Лучше меньше знать и больше любить, чем больше знать и не любить.

Эразм Роттердамский.

Как и предсказывал Кирилл, на следующее утро на моей щеке красовался неприятный рубец, а под глазом наливался синяк.

   - О боже, - застонала я, разглядывая свое отражение. Это все равно, что ходить несколько недель с табличкой "я неудачник" или "меня побили", ведь синяки сходят долго и, что еще ужаснее, каждый день меняют свой оттенок. Сейчас он был темным.

   - Что у тебя там? - из комнаты послышался приглушенный подушкой голос Леси. Я вышла из ванной и предстала перед ней при полной красе.

   - Сама посмотри.

   Девушка приоткрыла глаза и оценила мое великолепие.

   - Да, ты права, это отстой. Это Лера вчера?

   - Да. Она таки оставила мне подарок на память.

   - Попробуй тональником.

   - Мне кажется, это не поможет, - скептически заметила я.

   - Ну, может, чуть-чуть поможет...

   - Ладно, досыпай, - вздохнула я, подметив усилия, которые приходилось прилагать девушке, чтобы не закрыть глаза снова, - а я пойду маскироваться.

   Я снова вернулась в ванную, принимаясь за свой утренний туалет. Как я ни старалась, синяк замазать не удалось, вместо этого все мое лицо выглядела как маска из папье-маше. Плюнув на все это, я смыла тональник и снова покосилась на свое отражение. Кажется, в таких моментах советуют думать о лучшем. Ну что ж, я и правда выгляжу лучше создания Франкенштейна, так что не следует отчаиваться.

   Чтобы хоть как-то улучшить картину я распустила свои заметно отросшие за последнее время волосы и зачесала челку набок. Теперь я была похожа на эмо, с этой дурацкой косой челкой, закрывающий один глаз. Ну и к черту, зато синяка не видно.

   Из-за долгой возни с внешним видом я опоздала на утреннюю тренировку. Когда я вошла в зал, Болотов лежал на мате в дальнем углу и что-то читал. В этот раз это была не папка, а простая книга.

   - Ты опаздываешь, - недовольно заметил он, поднимаясь на ноги, - из-за этого мы задержимся на десять минут, которые придется отнять от твоего завтрака. Сегодня работаем с манекенами, отрабатываем удары. Не глядя на меня, мужчина пошел к "снарядам".

   Я молча взяла эластичные бинты и стала заматывать костяшки пальцев. Если начать спорить, то можно потерять уже не десять минут от завтрака, а уже все двадцать.

   Я подошла к манекену в глубине зала. Мужчина стоял рядом с ним, сложив руки на груди.

   - Итак, где у человека сердце?

   - Сердце? - Я искренне удивилась его вопросу. - Слева.

   - Ты не поняла, покажи.

   Я протянула руку и легонько ударила в левую часть груди манекена.

   - Примерно здесь.

   Он кивнул, соглашаясь, и тут в его руках показался нож. Мужчина протянул мне его.

   - Я думала, мы отрабатываем удары. - Удивилась я, смотря на его руку.

   - Удары ножом.

   Я скептически посмотрела на свои замотанные руки.

   - Да, это лишнее.

   Согласился он, проследив за моим взглядом. Недовольная я сорвала эластичный бинт и взяла из его рук нож.

   - Ну, и что дальше? - недовольно спросила я.

   - Ударь этим ножом его в сердце.

   Я напряглась, непонимающе смотря в его глаза. Они не выражали никаких эмоций, были холодные и равнодушные. Он явно говорил серьезно.

   - У манекена нет сердца, - сухо заметила я.

   - Ударь туда, где оно, по-твоему, находится.

   Я посмотрела на свою "жертву". Это был не один из тех манекенов, на котором я обычно отрабатывала свои силовые удары. Он несколько отличался и, если честно, был уже не просто деревяшкой, а напоминал человека. Возможно, даже этот фактор останавливал меня. Болотов смотрел на меня недовольно, ему не нравилось, что я опять мешкаю.

   - Ну же.

   Вздохнув, я, не прилагая особых усилий, ткнула манекен в левую сторону груди, и ничего не произошло. Нож встретил весьма твердое препятствие и словно бы отскочил обратно.

   - Это удар? Ладно, отойди.

   Мужчина подвинул меня и встал напротив "жертвы", забрав у меня нож, он начал говорить.

   - Твоя главная ошибка, растерянность, сосредоточься, нельзя бить наугад. Во-первых, при неравном бое могут мешать ребра, поэтому бить надо слегка снизу вверх, чтобы попасть между ними и достать сердце. К тому же, нужно прилагать силу, без этого лезвие просто не доберется до цели. Вот так.

   Мужчина наглядно размахнулся и с силой вогнал нож в грудь манекена.

   Я сама не знаю, что со мной произошло в этот момент, наверное, это было слишком разыгравшееся воображение. Когда я увидела его ожесточенное лицо и руки безжалостно и, казалось бы, с удовольствием вгоняющие нож в это "тело", по спине пробежался холодный пот. Моя голова закружилась, и перед глазами невольно промелькнули картины перерезанного горла, кровь, точно такое же холодное и расчетливое лицо. Манекен уже не казался мне таким уж безжизненным, я представила, что он мог быть живым существом. Голова закружилась еще сильнее, я сделала пару шагов назад и оперлась спиной о стену, чтобы не упасть вниз. Закрыв глаза, я сделала пару медленных вздохов.

   - Лена, что случилось?

   В этом голосе не было никаких стальных ноток, я даже расслышала там беспокойство.

   - Ты в порядке?

   Когда я почувствовала, как ко мне прикасаются его руки, я не выдержала. Завизжав, вздрогнула, отталкивая их, и дернулась вправо, желая быть как можно дальше от этого тирана и убийцы. Мне казалось, что его руки до локтей в крови, и теперь он пытается коснуться меня ими.

   - Не трогай меня, не трогай меня... - шептала я, открывая глаза.

   Виктор стоял в шаге от меня. Еще никогда я не видела на его лице такого недоумения. Он искренне не понимал, что происходит и даже боялся. Неужели этот страх был из-за меня. Удивительно, всего секунду назад на этом лице не было никаких эмоций, но сейчас они сменялись со скоростью света. Еще никогда я не видела у него такого буйства эмоций.

   - Лена, - спокойно и вкрадчиво обратился он ко мне - Спокойно, скажи, что случилось?

   Я автоматически провела рукой по лицу вверх, забирая волосы в горсть. На лице мужчины отразилось удивление, и я слишком поздно осознала, что он увидел мой синяк, из-за маскировки которого я даже опоздала на тренировку.

   Его рука снова было дернулась в мою сторону, но вовремя остановилась и вернулась на место, видимо, вспомнив мою прошлую реакцию на его прикосновение.

   Я облизнула пересохшие губы и покачала головой.

   - Все в порядке, - не совсем уверенно заключила я и с опаской посмотрела на его руки - только не касайся меня, умоляю.

   - Почему? - его лицо выражало только недоумение. Простое человеческое качество, безобидное и до жути не свойственное для него. Кажется, я видела его таким живым впервые, с тех пор как... как приставала к нему.

   - Я тебя боюсь. Я боюсь тебя, отчасти презираю, я вижу кровь на твоих руках. И для меня даже этот манекен, это не просто дерево, пластик, или из чего он там. Я вижу, что для тебя это человек, живое существо, и ты меня учишь не просто протыкать манекен, ты учишь меня убивать живое существо. Ты так же просто можешь убить и меня... Ты убийца, но не по принуждению, как я, а по собственному желанию.

   - Поэтому ты закричала?

   - Я не знаю, как еще это сказать, поэтому, да, из-за этого.

   - Что ж, ты и должна меня бояться, - отрезал он. Как и всех учителей, в этой школе.

   Его рука медленно поднялась и двинулась ко мне, как к запуганной зверушке, словно боясь, что я могу убежать от резкого движения. Мое странное состояние уже прошло, поэтому я спокойно наблюдала за его движениями. Когда его ладонь коснулась моего лица, я вздрогнула, но не вывернулась. Ладонь мягко прошлась по щеке вверх, и самыми кончиками пальцев он коснулся моего синяка. Против воли я сморщилась.