— Она просто не могла идти дальше; так они посадили ее на носилки и несли! — отвечал Малачи.

Когда индейцы подошли к хижинам, то носилки остановились, и из них вышла и с трудом пошла в ближайшую хижину Мэри, которую обступили с обеих сторон две женщины. Затем Злая Змея обменялся несколькими словами с другими двумя женщинами, после чего он и весь его маленький отряд вошли в другой, более просторный вигвам, немного подальше.

— Все в порядке, сэр, — сказал Малачи, — они оставили ее на попечение двух женщин одну, а сами пошли в другую хижину; тем лучше; мы ее не напугаем, когда произведем нападение на Злую Змею и его воинов, что надо сделать, пока еще не стемнело, чтобы кто-нибудь из них не мог убежать и затем тревожить и беспокоить нас впоследствии. Надо выждать часок: ведь у них нечего есть, да они и утомились с дороги и, вероятно, сразу завалятся спать, как это всегда делают индейцы, и тогда будет самое удобное время для нападения.

— Прежде всего, нам надо убедиться, все ли они останутся в одной хижине или разбредутся по разным! Согласно этому нам и придется действовать, — заметил Мартын. — Кроме того, надо теперь же решить, кто останется стеречь пленных!

— Я не стану! — сказал Джон решительно.

— Не принуждайте его, — сказал Малачи. — Все равно, как только он услышит выстрел, он уйдет туда, где будут драться. Пусть Цвет Земляники останется сторожить: я ей дам свой большой охотничий нож, этого будет достаточно!

Джону поручили наблюдать за кузиной Мэри, чтобы никто не причинил ей вреда, и чтобы женщины не могли увлечь ее куда-нибудь, на что он охотно согласился, считая это поручение почетным.

Когда пришло время, маленький отряд, крадучись, стал подбираться к хижинам и оцепил кругом ту, где находился Злая Змея и его воины. Все они, по-видимому, спали, так как ничто кругом не шелохнулось.

— Не отвести ли нам сперва мисс Персиваль в надежное место, куда-нибудь подальше? — спросил Сенклер.

— Хорошо, в таком случае вы и займитесь ею; нас и без вас вполне достаточно здесь! — сказал Альфред.

Сенклер поспешил к хижине, где находилась Мэри, и распахнул дверь. Завидев жениха, Мэри радостно вскрикнула и, вскочив с постели, на которую ее уложили, повисла у него на шее. Он поднял ее на руки и понес к выходу; в этот момент обе женщины, на попечении которых была оставлена девушка, уцепились за фалды его одежды, стараясь удержать его, но Джон, вошедший вслед за капитаном, направил на них дуло своего ружья. Те в испуге отступили; Сенклер вышел с Мэри на руках и отнес ее туда, где Цвет Земляники сторожила пленных индейцев.

Однако крик Мэри разбудил индейцев; те проснулись, но не шевелились, и Малачи стал обсуждать вопрос, следует ли им ворваться в хижину или выждать, когда индейцы выбегут из нее, как вдруг кто-то из хижины выстрелил, и солдат, стоявший рядом с Альфредом, упал; затем раздался еще другой выстрел, и пуля попала в плечо Мартыну. В этот момент из дверей выскочил Злая Змея, размахивая томагавком над головой, и устремился прямо на Малачи; остальные индейцы набросились на Альфреда и Мартына, стоявших ближе других к дверям хижины. Но Малачи выставил вперед себя ружье и выстрелил почти в упор в грудь Злой Змее. Остальные индейцы бились отчаянно, но когда к нападающим присоединились и другие товарищи, то все вместе англичане одолели краснокожих, из коих только два были захвачены живыми, да и те были серьезно ранены. Их связали и положили на землю.

— Злой и дурной был он человек, — проговорил Малачи, стоя над трупом убитого им вождя. — Но теперь уже никому не причинит вреда!

— Ваша рана серьезна? — обеспокоился Альфред, подходя к Мартыну.

— Нет, сэр, пуля прошла навылет, не тронув кости; это пустяки; Цвет Земляники сейчас перевяжет мне рану, и все будет хорошо!

— Он мертв, сэр, — произнес Гревс, стоя на коленях над убитым солдатом, в которого попал первый выстрел покойного вождя.

— Бедняга! Я рад только тому обстоятельству, что индейцы первые стали стрелять по нам… Но что мы станем делать с женщинами? Ведь они не могут быть нам опасны! — сказал Альфред.

— Не слишком опасны, сэр, но на всякий случай следует их по возможности обезоружить. Надо забрать все оружие, какое только было у них; оба ружья уж в наших руках, но этого мало: надо отобрать и все ножи, томагавки и луки. Джон, позаботься об этом и возьми себе в помощники Гревса, мой мальчик!

Джон тотчас же стал производить обыски и отбирать оружие. Женщины, на попечении которых была Мэри, остались там, где они были, так как Джон с ружьем в руке не давал им выйти из хижины, зато другие две успели бежать в лес во время схватки; Малачи разрешил теперь и двум оставшимся бежать в лес, если им угодно, и они тотчас же поспешили воспользоваться этим разрешением.

Затем Малачи и Альфред вернулись в заросли, где находилась Мэри, Сенклер и остальные и куда вслед за ними Джон и Гревс принесли все оружие, какое они нашли.

Вдруг Альфред, совещавшийся с Малачи, заметил, что хижины, в которых теперь никого не было, запылали. Оказалось, что Мартын, как только жена перевязала ему рану, пошел и поджег их.

— Так и следует, — проговорил Малачи, видя недоумение своего собеседника. — Это будет доказательством нашей победы и предостережением для других индейцев!

— Но что же станется с женщинами? — спросил Альфред.

— Они пристанут к какому-нибудь другому племени, их там примут всегда, и расскажут о случившемся; и это хорошо!

— А что мы сделаем с нашими пленниками?

— Отпустим их на все четыре стороны впоследствии, но сперва должны взять их с собой и отвести отсюда дня на три пути: у них могут быть здесь поблизости союзники или друзья, которых они могут призвать к себе на помощь и уговорить напасть на нас, чтобы отомстить за их поражение.

— Ну, а раненых?

— Раненых мы оставим на произвол судьбы. Это всегда здесь так делается; мы им оставим воды и пищи, а женщины вернутся сюда после нашего ухода, и если они будут живы, то они выходят их, а если умрут, то похоронят… А вот Джон тащит медвежьи шкуры; это он приберег их для мисс Мэри; когда хижины догорят, мы расположимся там подле них на открытом месте и расставим часовых на ночь, а завтра ранним утром пустимся в обратный путь.

В эту ночь почти никто не спал; когда все перебрались на открытое место у погорелых хижин, туда же привели и пленных. Персивалю теперь развязали руки и предоставили расхаживать на свободе, не спуская, однако, с него глаз. Первое, что привлекло его внимание, это был труп убитого Злой Змеи. Он подошел к нему, молча сел подле него и просидел неподвижно и безмолвно, склонясь над телом в сосредоточенном раздумье более двух часов. Никто его не тревожил. Похоронив тело солдата, убитого вождем, вырыли еще другую могилу для вождя и, опустив его в могилу, засыпали, как подобает. Мальчик все время молчал и, просидев еще некоторое время над свежей могилой, встал и пошел к двум раненым индейцам. Он принес им воды, напоил их и ласково говорил с ними на их родном языке. Когда же Мэри позвала его и стала говорить с ним и ласкать его, то казалось, ее голос и ласка как-то особенно глубоко подействовали на него, и под впечатлением столь разнородных чувств и впечатлений он склонил голову к ней на колени и крепко заснул.

Раненые индейцы не дожили до рассвета и были зарыты победителями; решено было с рассветом двинуться в путь, если только будет возможность нести Мэри. Цвет Земляники и раненая индианка приложили ей какие-то травы к ногам, которые значительно облегчили ее страдания; но идти лесом продолжительное время она все еще была не в состоянии. Нести ее теперь было тоже трудно, так как один из солдат был убит, Мартын ранен, а Цвет Земляники и индианка были нагружены лишними ружьями, отобранными у неприятеля и оставшимися от убитого солдата и раненого Мартына.

Джон не мог идти в счет носильщиков, так как был мал ростом и должен был наблюдать за Персивалем; кроме того, у них было еще двое пленных индейцев, за которыми также нужен был присмотр.