Последний шанс

Второй кризисный период в судьбе 6-й армии пришелся на дни непосредственно перед рождественскими праздниками 1942 года, когда передовые подразделения LVII танкового корпуса в ходе начавшейся операции по деблокировке приблизились к окруженной группировке на расстояние около 50 километров. 6-я армия еще раз получила шанс на прорыв из окружения и на спасение. Перед Паулюсом вновь встал вопрос о самостоятельных решениях и о свободе действий. Обе встречные операции – операция по деблокированию, которая носила кодовое название «Зимняя гроза» и предусматривала создание при активном содействии 6-й армии коммуникационного коридора для снабжения окруженной группировки, предполагая удержание позиций на Волге, и операция «Удар грома», имевшая своей целью постепенную эвакуацию «котла» и оставление Сталинграда, – были подробно описаны в главе, посвященной Манштейну. Теперь же нам важно подробнее рассмотреть факторы, повлиявшие на характер решений командующего и обусловившие пассивность окруженной армии.

Было совершенно очевидно, что войска немецкой группировки, уже пожиравшие лошадей, катастрофически утратили боеспособность, главным образом из-за совершенно недостаточного снабжения. Транспортные самолеты были в состоянии обеспечивать лишь одну десятую потребности армии. Потери личного состава в результате тяжелых оборонительных боев не восполнялись, не хватало боеприпасов и горючего. Короче говоря, армия роковым образом уже утратила маневренность, и ее ударная сила в ужасающей степени ослабла. Несмотря на это, готовился прорыв на южном участке «котла». С этой целью под командованием генерала Хубе создавалась ударная группа прорыва. В ее состав было включено около 80 уцелевших танков, которые, правда, имели горючего всего лишь, как говорили, на какие-нибудь 20-30 километров и поэтому в случае нужды были способны лишь на короткий рывок. После того как шедшие на выручку части в результате ожесточенных боев вышли на рубеж реки Мышковой, Манштейн отдал 6-й армии приказ как можно скорее начать наступление по плану «Зимняя гроза» и в случае необходимости прорываться на соединение с продвигающимися навстречу частями, с тем чтобы «протолкнуть» через вражеское кольцо шедшие за ними колонны автомашин с боеприпасами, горючим и продовольствием. Вторая часть операции «Удар грома» должна была последовать непосредственно за этим. Однако для того, чтобы начать ее, требовался еще один «особый приказ»{146}. Гитлер, думавший лишь о создании своего рода шланга для перекачки в «котел» боеснабжения и преисполненный фанатичной решимости оставить армию в Сталинграде, противился оперативным замыслам Манштейна, который в свою очередь не хотел самовольно отдавать ожидаемого Паулюсом приказа о прорыве. Командование 6-й армии не считало возможным начать частичный прорыв в соответствии с планом «Зимняя гроза» до тех пор, пока оставался в силе приказ удерживать фронт на Волге. Оно выдвинуло целый ряд условий, потребовав, в частности, предварительно подбросить в Сталинград подкрепление в живой силе и пополнить запасы горючего, а также предоставить ему шестидневный срок для подготовки операции. Паулюс и Шмидт были убеждены, что те силы, которые необходимы для создания и удержания задуманного командованием предмостного укрепления, могут быть сняты армией с других участков ее фронта лишь в том случае, если рывок в направлении этого коридора повлечет за собой в скором времени эвакуацию всего «котла». Поэтому Паулюс настаивал на быстрейшем осуществлении всеобщего прорыва, то есть операции «Удар грома». Однако Манштейн в разговоре по радио 23 декабря – кстати, в тот момент, когда уже было решено приостановить операцию по прорыву к Сталинграду извне, – заявил Паулюсу: «Санкционировать операцию сегодня не могу. Надеюсь, решение последует завтра». Однако эта санкция так никогда и не была дана. Тем самым Манштейн поставил подчиненного ему командующего армией в чрезвычайно тяжелое положение.

Паулюс стоял перед необычайно трудным решением. Оперативные возможности его армии были ограничены. Она в значительной степени утратила свою маневренность и к тому же из-за непрекращающихся вражеских атак практически была лишена возможности отвести с передовой ударные части, предназначенные для осуществления прорыва. Тем самым запланированная операция по прорыву окружения и соединению с деблокирующими войсками была связана с огромным риском. Ввиду скудности информации, поступавшей из штаба группы армий, и неясных указаний Манштейна командование 6-й армии в эти решающие дни было в значительной мере сковано в своих действиях. Во всяком случае, оно считало возможным перейти в наступление лишь в тот момент, когда шедшая на выручку группа армий Гота приблизится к «котлу» на расстояние 30 километров. Явно недооценив нависшую над армией смертельную угрозу и не сумев преодолеть бесконечные колебания и сомнения, Паулюс и Шмидт оказались не в состоянии решиться на прорыв. Их страшил громадный риск, так как при попытке прорваться – что было бы в любом случае почти актом отчаяния – армия, очутившись в зимней степи и со всех сторон атакованная превосходящими силами противника, могла бы погибнуть. Несомненно, тщательно взвесив ограниченные технические возможности и весьма малые шансы на успех операции по прорыву, Паулюс пришел к выводу, что он не может взять на себя такую ответственность. При этом вопреки утверждению Манштейна боязливая оглядка на приказы Гитлера во что бы то ни стало удерживать позиции, очевидно, не играла решающей роли. Вернее, Паулюс целиком и полностью полагался на командование группы армий «Дон» и на своего обожаемого главнокомандующего фельдмаршала фон Манштейна. От него он ждал решающего приказа об окончательной сдаче Сталинграда. По всей видимости, Паулюс даже не помышлял действовать без указаний Манштейна или наперекор ему.

В последние годы своей жизни Паулюс горько сетовал на то, что Манштейн в своих мемуарах задним числом упрекал его в слепом послушании Гитлеру и взвалил на него главную ответственность за неудачу всей операции по деблокировке. В беседах со своим сыном он то и дело возвращался к этому вопросу. Он указывал, что Манштейн неизменно «без каких-либо оговорок» препровождал ему приказы главного командования сухопутных сил и что у него не было ни малейшего повода думать, что эти приказы не встречают одобрения у командования группы армий. Паулюс подчеркивал, что ему никогда, ни на какой стадии битвы не давалось разрешения и тем более прямого указания идти на прорыв. И Манштейн никогда не подавал ему и намека, что он не одобряет или осуждает приказы Гитлера. «Тот, кто тогда не считал возможным дать мне приказ или разрешение осуществить прорыв, не имеет права писать сегодня, что он желал от меня подобных действий и одобрил бы их…»{147}