— Но что, если тебя заподозрят и арестуют? Тогда ты не сможешь осуществить свой план.

— Если меня арестуют, я все равно смогу убить Мефиса, — сказала она. — Я непременно окажусь рядом с ним еще хотя бы раз. Он не откажет себе в удовольствии присутствовать при допросе и, возможно, пытках. Тогда я убью его. Теперь ты должен идти. Я принесу посланию Мьюзо. Минутку, — и она исчезла.

Когда я сидел, ожидая ее возвращения, внутри меня поднялась волна грусти. Я знал, что больше никогда ее не увижу, ибо она идет на верную смерть, даже если ей удастся уничтожить Мефиса. Она была такой красивой женщиной, таким хорошим человеком и верным другом. Трагедия, что она должна была умереть.

Зерка вернулась с посланием Мьюзо.

— Вот она, — сказала она. — Надеюсь, что оно возведет Тамана на трон. Хотела бы я дожить до этого дня.

Значит, она сама знала, что не доживет! Я думаю, что в этот момент я ненавидел Мефиса более, чем когда-либо — этого не выразить никакой превосходной степенью.

— Я вернусь, Зерка, — сказал я. — Быть может, я смогу помочь вам свергнуть Зани. Несколько бомб в подходящий психологический момент могут быть вам полезны. Но, может, ты к тому времени переменишь решение и уйдешь со мной. Слушай внимательно. К юго-западу от Амлота есть гора с плоской верхушкой.

— Знаю, — сказала она. — Ее называют Борсан.

— Близ нее сливаются две реки, и в развилке рек есть ферма. Она принадлежит человеку по имени Лодас.

— Я хорошо знаю его, — сказал она. — Он один из нас, верный человек.

— Когда я вернусь, то сделаю круг над фермой Лодаса, — объяснил я. — если я увижу, что на поле дымит сигнальный костер, то буду знать, что мне нужно совершить посадку и забрать сообщение от тебя — или, лучше, тебя саму. Если сигнала не будет, я полечу к Амлоту и сделаю круг над городом. В городе начнется паника, я уверен. Ты услышишь ее и увидишь меня. Если ты будешь жива, то разведешь один сигнальный костер здесь на берегу. Если ты захочешь, чтобы я сбросил бомбы на дворец и казармы, разведи два сигнальных костра. Если сигнальных костров не будет, я буду знать, что тебя нет в живых, и тогда я своими бомбами устрою этим Зани сущий ад.

— Что такое ад? — спросила она.

— Для землян это что-то особенно плохое, — рассмеялся я. — Теперь мне пора. Прощай, Зерка.

Я прикоснулся губами к ее руке.

— Прощай, Карсон Венерианский, — сказала она. — Я надеюсь, что ты и вправду вернешься и устроишь этим Зани сущий ад.

Когда я вышел в море напротив дворца Тоганьи Зерки, душа моя была полна чувств, которые не поддаются описанию. Моя возлюбленная Дуари находилась в серьезной опасности в Санаре. Больше всего я боялся, что она умрет от своей собственной руки, что, как я знал, она сделает скорее, нежели станет подругой Мьюзо. Позади, в Амлоте, я оставлял доброго друга, который находился в серьезной опасности, а в Тюрьме Смертников — отца Дуари. Если когда-либо душа человеческая разрывалась на части, то это моя той ночью.

Я отошел от берега и меня подхватил бриз посвежей, который дул на северо-восток и нес меня с хорошей скоростью. По мере того, как ветер крепчал, на море поднималось волнение, пока я не стал сомневаться в способности моего хрупкого суденышка выдержать напор волн. Ветер дул мне практически прямо в корму, и я каждый миг опасался, что меня накроет огромная волна из тех, что преследовали меня. Легкость моей лодки, однако, спасала от такой опасности. Но оставалась возможность налететь на подводный камень или риф в этом море, о котором я ничего не знал. Ради безопасности мне все время приходилось держаться близко к берегу, иначе я бы миновал мой маленький островок и не заметил его. Но наконец я его увидел и без особого труда нашел небольшую бухточку, из которой меня в прошлый раз увез Лодас.

Страх, который теперь владел мной, был беспокойством за сохранность моего воздушного корабля. Найду ли я его там, где оставил? Что, если какой-нибудь рыбак обнаружил его? Мне пришла на ум дюжина причин, по которым я не найду его вовсе, или обнаружу поврежденным, пока я вытаскивал мою лодочку из воды и торопливо направился через весь остров к тому месту, где привязал энотар. Наконец я увидел в ночи его очертания. Вот я уже и рядом с кораблем. Вместе с облегчением пришла реакция после нервного напряжения, и я почувствовал внезапную слабость, когда понял, что корабль в том же состоянии, в каком я оставил его.

Я отвязал веревки и забросил их на заднее сиденье в кабину, затем выехал на открытый луг, который занимал большую часть острова. Мгновением позже я был уже в воздухе и направлялся прямиком в Санару. Пролетая мимо, я увидел свет в доме Лодаса. Через миг огни Амлота показались справа от меня. После этого я не видел признаков жизни до тех пор, пока подо мной не замелькали огни лагеря Зани. И вот впереди я увидел сияние огней Санары. Там была моя Дуари! Через несколько минут я вновь буду держать ее в своих объятиях.

Я постарался прибавить скорость, но только обнаружил, что и так лечу на максимальной скорости с самого Амлота, не замечая этого. Я показал хорошее время на этой дистанции. Я покинул казармы Зани и направился к набережной в двадцатом часу, а сейчас шел двадцать шестой. За шесть амторианских часов, что равняется четырем земным, я совершил побег из Амлота, проплыл примерно десять миль вдоль берега, и почти долетел до Санары. Пресловутый небольшой шторм помог мне, и легкая лодка, по существу, пролетела всю дорогу.

Я приблизился к Санаре без огней и на большой высоте. Затем я спустился по спирали вниз прямиком над летным полем, которым пользовался раньше. Я знал на нем каждый бугорок и впадину, столько раз я садился на него и взлетал. Благодаря бесшумному мотору я спустился тихо, как падающий лист, и подъехал к ангару, который велел построить для меня Мьюзо. Поле было пустынно. В столь поздний час в этом районе на улицах мало людей, и я надеялся, что никто не заметил моего корабля и посадки. Такова была моя цель, ибо я хотел увидеться с Дуари и Таманом раньше, чем буду говорить с кем-либо еще.

Я остался в летном шлеме, чтобы скрыть мою стрижку Зани, понадеялся, что никто не обратит внимания на мою одежду Зани, и направился пешком в направлении дворца Тамана. Когда я приблизился, то увидел, что дворец Мьюзо напротив сверкает тысячей огней. Множество ганторов в великолепной упряжи стояли в терпеливом ожидании по обе стороны авеню. Изнутри дворца летели в ночь обрывки музыки. Доносился гул множества голосов. Очевидно, Мьюзо давал прием.

Один из стражей перед дворцом Тамана преградил мне путь, когда я подошел ко входу.

— Эй ты, что тебе нужно? — потребовал он.

По-моему, если человека поставили сторожить дверь в любом уголке Вселенной, с ним что-то происходит. Непомерная ответственность такого космического назначения, похоже, снимает с него всякую обязанность хороших манер. Я редко встречался с исключениями. Когда кто-то оказывается неожиданным исключением, этого человека немедленно переводят на другое место.

— Я хочу войти, — сказал я. — Я — Карсон Венерианский.

Парень отшатнулся, как будто увидел привидение. Я думаю, он сначала решил, что так оно и есть.

— Карсон Венерианский! — воскликнул он. — Мы думали, что ты мертв. Мьюзо объявил траур по тебе. Ты должен быть мертв!

— Я жив, и я хочу войти и увидеться со своей женой и Таманом.

— Их здесь нет, — сказал он.

— Где они?

— Напротив.

При этих словах он отвел в сторону взгляд, или это было только мое воображение?

— Тогда я пойду напротив, — сказал я.

— Не думаю, что Мьюзо будет рад тебя видеть, — высказал свое мнение страж.

Но я уже ушел, и он не сделал попытки задержать меня.

Во дворце Мьюзо меня снова остановил страж. Он не поверил, что я Карсон Венерианский, и собирался отправить меня в тюрьму. Но я в конце концов при помощи небольшого подкупа убедил его позвать офицера. Офицера, который пришел, я хорошо знал и питал к нему симпатию. Несколько раз я брал его с собой в воздух, и мы были хорошими друзьями. Когда он узнал себя, видно было, что он испытывает неловкость. Я успокаивающе положил ему руку на плечо.