Вскоре автобус подкатил к отелю «Хилтон». Туристы, галдя и озираясь, высыпали наружу. Бледные лица петербуржцев резко контрастировали с шоколадными физиономиями сервис-боев из персонала отеля.

Быстро уладив необходимые формальности, супруги поспешили в отведенный им номер. Маша внимательно выслушала инструкции молодого служащего, отмечая про себя факт его идеально отутюженной одежды, потом с облегчением заперла дверь и, ощупав тонкие простыни, без единой морщинки натянутые на внушительных размеров кровати, опрокинулась на спину и со стоном наслаждения перекатилась на живот.

— Благодать-то какая!

Павел с готовностью среагировал шлепком по любимой попе и предусмотрительно увернулся.

— Ах, ты так?! — Маша тут же бросилась в атаку. Усталости ее как не бывало. Затеяв возню, они выскочили на балкон.

Море в легкой дымке щедро раскинулось перед ними в своей первозданной непостижимости.

— Ой, Паш… Да погоди ты.

Павел, продолжая дурачиться, не на шутку расходился.

— Посмотри, вон святая гора, я в путеводителе прочитала. А вон пляж. Давай, пока есть время до ужина, примем боевое крещение!

— Давай, — с жаром согласился Павел, продолжая руками путь по местам своей боевой славы.

Маша крутанула бедрами, выворачиваясь из недвусмысленных объятий ошалевшего от беззаботности туриста, и указала пальцем на чемодан:

— Вот давай штурмуй!

Павел, вздохнув, принялся распаковывать вещи. Маша тем временем бесчеловечно раздевалась, ожидая появления из чемодана нужных пляжных вещиц.

— Это негуманно, — попробовал попенять ей Павел.

— Давай кто быстрее? — предприняла спасительный ход Маша, и через несколько минут Павел, опередив жену, уже нетерпеливо топтался у двери, нагруженный масками, ластами и купальными принадлежностями.

— А ты азартный! — одобрительно заметила Маша.

— А ты не знала? Да я у тебя…

— Знаю, знаю, ты у меня ого-го!.. — И оба со смехом вприпрыжку припустили к морю.

Добежать до пляжа оказалось делом нескольких минут. И вот уже полоска ленивого прибоя готова лизнуть их босые белые ступни.

— Держи сланцы, — скомандовала Маша и, пока Павел втискивал ноги в резиновую обувку, успела зайти в море по пояс.

— А водичка-то прохладная.

— А ты думала! Февраль на дворе, — блеснул остроумием Павел.

Они нырнули и начали не спеша исследовать морское дно. Маша, оглядевшись, указала пальцем вверх. Над ними проплывало впечатляющих размеров пузо. Верхняя часть тела его обладателя снизу была не видна.

— Прямо как айсберг! — начала дурачиться Маша, всплыв на поверхность и пытаясь надуть живот до поразившего ее объема.

— Айсберг — это еще не все. Самое важное заложено в основании айсберга, — отфыркиваясь, провокационно заметил Павел.

— Балбес ты, Паша! Приличной женщине с тобой просто не о чем поговорить!

— А ты хотела бы, чтобы приличная женщина со мной о чем-нибудь поговорила? Женщина! — заорал Павел во всю глотку. — Здесь есть приличная женщина?

Несколько голов на пляже повернулось в их сторону.

— Пашка! Прекрати сейчас же! Захлебнешься! А какую-нибудь приличную женщину рядом с тобой я… — «придушу», произнесла она мысленно, а вслух витиевато докончила: — …попрошу быть к тебе поснисходительней. Ты сексуальный хулиган.

— Чем безмерно горжусь, — выплывая к мелководью и отплевываясь, заявил Павел.

— Человек — это, как известно, звучит гордо. Сексуальный хулиган — это звучит интригующе, — не осталась в долгу Маша, бросая на супруга поощрительный взгляд, не задумываясь о последствиях. А последствия не заставили себя долго ждать — Павел сзади потянул ее за ногу, снова увлекая под спасительную толщу воды…

На берег они вскоре вышли раскрасневшиеся и улеглись на топчаны, сдвинув их поближе. Павел, пытаясь успокоиться, отвернулся от распластавшегося рядом крепенького соблазнительного тела и не глядя набросил на него полотенце, приговаривая:

— Жена хулигана да убоится…

— …превзойти мужа в хулиганстве? — неожиданно донеслось из-под полотенца. Павел, подыскивая воспитательные меры, обернулся к супруге. Полотенцем были накрыты ее голова и плечи. Остальной рельеф мягкими, округлостями призывно покоился, согреваемый солнечными лучами.

— Нет, почему же… Пусть не будет предела совершенству! — прагматично вырулил Павел.

— Вау! — услышали они возглас удивления с соседнего лежака. Кто-то грузно шлепнулся на песок, чертыхаясь по-итальянски. Маша заинтригованно повернула голову и увидела солидную матрону — кряхтя, она пыталась подняться с колен.

— Итс биг мен… — пробормотала матрона, и Маша проследила направление ее взгляда. В конце дорожки, ведущей к пляжу, поступью терминатора вышагивал Толик. Рядом с ним перебирала хорошенькими белыми ножками Симона.

— Эт-то еще не все! Эт-то еще ягодки и листочки! А сейчас вам будут и стволы! — вещала писклявым голоском игрушка в руках Парамона. Его маленькая фигурка мельтешила рядом — малыш каким-то образом ухитрялся не попадать под ноги взрослым. Трио представляло собой премилое зрелище. Заметив Машу и Павла, Толик изменил курс и прямиком направился к ним, как к старым знакомым.

— Ну как водичка? — спросил он, одновременно сгребая два лежака руками и один ногой.

— Пожалуй, для ребенка прохладная будет, — ответила Маша, окидывая взглядом его мощную фигуру.

— Ща посмотрим. — Толик выдернул из сумки неимоверной величины сланцы и вдел в них ноги. Примерившись к береговой линии, он мощно сорвался с места и, высоко подпрыгнув у самой кромки воды, отправился в полет по баллистической траектории. В воздухе сланцы слетели с него, и огромное его тело с шумом обрушилось в бирюзовую воду. В закипевшей воронке некоторое время бурлили сонмы воздушных пузырей, потом всплыла парочка оглушенных ярко-желтых рыбок, и наконец из воды появилась голова Толика. Лицо гиганта выражало растерянность.

— Да тут воробью по… — начал было он, прервавшись на середине фразы, и удивленно уставился на свои ладони, утыканные колючками морских ежей.

— Толик! — закричала Симона встревоженным голосом. — Эти колючки очень хрупкие и опасные!

Толик, морщась, вышел из воды, забыв про сланцы. Сел мимо топчана прямо на песок и принялся выковыривать из ладоней черные иголки.

— Дай-ка я, — взяла на себя инициативу Симона.

Сообразительный Парамон отправился выуживать из воды Толиковы сланцы.

— Не беспокойся, — заметила Симона испуганный взгляд Маши вслед малышу. — Он плавает как рыбка!

Парамон потрогал воду, обулся и уверенно выудил обувку раненого великана. Сам великан сидел, покорно протянув руки ладонями вверх колдующей над ними Симоне. Вскоре иголки были благополучно удалены, и только яркие красные точки напоминали об их непредусмотренном коварстве.

— С меня причитается, — прогудел Толик, поднялся на ноги и без объяснений удалился.

— Как ты ловко управилась, — восхитилась Маша действиями Симоны.

— Я микробиолог и немного знаю практическую медицину.

— Никогда бы не подумала, — удивилась Маша. — Надо же! Микробиолог. Звучит так внушительно! А ты такая…

— Какая? Легкомысленная?

— Ну не то чтобы, — немного смутилась Маша.

— Да ладно уж… Ты права. Конечно, я легкомысленная. Но ведь ничего такого нет, просто сидели рядом и болтали. И сейчас вот — пришли вместе. — Симона словно оправдывалась. — Это ведь еще ни о чем не говорит, как ты считаешь? — обратилась она к Маше, словно за советом. — Хотя ты уже высказалась.

— Да нет же! — рассмеялась Маша, и чувства ее теперь были абсолютно искренними. Симона и впрямь перестала ей казаться легкомысленной. Гораздо более легкомысленной ей сейчас казалась она сама, разглядывавшая с морского дна «основания айсберга».

Появился Толик. Его ладонь все так же была повернута вверх, но в ней горкой лежало что-то оранжевое. Апельсины! Толик раздал всем по оранжевому шару, и компания на время примолкла, занявшись поеданием сочных фруктов. Толик разделил свой апельсин между Симоной и Парамоном и взялся за игрушку.