 67, 216, 27, 107, 69, 83, 102, 18, 56, 210, 212, 85, 100, 102, 56, 55, 102, 26, 38, 20, 102, 212, 25, 212, 102, 81, 4, 229, 147, 83, 102, 91. Каменная Звезда, 4 из 4».

Эгон Нос прошел в свой офис не останавливаясь.

Потом, измученный ожиданием, он распахнул дверь и проковылял по длинному черному коридору. Он выходил на верхний этаж его клуба «Люцифер». Клуб был похож на красную пещеру, с бесформенными диванами, сталагмитами из света, кривыми тенями и сталактитами с пузырьками воздуха. Повсюду пульсировала настойчивая музыка. Люди танцевали в свете огней. Девушки подавали на стол. Другие танцевали на танцполе, похожие на черных ангелов.

Доктор Нос подошел к первой же, которая ему подвернулась, и крикнул ей в ухо:

— Они мне нужны. Быстро!

Девушка побежала по полу, покрытому каплями кроваво-красного цвета, и поднялась по алюминиевой лестнице. Искусственные свечи освещали зеркальные стены.

Эгон Нос улыбнулся. Он посмотрел на своих клиентов, которые танцевали, пили и забывали о существовании внешнего мира. Он оперся на перила из блестящих труб. Пришли его девочки. Его пять хищниц. Пантера, Куница, Хорек, Норка и Мангуст.

Пять великолепных девушек без предрассудков.

Доктор Нос принес с собой вырезку из газеты. Он протянул ее девушкам. Это была одна из газет, которые бесплатно раздают в метро. Статья краткая, но с цветной фотографией. Ее заголовок гласил: «Очередное погружение повелителя фонтанов?»

На фото был мужчина, выходящий из фонтана Бетезды.

— Вы его знаете?

Они передали газету друг другу, потом вернули ее Эгону Носу.

— Нет? Тогда я вам скажу, кто это. Это мужчина, которого вы преследовали. Тот, который всегда звонит маме. Наш… почтовый голубок.

Девушки пристально смотрели на шефа, не говоря ни слова. Их сверкающие глаза напоминали драгоценные камни.

— И знаете, что он делает? Ух, ух, ух. В статье написано, что в последние дни этот известный тип нырнул в фонтан Центра Рокфеллера, а потом в фонтан в Центральном парке. Никто не знает зачем. И мы тоже.

Девушки смотрели на старика молча. Пять идеальных статуй.

— Вопрос: а почему мы этого не знаем? — Глаза Эгона Носа метали молнии. — Мы ошиблись? В чем? Я не знаю… Но я не хочу, чтобы мне позвонил только-я-знаю-кто и спросил, что происходит. Так что планы меняются. Я не потерплю… нет… я ненавижу… мне противна сама мысль об этих чертовых детях. Но мы знаем, где живет один из них. Правда? Миллер? Харви Миллер?

Мужчина снова начал расхаживать туда-сюда, пытаясь истолковать молчание девушек.

— Правда, про остальных мы ничего не знаем. Насколько можно понять, они не дураки. Они разделяются, играют в шпионов. Мы плохо за ними следим. То есть я имею в виду… нужно делать это лучше, тогда мы удостоверимся, что они придут к нам. Как? Ух, ух, ух… Какой мужчина может устоять перед приглашением красивой женщины? Да, отличный, отличный план, мои сладчайшие барышни! Идите и найдите этого повелителя фонтанов. Думаю, ему нужно составить компанию.

В Нью-Йорке снова был вечер. Высокая угловатая фигура Владимира Ашкенази двигалась от редакции «Нью-Йорк таймс». Он целый день просидел над старыми статьями из криминальной хроники. Он был взволнован. Очень взволнован.

Он пытался узнать о клубе «Люцифер» и о его таинственном обладателе. Он собрал материал, которого лучше было бы вообще не касаться.

Все было хуже, чем он думал.

Намного хуже.

Теперь, мрачный и испуганный, он размышлял, что лучше сделать.

Он спустился в метро на станции «Виллидж» и, ожидая прихода поезда, думал о том, какие слова нужно было сказать. Все рассказывать нельзя. Можно просто подсказать, направить, дать понять. Указать путь.

Но этот путь они должны пройти сами.

Это часть Пакта.

— Какая разница, на каком пути… ты ошибешься? — пробормотал он, с горечью вспоминая о том, как много лет назад Альфред, Ирэн и… она столкнулись с тем же вызовом. И не смогли. Они игнорировали подсказки. И пошли по неверной дороге.

Это был 1908 год.

Сто лет назад.

Когда Владимир Ашкенази вышел из метро, он изобразил на лице искусственную улыбку. Он всегда любил этот район Манхэттена с его низинами, кленами и теплыми улицами. Владимир закашлялся, закутался в пальто и подумал о годах, которые прошли. Прошли в сохранении секрета, который даже ему не был известен до конца. Секрет столетия. Древний договор, подписанный между людьми и природой. Договор, связанный с Землей и ее стихиями, написанный траекториями движения звезд и волчков. Договор о молчании и о сокрытии тайн.

— Скрывать означает открывать, — прошептал антиквар, который прожил два века, цитируя известную фразу. — А открывать означает покрывать новым покрывалом. Это как змея, которая кусает себя за хвост.

Дойдя до угла с Грув-Корт, Владимир сделал небольшой шаг назад. У входа в дом Харви и Электра обнимались, прижавшись друг к другу.

«Этого мы не предусмотрели, — подумал антиквар. — Даже Ирэн». Но в каком-то смысле ему это даже понравилось. В сердце трагедии расцветает юношеская любовь. Одна из тех великолепных и бесполезных любовей, которые запоминаются на всю жизнь.

Но что ему сейчас делать?

Он растерянно осмотрелся. Манхэттен был темный и мрачный. Индеец в форме почтальона пересекал улицу со своей почтовой сумкой. Улица была мрачной. Никакого предчувствия весны.