– Ну, все равно, – сказал он. – Выглядите вы так, что... В общем, игра стоила свеч. Я рад, что увидел вас вот такой.

На ее тонком лице появилось жесткое выражение.

– Еще одна попытка скрутить меня? Ради бога, Рафф, не разыгрывайте такого смиренника. Идет?

Он сжал сигарету пересохшими губами.

– Похоже на то, – прибавила она, – что мой нелепый наряд произвел большое впечатление на ваших приятелей.

– На меня еще большее, – ответил он.

– А может быть, кое-кто уже сообщил им, что в субботу вечером эта недотрога Мак-Брайд сдалась на милость победителя? – Она запнулась. – Впрочем, нет. Прошу прощения. Мне следовало бы понимать, что вы отнеслись ко всему серьезнее и честнее, чем я.

Рафф раскурил сигарету.

– Бросьте-ка эту игру, Мэрион. Она как-то не идет к вашему «нелепому наряду».

– Вы правы, Рафф, правы, друг мой. Но все останется как есть. Я готова расцеловать вас. – Она усмехнулась. – Я даже сделала это авансом, разве нет? Но как вы были правы! За каких-нибудь три часа я поняла, что вела себя как последняя дура.

– То есть?

– То есть вы действительно поняли, почему люди не доверяли мне и сомневались в моих способностях. – Официантка положила ей на тарелку салат. – Впредь буду умнее. Думаю, что теперь мне не страшна никакая ловушка. В том числе и ваша. Знаете, что случилось час тому назад? Я встретила в коридоре Мансона Керка. – Она усмехнулась со спокойным торжеством. – Вы, я думаю, помните, что «П. и П.» вместе с Илсоном Врайном будут строить зрелищный зал «Аудиториум» в Гринвиче, штат Коннектикут? И что же придумал Керк? Не буду ли я так любезна завтра съездить вместе с ним в Гринвич? Совершенно необходимо, чтобы мы с ним – с великим Керком, подумайте только, с Феркитудлом Керком! – присутствовали на первом заседании правления фонда постройки «Аудиториума», или как там это называется. Правление, во главе с самим президентом фонда, будет рассматривать проект. – Она улыбнулась. – Вот до какой степени вы были правы, друг мой. Я открою собственную контору куда раньше, чем рассчитывала.

– Ну, Керк не показатель. Насколько я понимаю, Керк просто влюблен в вас.

– Это еще не основание, чтобы позволить мне совать нос в его дела. А я именно это и намерена сделать, – сообщила Мэрион.

– Ни в коем случае, Мэрион! Не связывайтесь с ним, – недовольно сказал Рафф.

– В марте мне минет тридцать два, – заметила она.

– Почтенный возраст.

– Была ли хоть раз женщина президентом АИА[39]?

– Вот уж не знаю, – сказал Рафф.

Мэрион вооружилась вилкой и энергично принялась за салат. Рафф заметил, что Чилдерс и Ейтс уходят; значит, время, отведенное для ленча, истекло. Он встал, пристально поглядел на Мэрион, словно вкладывая в этот взгляд всю свою страсть и разочарование, и сказал:

– Если я позвоню вам вечером...

– Нет, Рафф, не звоните. Я и так опаздываю к конкурсу. Я теперь буду работать каждый вечер.

Всю эту неделю и еще несколько недель Рафф ждал – больше ничего не оставалось! – что она передумает. Она была непреклонна. Тем временем у себя в проектном отделе он снискал громкую славу (Элиот Чилдерс раззвонил на всю контору, что «Блум штурмовал вершину Эвереста»). Сплетня докатилась и до ушей Мансона Керка; во всяком случае, Рафф был в этом уверен, так как задания, которые он получал, были, как на подбор, одно скучнее и унизительнее другого.

Рафф терпел. Он покорно принимал удары и день за днем, подавляя свою кипучую, страстную натуру, выполнял нудную механическую работу, с которой справился бы любой чертежник средней руки. Только бы не сорваться, успеть сделать сбережения, выстоять в этом нелепом единоборстве с Керком, накопить побольше долларов для владельцев Частной больницы и санатория “Сосны”, а себе обеспечить хотя бы крышу над головой.

Мучительная, поистине потогонная жара в Нью-Йорке отнюдь не украшала жизнь. Зато сбережения росли.

Главным источником накоплений были случайные работы. Он выполнял их по вечерам. Устраивал это Винс Коул. Винс рекомендовал его, и Рафф получил пятьсот долларов за проект перестройки одной частной школы вблизи Морристауна, штат Нью-Джерси. Кроме того, Винс передал ему один из своих собственных заказов: проект небольшой дачки на берегу озера для директора средней школы, который заплатил Раффу двести пятьдесят долларов. У самого Винса не было ни времени, ни желания заниматься «всякой ерундой», но он изменил своему обыкновению, стараясь достать работу для Раффа.

Рафф продолжал тянуть лямку у «Пирса и Пендера». За все время в конторе было только одно забавное происшествие: он раз и навсегда отучил Элиота Чилдерса свистеть. Стояла безумная жара, система кондиционирования воз-ДУха, казалось, совсем вышла из строя, нервы у всех были натянуты до предела, и от монотонного фальшивого свиста Чилдерса можно было прямо с ума сойти. Рафф возвращался из «Рейсшины», когда его вдруг осенила блестящая идея. Он заглянул в магазинчик на Лексингтон-авеню и купил коробочку птичьего корма. Улучив момент, когда Чилдерс вышел в уборную, Рафф распечатал коробку, бросил горсть крупы на его чертежную доску, а остаток высыпал в ящики стола и в готовальню.

Как только Чилдерс вернулся, все бросили работу. Маленький коренастый рыжий англичанин сперва ничего не заметил. Потом он вдруг схватил щетку и начал обмахивать свой чертеж. Потом он обнаружил несколько крупинок, забравшихся под рейсшину, потом целую кучку в готовальне. Он не понимал, в чем дело, злился. И только спустя несколько минут, сунув, не глядя, руку в верхний ящик стола и вытащив полную пригоршню крупы, он наконец потерял терпение и рявкнул:

– Да что это за мерзость такая?!

Рафф и Бенн Ейтс уже хохотали вовсю; оглянувшись, Чилдерс увидел, что и остальные давятся от смеха. Взяв пустую коробку из-под корма, Рафф вызвался помочь Чилдерсу очистить стол. Англичанин увидел коробку и все понял.

Больше он не свистел.

Через несколько недель у Раффа произошло новое столкновение с Мансоном Керком. Он отправился в кабинет главного архитектора и попросил освободить его от работы в следующий понедельник. Он собирался в воскресенье навестить Кеннета Стрингера, смитсберийского священника, а потом поехать в Тоунтон, чтобы вместе с Эбби и Верноном присутствовать на торжественной церемонии закладки фундамента банка.

Керк сказал:

– Валяйте, Блум. Отправляйтесь, когда вздумается. Работа не волк, верно? Мы найдем, кем вас заменить.

Рафф стоял перед его обшарпанным столом, крепко сжимая кулаки в карманах.

– Я не собирался уходить, – сказал он. – Я просил отпустить меня на один день. Это очень важно для меня.

– Ну и катитесь себе на здоровье. – Керк поднял голову и уставился на него тусклыми глазами. – Только не забудьте сдать администратору свою контрольную карточку.

Поколебавшись, Рафф сказал через силу:

– Если вы не можете отпустить меня, я останусь. Если не возражаете.

– Отлично. Оставайтесь. Вы нам нужны. – Улыбка раздвинула тонкие губы Керка.

За завтраком Рафф написал Эбби письмо, объясняя, почему он не может приехать на торжество. Поднявшись в контору на четвертый этаж, он с удивлением увидел, что Керк выходит из кабинета и направляется к его столу.

– Я не знал, вернетесь ли вы к работе после ленча, – сказал Керк, облизывая нижнюю губу. – Откровенно говоря, я вас не ждал. Но... – Он вплотную подошел к доске и потеснил Раффа, который наконец сообразил, что Керк хочет сесть на его место, хотя на доске ничего не было. Рафф встал, а Керк уселся, выбрал карандаш и, рассеянно чиркая по доске, заговорил.

– Поскольку вы еще здесь, Блум... – Он бегло взглянул на Раффа, вытащил из заднего кармана брюк большой измятый желтый конверт и разгладил его. – Я набросал это сегодня утром в поезде. Могу я доверить это вам? Посмотрите, что тут можно сделать. – Он обвел глазами свой отдел. – Все остальные, по-моему, заняты.