Начиная с 1970-1980-х годов мы наблюдаем беспрецедентный рост неравенства в доходах в Соединенных Штатах. Доля верхней децили постепенно увеличилась с 30–35 % национального дохода в 1970-е годы до 45–50 % в 2000-2010-е годы, т. е. примерно на 15 пунктов национального дохода страны (см. график 8.5). Такое движение кривой впечатляет, и вполне естественно задаться вопросом, каковы пределы этого процесса: ведь если сегодняшние темпы сохранятся, то, например, к 2030 году доля верхней децили превысит планку в 60 % национального дохода.
Относительно данной эволюции уже сейчас стоит уточнить сразу несколько аспектов. Прежде всего напомним, что в данных, отраженные на графике 8.5, равно как и в данных World Top Incomes Database, учитываются лишь те доходы, которые указываются в декларациях о доходах, и не корректируется недоучет доходов с капитала, имеющий место как на законных, так и на незаконных основаниях. Если принять во внимание растущее расхождение между, с одной стороны, массой доходов с капитала (особенно дивидендов и процентов), учитываемых в американских национальных счетах, а с другой — массой доходов с капитала, указываемых в декларациях о доходах, а также быстрое развитие офшоров (национальные счета, как правило, не учитывают эти потоки), то окажется, что график 8.5 недооценивает рост доли верхней децили, который имеет место на самом деле. Сравнивая различные имеющиеся источники, мы можем сделать вывод, что доля верхней децили ненамного превзошла планку в 50 % национального дохода США накануне финансового кризиса 2008 года и затем вновь в начале 2010-х годов[267].
Далее, стоит отметить, что структурное повышение доли верхней децили в течение последних 30–40 лет лишь отчасти объясняется биржевой эйфорией и приростом капитала. Конечно, прирост капитала в Соединенных Штатах достигал небывалого уровня во время пузыря интернет-компаний в 2000 году и затем в 2007 году: в обоих случаях он один обеспечил верхней децили дополнительный доход в размере пяти пунктов национального дохода, а это очень много. Предыдущий рекорд, поставленный в 1928 году, накануне биржевого краха 1929 года, равнялся примерно трем пунктам национального дохода. Однако такие показатели не могут держаться в течение длительного времени, как показывают очень сильные колебания от года к году на графике 8.5. Наконец, бесконечные краткосрочные движения прироста капитала и биржевых рынков усиливают волатильность эволюции доли верхней децили (и, безусловно, способствуют увеличению волатильности американской экономики в целом), однако никак не влияют на структурный рост неравенства. Если просто-напросто вычесть прирост капитала из доходов (что тоже неправильно, учитывая то, какое значение приобрел в Соединенных Штатах этот вид дохода), то повышение доли верхней децили все равно останется почти столь же сильным: она выросла с 32 % в 1970-е годы до более чем 46 % в 2010 году, т. е. на 14 пунктов национального дохода (см. график 8.5). Прирост капитала колебался на уровне одного-двух пунктов дополнительного национального дохода для верхней децили в 1970-е годы и на уровне двух-трех пунктов в 2000-2010-е годы (за исключением чрезвычайно удачных или чрезвычайно неудачных годов). Структурное повышение, таким образом, составило один пункт: это немало, но не так существенно по сравнению с ростом доли верхней децили на 14 пунктов национального дохода без учета прироста капитала[268].
Исследование эволюции без прироста капитала позволяет лучше определить структурный характер повышения неравенства в США. Действительно, с конца 1970-х до начала 2010-х годов доля верхней децили (без учета прироста капитала) повышалась относительно равномерно и последовательно: она превысила 35 % в 1980-е годы, затем 40 % в 1990-е и, наконец, 45 % в 2000-е годы (см. график 8.5[269]). Особенно поражает тот факт, что уровень доли верхней децили, достигнутый в США в 2010 году и составивший более 46 % национального дохода без учета прироста капитала, заметно выше показателя, достигнутого в 2007 году, накануне финансового кризиса. Первые данные по 2011–2012 годам, которыми мы располагаем, позволяют предположить, что это повышение продолжается.
Данный аспект имеет ключевое значение: эти факты ясно показывают, что не стоит рассчитывать на то, что финансовый кризис сам по себе может положить конец структурному повышению неравенства в Соединенных Штатах. Разумеется, сначала биржевой крах приводит к замедлению роста неравенства подобно тому, как бум ускоряет его. Две тысячи восьмой и две тысячи девятый годы, когда обанкротился банк Lehman Brothers, также как и 2001–2002 годы, когда лопнул первый пузырь интернет-компаний, разумеется, были не лучшим временем для получения прироста капитала на бирже. Неудивительно, что прирост капитала в эти годы резко сократился. Однако эти краткосрочные движения никак не изменили долговременную тенденцию, которая направляется другими силами, чью логику нам следует понять.
Для того чтобы продвинуться дальше в понимании этого феномена, будет полезно разложить верхнюю дециль в иерархии доходов на три группы:
1 % самых богатых, следующие 4 % и следующие 5 % (см. график 8.6). Можно констатировать, что повышение было обеспечено в основном группой «1 %», чья доля в национальном доходе увеличилась с 9 % в 1970-е годы до примерно 20 % в 2000-2010-е годы (при этом наблюдались сильные колебания, обусловленные прибавочной стоимостью): т. е. рост составил 11 пунктов. Доля группы «5 %» (чьи ежегодные доходы составляли от 108 до 150 тысяч долларов на домохозяйство в 2010 году), равно как и доля группы «4 %» (чьи доходы составляли от 150 до 352 тысяч долларов), разумеется, тоже существенно увеличилась: доля первых в национальном доходе Соединенных Штатах выросла с 11 до 12 % (т. е. на один пункт), а доля вторых — с 13 до 16 % (т. е. на три пункта[270]). По определению это означает, что с 1970-1980-х годов рост доходов этих социальных групп заметно превысил средние темпы роста американской экономики, — этим фактом не стоит пренебрегать.
В этих группах мы обнаруживаем, например, преподавателей экономики в американских университетах, которые зачастую склонны считать, что экономика США функционирует хорошо и что она справедливо и точно вознаграждает талант и достоинства: такая человеческая реакция вполне понятна[271]. Правда, однако, заключается в том, что расположенные над ними социальные группы находятся в гораздо лучшем положении: из 15 пунктов дополнительного национального дохода, которые достались верхней децили, около 11 пунктов, или три четверти, пришлось на группу «1 %» (т. е. на тех, чьи ежегодные доходы превышали 352 тысячи долларов в 2010 году), в том числе половина— на 0,1 % (доходы выше 1,5 миллиона долларов[272]).
Был ли вызван финансовый кризис ростом неравенства? Как мы только что выяснили, финансовый кризис сам по себе не оказал воздействия на структурное повышение неравенства. А как насчет обратной связи? Быть может, рост неравенства в Соединенных Штатах способствовал началу финансового кризиса в 2008 году? Учитывая тот факт, что доля верхней децили в национальном доходе Соединенных Штатов достигла двух пиковых значений в течение последних 100 лет — первый раз в 1928 году (накануне кризиса 1929 года), второй раз в 2007 году (накануне кризиса 2008 года), этот вопрос возникает сам собой.
На мой взгляд, нет никаких сомнений в том, что повышение неравенства сделало американскую финансовую систему более хрупкой. По одной простой причине: повышение неравенства в Соединенных Штатах имело своим следствием стагнацию покупательной способности низших и средних классов, что лишь усилило тенденцию к наращиванию задолженности небогатыми домохозяйствами. Тем более что именно в это время не отличавшиеся добросовестностью банки и финансовые посредники предлагали им все более легкие и дерегулированные кредиты, стремясь добиться хорошей доходности для огромных финансовых накоплений, которые вбрасывали в систему состоятельные лица[273].
