Теперь горячка охватила решительно всех, и в дипло-мантской исчезло даже то слабое подобие порядка, которое там было в обычное время. Она стала похожа на потогонную мастерскую в разгар рабочего дня, на беспорядочную свалку скомканных бумажек, карандашных стружек, окурков, хлебных корок, обрезков картона, тесемок, пустых тюбиков из-под клея, бутылок кока-колы, бумажных пакетов из-под кофе. Утыканные гвоздями стены были обвешаны пиджаками, рубашками, галстуками. И над всем этим плавали причудливые фиолетовые спирали табачного дыма.

Вдобавок, тут еще околачивались целые стаи девиц, студенток Стрит-Холла, которые каждый вечер – иные по традиции, иные по любви, по дружбе или просто из солидарности – приходили помогать архитекторам мастерить картонные макеты будущих зданий.

Нина очень толково и усердно помогала Эбби. Винс Коул большей частью прибегал к услугам своей прежней симпатии, Мэрион Холстед. Только у Раффа Блума не было помощницы, потому что он хотел сделать макет своими руками. Горячка докатилась и до него, и ему пришлось бросить работу у "Скотта и Эймза".

Все трое сильно запаздывали. Эбби – из-за того, что теперь он был помолвлен с Ниной и слишком часто встречался с ней; Винс потратил двое суток на поездку в Нью-Йорк, чтобы получить свою премию и принять участие в роскошном банкете с танцами, на который он пригласил Трой; что же касается Раффа, то он потерял много времени, работая по утрам в архитектурной конторе.

Оставалось меньше трех дней до срока представления всех проектов и макетов в комнату жюри (полуподвальное помещение в Уэйр-Холле, опутанное густой сетью водопроводных и отопительных труб) ; Рафф, Винс и Эбби, можно сказать, жили в дипломантской. Последние два дня они не брились; один Эбби выглядел прилично: его светлая борода была не так заметна. Они и думать забыли о завтраках, обедах и ужинах, отощали и, в сущности, питались одним только кофе.

Однако Винс Коул, как ни был он поглощен работой, остался верен себе и ни на минуту не забывал о том, что после окончания университета ему потребуются связи.

– Кстати, Эб, – сказал он, когда они в полночь сделали перерыв и вышли в диванную подкрепиться кофе. – Пока я не забыл: дай-ка мне твой тоунтонский адрес. – Он вытащил из кармана записную книжечку.

– А я его и сам еще не знаю, – ответил Эбби, растянувшись на одном из продавленных диванов.

(Что там ни говори, думал в это время Винс, а Эбби совсем непохож на других студентов; после всех этих убийственных дней и ночей он ухитряется выглядеть прямо-таки неправдоподобно опрятным: светлые волосы коротко острижены и аккуратно причесаны, ногти идеально чисты, на белой рубашке с расстегнутым воротом – ни пятнышка. И хотя сам Винс изо всех сил старался сохранять пристойный вид, ему это удавалось далеко не всегда. Подлинная, непоказная опрятность Эбби казалась ему недостижимой, и он считал это свойство товарища удивительным даром свыше.)

– Впрочем, – продолжал Эбби, сладко зевнув, – ты всегда можешь найти меня через контору Вернона Остина. И, конечно, через Нину.

– Вернон Остин... Тоунтон... – медленно повторял Винс, так же медленно выводя адреса, в надежде что Эбби воспользуется паузой и сделает ему долгожданное предложение.

Но Эбби сказал:

– А ты по-прежнему намерен остаться здесь, в Нью-Хейвене?

– Ну, если хочешь знать... – Винс потягивал черный кофе из размокшего бумажного стакана, стараясь не показать Эбби, как он рад этой возможности начать важный для него разговор. – Если хочешь знать, то нет. Не собираюсь. Короче говоря, Эб, я собираюсь пересмотреть свои планы.

– Кто собирается? Ты или Трой?

Винс усмехнулся.

– И я и Трой, – еще медленнее сказал он. – В эту свою поездку в Нью-Йорк я кое-что нащупал и решил подумать как следует. Короче говоря, хотелось бы знать твое мнение, Эб. – Он сделал паузу. – Представляется случай поработать у "Гэвина и Мура".

Вот, подумал он, тебе тоже представляется случай: сделай мне более соблазнительное предложение. Эбби лежал на диване, подложив руки под голову.

– "Гэвин и Мур"? – переспросил он. – По-моему, лучшего и желать нельзя, Винс, если ты хочешь специализироваться на школах. Они как будто построили уйму школ.

– Да, они крупнейшие специалисты по этой части. – Голос Винса звучал почти вызывающе. – Крупнейшие, после "Перкинса и Вила".

– По-моему, это будет здорово, Винс.

– Ты так думаешь? – Винс мрачно смотрел на бумажный стаканчик с кофе, который он держал в руках. – Что ж, отлично, – продолжал он с наигранным оживлением. – Я, как ты знаешь, собирался остаться здесь. Все-таки родной город, меня здесь знают, ну и прочее. А в Нью-Йорке ведь трудновато... – Он запнулся и решил сделать еще одну попытку. – Ладно, скажем начистоту: здесь, в Нью-Хейвене, я буду чертовски далеко от Трой.

– Вот, давно бы так, – усмехнулся Эбби. Он сел, закинул ногу за ногу и достал из кармана нераспечатанную пачку сигарет. Допив кофе, он щелкнул зажигалкой и закурил. Это была обыкновенная, добротная данхиллов-ская зажигалка; Винс купил себе в Нью-Йорке точно такую же, но работала она у него далеко не так безотказно, как у Эбби.

– А какие планы у Раффа, хотел бы я знать? – спросил Винс и вдруг почувствовал ужасную усталость. Он растянулся на диване и даже закрыл глаза.

– Понятия не имею. По-моему, он и сам не знает.

– А может, он просто помалкивает насчет своих дел? Сам знаешь, какой он суеверный.

– Нет, – сказал Эбби, – два предложения он, во всяком случае, получил. Это точно. От Гомера Джепсона и из Мичигана, от Сааринена.

– Серьезно? – Винс открыл глаза.

– Кроме того, – добавил Эбби, подавив зевок, – я знаю наверняка, что Верн Остин возьмет его в любую минуту. Но Рафф, когда я передал ему это, ответил отказом. – Эбби вдруг прикусил язык, сообразив, что сообщать об этом Винсу было бестактно. – Понимаешь, Винс, я подумал, что у Раффа сейчас такие расходы...

– Ну, разумеется, – поспешно согласился Винс, делая вид, что не замечает смущения Эбби. Выпитый кофе вдруг показался ему горьким, как хина, и дружеское расположение, с которым он старался относиться к Раффу, сменилось жестокой, непреодолимой злобой. Несмотря на это новое разочарование, он все же сказал небрежным тоном: – Казалось бы, Рафф должен обеими руками ухватиться за предложение Сааринена...

Тут Винс заметил в дверях высокую фигуру Раффа, синие глаза которого стали почти черными от усталости. Рафф спросил:

– Знаете, что однажды сказал Сааринен? Он сказал: "Кто хочет получить интересную работу, пусть едет на Запад". – Рафф тяжело плюхнулся на диван рядом с Эбби. – Господи Иисусе, я совсем выдохся!

– На мой взгляд, – заметил Винс, – было бы безумием Упустить такую возможность, если...

Рафф зевнул во весь рот.

– Запад! – пробормотал он, вытягивая свои длинные ноги.

Перспектива исчезновения Раффа где-то на Западе вполне устраивала Винса.

– Подумай! Ты будешь ближе к родному городу...

– К какому родному городу?..

– Ну, если устроишься у Сааринена.

– Примерно через неделю я уезжаю в Мичиган, – сказал Рафф.

– Правда? – спросил Винс.

– В самом деле? – спросил Эбби.

– Хочу повидаться с матерью. Мне очень не нравятся последние письма этих гнусных могилокопате-лей из санатория. Съезжу, посмотрю своими глазами. Может, как-нибудь удастся перетащить ее на Восток.

– А почему бы и нет? – обрадовался Эбби. – Знаешь, что я тебе скажу: мой двоюродный брат работает в институте Джона Гопкинса, так что...

– Если бы это удалось... – Рафф размышлял вслух, глядя в потолок.

– Тогда ты останешься на Востоке? – разочарованно протянул Винс.

Рафф кивнул, нагнулся и взял стаканчик с кофе, который Эбби поставил на пол.

– А почему ты принял такое решение? – спросил Эбби.

Рафф сделал несколько глотков. Потом задумчиво сказал:

– Видимо, по сердечной склонности. А почему ты решил жениться на Нине? Я без памяти влюбился в эти места, черт бы их побрал.