Успех же красных спецслужб в оперативной игре в немалой степени обусловлен взаимодействием военной разведки и особого отдела — структур, подчинявшихся разным ведомствам. Кстати, особый отдел Восточного фронта также самостоятельно вел разведку, что не являлось секретом для белых.
В целом же командование Красной армии и руководители Сибирской ЧК деятельность советской военной разведки оценивали критически, полагая, что колчаковская разведка работала более эффективно, нежели собственная. По их мнению, главная причина недостатков заключалась в отсутствии грамотных специалистов. В чем-то они были правы. В Гражданскую войну, как известно, большевики в разведку набирали людей по политическому стажу, а не военному опыту{256}. Так, начальник 1-го отделения 1-го отдела Региструпра В.А. Срывалин, 19 февраля 1919 г., подводя итоги работы органа агентурной разведки за 10 месяцев, в своем докладе отмечал, что привлечение «партийных сил не дало пока результатов ни в качественном, ни в количественном отношениях»{257}. Характеризуя личный состав агентуры, работавшей в Сибири, он указывал: «Дальность расстояния, невозможность наладить связь — не привлекала охотников пуститься в тайную разведку в Сибирь»{258}.
Для сбора сведений во вражеском тылу вербовались возвращавшиеся домой из австрийского и германского плена офицеры и солдаты. Со временем колчаковская контрразведка научилась отличать настоящих военнопленных от мнимых. Советских разведчиков, как правило, выдавало наличие с собой больших денежных сумм{259}. По данным контрразведки штаба ВГК, каждая партия военнопленных, переходившая фронт, насчитывала от 5 до 10% большевистских пропагандистов, снабженных соответствующими документами. Среди советских агентов также были пленные сербы, карлики, женщины и дети, которым рекомендовалось поступать рассыльными в военные учреждения. Например, при штабе 1-й армии находился 13-летний советский разведчик В.В. Вейверов{260}.
Красные спецслужбы применяли и другие уловки для заброски агентуры: отправляли вплавь на бревне, под видом перебежчиков, которые после выполнения задания должны вернуться обратно, при отступлении подвергали порке и оставляли. Контрразведка узнавала о таких приемах, кстати, от перебежчиков. Они также сообщали о проникнувших в штабы белогвардейских воинских формирований большевистских агентах, главным образом офицерах и «интеллигентных женщинах»{261}.
Массовой заброске советской агентуры колчаковская контрразведка не смогла противопоставить надежный заслон, хотя и пыталась. Так, возвращавшихся из плена офицеров, намеревавшихся занять высокие посты в армейских структурах, зачисляли в резерв при Ставке, подозрительных подвергали проверке. Для выявления красных разведчиков белогвардейские спецслужбы в каждую партию военнопленных стремились внедрить своих секретных сотрудников{262}.
Облегчало работу неопытных красных разведчиков отсутствие в белогвардейских учреждениях системы защиты секретов. Так, на телеграфе штаба Западной армии отсутствовал негласный контроль над лицами, допущенными к работе с секретной корреспонденцией. Всякий офицер и чиновник даже других отделов смог послушать все новости, пришедшие в телеграф, которые расшифровывались в присутствии посторонних. Недаром при аресте и обыске у одного из большевиков контрразведчики нашли копии телеграмм военного характера{263}. Об этом факте докладывали командованию, но были ли предприняты конкретные меры по защите тайн в штабах, на данный момент однозначно ответить трудно.
Колчаковская контрразведка испытывала трудности в защите не только военных секретов в армейских штабах, но даже своих собственных. Так, в докладе помощника начальника информационного отдела Региструпра Полевого штаба РВСР приводятся сведения об организации контрразведки при штабе Волжской группы, входившей в состав 3-й армии, названы воинские звания и фамилии сотрудников контрразведывательного отделения{264}. Из каких источников красным удалось получить эти сведения, в документе не указано.
В хаосе Гражданской войны проникнуть в белогвардейские штабы разведке красных большого труда не составляло, впрочем, как и белой — в красные. В результате раскола общества по разные стороны баррикад оказались различные слои населения: интеллигенция, офицерство, дворянство, служащие, рабочие и т.д., которые сотрудничали со спецслужбами противоборствующих сторон.
Борьба со шпионажем осуществлялась по следующей незамысловатой схеме: получение первичной информации, наблюдение за отдельными лицами, их разоблачение, арест и предание суду. Эти задачи решались посредством внутреннего (секретная агентура) и наружного (филеры) наблюдения. Получая информацию от разных источников, чины контрразведки систематизировали данные, разрабатывали полученный материал, вели учет и регистрацию лиц, заподозренных в шпионаже. При всей кажущейся простоте выявление разведчиков или агентов противника являлось сложным делом. «Наибольшие затруднения представляют получения сведений о подозреваемых в военном шпионстве лицах ввиду того, что шпион работает в одиночку, не сообща, как то имело место в подпольных политических организациях, где всегда можно найти недовольных азефов, — пишет профессиональный разведчик генерал Н.С. Батюшин. — Обнаружить поэтому шпиона, обыкновенно ничем не выделяющегося из окружающей среды, дело нелегкое и возможно лишь при широком содействии не только осведомленных в этом деле правительственных органов, но главным образом всех слоев населения, разумно воспитанных в целях сохранения военных тайн государства, то есть в конечном результате и своих собственных интересов, с крушением государства обыкновенно страдают и частные интересы подданных»{265}.
Как показывает мировой и отечественный опыт, наиболее частые провалы разведчиков были связаны с утечкой информации к противнику в результате предательства либо проникновения в разведорган его агентуры. Иными словами, для разоблачения красных разведчиков-одиночек в белых штабах колчаковской контрразведке нужно было внедрить свою агентуру. Но, по всей видимости, таковой не имелось, по крайней мере, авторам о ней неизвестно.
Поэтому нет ничего удивительно в том, что работавший в Иркутске «на благо мировой революции» Д.Д. Киселев четырежды переходил линию фронта, доставляя советскому командованию ценные сведения{266}.
Незамеченным органами колчаковской контрразведки остался разведчик 5-й красной армии, прибывший по Транссибу и КВЖД на Дальний Восток с целью сбора разведывательной информации. Он установил численность войск интервентов во Владивостоке, сообщал о противоречиях между американским и японским командованием и т.д., однако выяснить имя разведчика по открытым источникам исследователям пока не удалось{267}.
Разоблачать разведчиков и агентов противника колчаковским спецслужбам, по всей видимости, удавалось редко. С ноября 1918 г. по август 1919 г. КРЧ при штабе ВГК возбудила лишь 5 дел по обвинению в шпионаже, при этом 2 из них были прекращены{268}.
Сколько красных разведчиков выявили нижестоящие структуры, пока однозначно сказать сложно. Но не только лишь количеством обнаруженных неприятельских шпионов определяется эффективность работы контрразведки. Мировой опыт показывает, что эффективность работы любой разведслужбы оценивается по способности засланных агентов добывать ценную для страны информацию. «Между тем в разведке… почти не срабатывает философский диалектический закон, согласно которому количество неизбежно перерастает в качество, — пишут исследователи С.В. Лекарев и А.Г. Шаваев. — Основной результат в разведке приносят агенты звезды, суперагенты, реализовавшие принцип стратегического агентурного проникновения на объекты заинтересованности разведки. Существует закономерность прямой зависимости результативности деятельности разведки и контрразведки от наличия агентурных позиций в высшем военно-политическом руководстве иностранных государств и его окружении, а также в штаб-квартирах разведки и контрразведки. Говоря о суперагентах, мы подразумеваем прежде всего их сверхрезультативность в добывании разведывательной информации»{269}. Соответственно, результативной можно считать такую работу контрразведки, в ходе которой ей удалось разоблачить суперагента разведки противника, перекрыть канал утечки важной секретной информации. Обладал ли Разведупр штаба РККА такими агентами в штабах колчаковских армий и других управленческих структурах режима и была ли хоть часть из них обезврежена контрразведкой — пока однозначного ответа нет. Известно лишь, что разведывательные сводки штабов фронтов и армий РККА составлялись регулярно{270}.
