Еще порыв. Он легко отделился от пола и взмыл вверх. Окна распахивались ему навстречу.
Иринарх сделал знак рукой. Тут же подбежали служки, подхватили носителей под руки, на руки, повели или понесли вниз, в покои. Они еще долго будут полуживые. К брату Андрону приближались с большой опаской. Он был вполне жив, но мягок необыкновенно – как холодный бескостный морской зверь.
Иринарх и сам с большим трудом подавлял в себе безотчетный ужас, вошедший сюда через брата Андрона... Впрочем, герои сделали свое дело. Наступало время совсем других людей.
Когда зал опустел – остался один Иринарх – в полу приоткрылся люк.
Показалась половина сморщенной мордочки... лобик, неправильного разреза глаза, дряблые скулы...
– Выходите все, – сказал Иринарх. Речь давалась ему с трудом... горло было будто удавкой перехвачено.
Четверо выбрались на свет... трое худощавых, иссиня-бледных неловких подростков, одетых нелепо и движущихся как-то не по-людски, залежало, – и с ними шустренькая горбатая то ли девочка, то ли старуха в ветхом, но чистеньком сером платье с красной отделкой и распахнутой полурукавке из пестрого песьего меха. Странная компания осторожно, по шажку, приблизилась к светящемуся голубому куполу и заворожено уставилась на него...
Глава десятая
Сарвил отпустил кобылу – она задрожала и побрела куда-то слепо на подгибающихся ногах – и вошел в калитку. Калитка была закрыта, но только не для него. Как легко, когда не нужно скрывать себя... Он отряхнул щепу с локтя.
Сумрачно улыбнулся.
А вдруг это конец пути?
До чего же надоело кричать... просить... Живые правы, что не хотят умирать.
Дверь в дом стояла открытая. Здесь был кто-то живой – и Она. Та, которую он искал.
В мире мертвых не существует сложных вопросов, неразрешимых проблем, невыполнимых заданий. Другое дело... как правило, ни у кого не возникает желания хоть что-нибудь сделать...
Этот дом был весьма странен. Сарвил остановился в тишине, пытаясь осознать странность. Даже его, давно мертвого, пробила внезапная зябкая дрожь.
Дом явно уходил куда-то. Более того... он куда-то проваливался. Ковры и гобелены были видимостью. И плахи пола были видимостью. Но ни своим всевидящим взором мертвеца, ни остатками чародейских умений Сарвил не мог проникнуть за пределы этой видимости.
Дом еще и смеялся над ним.
И тогда он позвал, громко, голосом...
– Хозяйка! Встречайте гостя!
Она возникла тут же, в ту же секунду – на верхней ступеньке лестницы.
Рядом стоял живой, хотя и изможденный слав – и не требовалось иметь в себе многие умения, чтобы догадаться... это и есть пресловутый Пактовий, судьба которого так мучает сильных.
Руки его лежали на мече...
А Сарвил... даже немного растерялся. Он по пути продумал несколько вариантов разговора с Нею, но ни на миг не мог предположить, что здесь окажется тот, которым интересуются. Заготовки рассыпались... Он снял шапку и поклонился. И увидел, как Пактовий поклонился в ответ.
В этот миг произошло быстрое соприкосновение между ними. На лице Пактовия сквозь усталость проступило недоумение, и Сарвил поспешил рассеять его.
– Приветствую вас, любезная хозяйка, и вас, любезный акрит. Я – Сарвил, бывший когда-то малым чародеем, учеником Гердана Островитянина. Воин отряда Валентия Урбасиана. Погиб при попытке уничтожить погодную башню на материке...
– Так получается... – Ларисса в ужасе приложила ладонь к щеке.
– Я – Часть. Как и вы, любезная хозяйка. Только еще вдобавок прикован к собственному трупу... – Сарвил рассмеялся. И сам почувствовал, что смех был неуместен. – Простите.
– Кто вас удерживает? – спросила Ларисса.
– Полибий. Астерий Полибий.
– Вот как... – Пактовий шагнул вперед. Спустился на две ступеньки.
Помешкал мгновение и стал спускаться дальше, ставя ноги чуть шире и пружинистей, чем это обычно делают люди, спускающиеся по лестнице. – Значит, сам Астерий... послал...
– Любезный акрит, – еще раз поклонился Сарвил, – я должен сказать вам сразу... мое присутствие здесь не случайно – как, полагаю, и ваше. В то же время оно не является враждебным актом...
Пактовий уже спустился. Меч он так и продолжал держать – не вынутым из ножен. Хотя и стоял в позе скрытой готовности к бою... ноги напружинены, чуть согнуты в коленях, правая на полстопы впереди. Плечи опущены...
Глупо, подумал Сарвил, рассматривая его... и видимое тело, и то, которое видно только мертвым. Все может кончиться очень глупо...
– Я должен кое-что объяснить, – сказал он. – Да, я послан вашим врагом.
Но сам я не враг. Любезная хозяйка, вы ведь можете присмотреться ко мне и понять это. Прошу вас...
– Кси, – сказала она, и Пактовий вздрогнул; лицо его остановилось. – Кси, он не угрожает. Не надо.
– Хоро... хорошо. – Пактовий сглотнул. Оглянулся. Ларисса спускалась. Но мне...
– Мне это тоже достаточно странно, – сказал Сарвил. – Такие совпадения.
Так не бывает, не правда ли? По крайней мере, не должно быть.
– Пойдемте к диванам, – сказала Ларисса. – Там гораздо удобнее разговаривать. Обсудить надо многое.
Хлопанье крыльев раздалось за окном. Сарвила вдруг обдало давно забытым жаром. Окна вздрогнули все, а дверь распахнулась, и на пороге встал, распространяя вокруг себя теплый, почти солнечный свет, низенький белый ангел...
Алексей чувствовал себя как в некоем панцире... хочется сделать что-то размашистое, безумное – но тело исполняет лишь то, что предусмотрено правилами поведения... и даже руки не дрожат, хотя должны дрожать, дрожать и потеть, он знал себя, он просто не мог сдерживаться так долго, так кромешно, так безнадежно долго...
А как чувствовала себя Отрада?.. все бушует внутри – и не доходит до поверхности, не прорывает корку, коросту... Он прогнал эти мысли и старательно затер их следы – потому что в компании мертвых следует следить не только за языком и лицом, но и за мыслями. Они не то чтобы читали их, этого по-настоящему не было дано никому, однако – многое из произнесенного в уме пусть контурно, да улавливали... Слишком многое.
Примерно то же самое, что и о мертвецах, можно было сказать и об ангеле.
