Вдруг раздался слабеющий голос Квантоха:

— Ты должен… научиться помогать себе сам… — длинная пауза, слышен лишь топот копыт. — Ты сам… мой принц… только ты остался… — Кандар не смотрел вниз. — Ты… должен… изучить… — он перешел на шепот. — Сейчас… необходимые заклинания… ты должен… должен!.. найти силу… более могущественную, чем у них! — его голос набрал обманчивую силу и звучал, подобно колоколу: — Силу, большую, чем моя, такую, что может вывести Дремлющий Ферраноз из неподвижности!

— Да, Квантох, конечно! — отвечал Кандар, погоняя лошадей.

— А книга… — голос Квантоха снова стал едва слышным. — Я отпер ее… цепи… — голос Квантоха замер.

На полном скаку Кандар привел колесницу к воротам Ферраноза, туда, где начинался Проезд. Посреди адской битвы застыли неподвижные тела сражающихся. Кандар остановил колесницу, не оглядываясь на картину мрачного опустошения. Императорский Проезд, который он видел и прежде, сейчас был воплощением самого ужаса. Принц бережно вынес Квантоха из колесницы и, закинув на плечо, побежал с грузом к воротам.

К Воротам Счастливого Возвращения.

Ибо таково было название ворот, что вели к Императорскому Проезду.

Кандара поразила мрачная ирония этого имени, столь странно вписывающегося в теперешние обстоятельства. Ему было видно, как замер на месте Квармельн с Элтали на руках — чары, упавшие на город, коснулись и его.

Юноша бережно уложил Квантоха наземь и осторожно подтолкнул его в сторону ворот. Намокшая от крови мантия собиралась в складки на мраморных плитах. Конический колпак чародея потерялся, казалось, столетия назад.

Последним бережным усилием принц подтолкнул ногу Квантоха. И внезапно ощутил в пальцах странную леденящую дрожь, наполнявшую сердце ужасом. Его рука дернулась вперед, как будто схваченная невидимыми ледяными пальцами. Это жуткое покалывание было первым симптомом действия того заклятия, которое сковало неподвижностью весь город. Юноша похолодел от ужаса.

Едва понимая, какая тут может быть связь, он внезапно вспомнил колесо и блестевшее от пота тело Маггры, вращавшего рукоять, и то, как вылетали сине-зеленые искры. Все это происходило в убежище, сокрытом от чужих глаз. Всего лишь этим утром.

Тысячу лет назад.

Принц вернулся и после тщательного обследования окрестностей на предмет приближения волков, взял в руки разрозненную «Науку волшебства» и приступил к чтению. Он почувствовал присутствие сил, куда более грозных и могущественных, чем те, что появлялись при вращении колеса. Квантох настаивал, что есть такая сила, перед которой любая наука… но мятежный дух не давал Кандару согласиться с таким утверждением: он упорствовал в своей приверженности огню научного знания.

Зато сейчас он уселся на корточках в грязи у крепостной стены, пытаясь научиться практическому применению чародейских премудростей, записанных на пергаменте из кожи девственниц. Кандар пытался не просто читать, но и запоминать прочитанное. Слова казались очень трудными. Было несложно заучить их механически, но каким образом уложить их в голове так, чтобы постичь смысл и воспроизвести целиком в случае необходимости, — для этого, видимо, нужно было немножко магии.

Многие заклинания не имели начала или конца, ведь добрая половина листов разлетелась по Конской Равнине во время бешеной скачки.

Наконец, когда солнце уже скользнуло одним краем за океан на западе, принц понял, что прочел все, что мог прочесть и удержать в памяти. Теперь можно было приступить к делу всей его жизни.

Кандар взвесил «Науку волшебства» в ладонях.

Что бы ни случилось с ним в будущем, он догадывался, что жизнь приготовила ему суровые испытания. Принц не мог позволить себе носить с собой этот тяжелый фолиант. Он еще раз осторожно пролистал страницы, прислушиваясь к их шороху: казалось, книга говорила с ним на уже понятном языке. Он прочел всю книгу, разве нет? Эти знания изменили его, как изменил его весь прошедший день.

С тяжелым чувством он подсунул книгу под Ворота Счастливого Возвращения. Скользя по мрамору, книга шуршала листами, как, бывает, девушка шуршит в танце накрахмаленными юбками, а затем замерла в гулкой тишине рядом с неподвижным телом Квантоха.

Кандар вернулся к квадриге. Он понял, что ужасно проголодался и хочет пить, и что надо накормить и напоить лошадей. Но пока солнце не село и не сгустились сумерки, он стоял, устремив пристальный взгляд на север.

«Турдур Всезнающий, — сказал он себе. — Нам есть о чем по толковать с тобой, Турдур Всезнающий».

Кандар из Ферраноза бешено скакал на хромом коне вдоль отрогов Лангаанских холмов. Он мчался быстро, не жалея ни себя, ни коня, ибо смерть следовала за ним по пятам. За спиной его, на фоне неба, отливающего медью, высились неприступные скалы. Его рот с пересохшими и почерневшими губами сложился в мрачную гримасу. Он то и дело оборачивался в седле, чтобы устремить взор, застилаемый кровавой пеленой, на свои следы, которые, казалось, дымились.

Принц Кандар не пил уже два дня, и его рот и горло, да и весь организм жалобно стонали от великой засухи.

В полной жажды пустоте его мозга то и дело проносились фрагменты идей и концепций. Он все время пытался удержать в голове все заклинание целиком, чтобы во время этой гонки, когда его преследовали всадники смерти, не потерять магические фразы, необходимые для уничтожения чар.

Он понятия не имел, откуда они взялись и кем были. Он влился в небольшой караван, груженый мехами с юга: за них дадут хорошую цену на севере, где жара быстро сменялась холодом по мере повышения местности над уровнем моря. А потом весь караван с его мехами, золотом и женщинами оказался захваченным разбойниками.

В одиночестве, без друзей и помощников, на охромевшей лошади и с дешевым клинком за поясом, принц Кандар Ферранозский мчался, чтобы спасти свою жизнь. Многое произошло с ним с тех пор, как он покинул Аккар Обреченный; многое изменило его и укрепило его дух, закалило и сделало его внешность еще более обманчивой, ибо трудно было предположить столь невероятную силу и мощь в таком худощавом, гибком юноше.

Громкое «Хватай его!» отозвалось эхом в горах. Принц быстро повернулся на крик. Люди с бритыми раскрашенными головами восседали на лошадях, и тусклое мерцание привязанного к седлам оружия подсказало ему, что, очевидно, пришел его последний час.

Его лошадь вприпрыжку побежала по длинной извилистой тропе у подножия холма, и тут его взору открылась величественная панорама: он был как будто сам Гелиос, обозревающий зеленеющие луга, густые заросли деревьев, нежно журчащие быстрые ручьи и — о радость! — застенчиво прячущийся за излучиной реки город, гордый, сияющий, увенчанный башенками.

Кандар подгонял лошадь. Если удастся сохранять отрыв от преследователей, то на равнине у города ему может посчастливиться встретиться с людьми, которые ненавидят этих горных волков. В его усталом мозгу преследователи приняли обличье волков, хотя, на самом деле, таковыми не являлись. Полуволки промелькнули в его жизни уже целую вечность назад.

Измученная лошадь споткнулась о камень.

Медленно и изнуренно, все еще не отдавая себе отчета в происходящем, Кандар вцепился в седельную луку.

Ноги лошади подкосились, и Кандар упал на дорогу, в густую пыль.

Кровь бросилась юноше в голову: он понял, что произошло, и что его ждет в ближайшие минуты. Если ему суждено умереть — что ж, он умрет, как герой, забрав с собой как можно больше бритоголовых разбойников.

Как же неуютно ощущать в руке кустарный клинок, ведь прежде она привыкла обращаться с оружием работы искуснейших мастеров: таков был его верный Скалскелпер. Тем не менее, он зажал в ладони рукоять клинка и приготовился защищаться.

Их было шестеро.

Они были из той самой банды, что разграбила караван, и именно они охотились за ним. Их вовсе не интересовало его мертвое тело: погоня была для них спортивной забавой, заставлявшей кровь бурлить в жилах.