– Шесть бутылок «Ворсинского»... – Алексей сунул деньги в потное нутро ларька. Ему сноровисто отсчитали сдачу, потом выставили пиво на узенький прилавок. Он составил бутылки в сумку, сумку забросил на плечо, повернулся направо. Хорьки стояли рядом, ждали. Глазки их тускло помаргивали.

Он кивнул им и пошел вглубь сквера.

Странно... в мире сохранялись еще островки спокойствия. Где о несчастьях и происшествиях узнавали из газет – или вообще не узнавали... И этот сквер островок в центре островка.

Выпавший утром снег здесь не растаял, оставался лежать тонким покрывалом. Алексей свернул на боковую аллею, где была врыта в землю массивная деревянная скамья, изрезанная памятными надписями. Рядом высились сваренные из толстых труб перекладина и параллельные брусья.

Вокруг, припорошенные снегом, ждали огня кучи палой листвы.

Алексей сел на спинку скамьи, кивком головы предложил сесть хорькам.

Выдал им по бутылке пива, посмотрел, как они лихо сорвали колпачки зубами, достал их кармана швейцарский нож и аккуратно откупорил свою.

Пиво было отменное. Он даже удивился, что здесь и сейчас такое бывает.

– Значит, к делу, – сказал он. – Я вам рассказываю в общих чертах, после чего вы или соглашаетесь, или нет. Если нет, допиваем пиво и расходимся. Если да, я выкладываю детали. Но после этого уже никаких отказов быть не может.

Согласны?

Он говорил нарочито правильно, хотя легко мог объясняться и на любом из жаргонов. Но интуитивно ощущал, что именно так он произведет самое нужное впечатление.

Ему не нужно было казаться «своим». Он должен оставаться вне заданного круга.

– Ну, – буркнул один из хорьков, невысокий крепыш с приплюснутым носом. Второй, остроглазый, старавшийся казаться глупее, чем есть на самом деле, просто кивнул.

– Я вам даю адрес и ключи. Вы входите, берете, что хотите. Одну вещь приносите мне, остальное все ваше. Я с вами расплачиваюсь, и мы расстаемся к обоюдному удовольствию.

Хорьки помолчали.

– Не... – сказал все тот же. У парня неплохие инстинкты, подумал Алексей.

– Гонишь, гонишь, – подал голос второй. – Чтобы так вот просто – не бывает. В чем подляна?

– Объясняю, – усмехнулся Алексей. – Квартиру снимают челноки-китайцы под склад. Эти челноки купили краденую вещь. Настоящего значения ее они не знают. Тот, кто вещь эту им продал, украл ее у меня. Мне нужно вещь эту вернуть.

Я рассказал достаточно?

Хорьки переглянулись.

– Квартира пустует редко, однако ночами они там все спят – пьяные или обкуренные. Как вы провернете дело – тихо или силой – меня не интересует. Тихо, конечно, было бы лучше...

– Не знаю, дядя, – морщась, сказал второй хорек... и не хорек даже, подумал Алексей, а молодой лис. – Если все так легко – то чего же сам не возьмешь? Чего боишься?

– Много вопросов, – сказал Алексей. – Это как раз то, чего я объяснять не стану. Называю сумму. Восемь тысяч долларов. Это вы получите от меня. Плюс, повторяю, все, что найдете в квартире.

– А почему бы тебе, дядя, не пойти туда миром и не предложить зелень им? – раздумчиво сказал лис. – Если эта штука только для тебя такая ценная... Хороший вопрос, подумал Алексей. В самом деле, почему?

– Они знали, что покупают краденую вещь, – сказал он. – Я просто хочу их наказать. Есть и другие причины, но эта – главная.

С полминуты все молчали.

– Ладно, – сказал наконец лис. – Беремся. Беремся, Мака?

Плосконосый кивнул.

– Только вот что, дядя... Десять тонн.

– Хорошо, – легко согласился Алексей. – Но больше никакой торговли.

Серьезное дело, а не ташкентский базар. Значит, в принципе – договорились.

Продолжать дальше?

Оба изобразили согласие.

– А словами?

– Ну, это... согласны.

– Оба?

– Ну, в натуре...

– Итак, вещь эта представляет собой вот такой, – Алексей показал пальцами, – плоский желтоватый полупрозрачный камень. Он оправлен в серебряную рамку. Из-за серебра его и украли, и продали, хотя стоимость этого металла – долларов пятьсот максимум.

– А что за камешек? – как бы незаинтересованно спросил лис, весь подавшись вперед.

– Исландский шпат. Поделочный камень. Если посмотрите сквозь этот кристалл на что-то, увидите, что изображение двоится. Если бы этот конкретный кристалл не имел прожилок, он мог бы стоить долларов сто-сто пятьдесят. То есть продать его кому-то дороже, чем я предложил, вы не сможете. Я мог бы сказать, что это семейная реликвия или что-то еще, но врать не стану. Это мой инструмент. Я им работаю.

– Гадаешь, что ли? – хмыкнул лис.

– Лечу, – сказал Алексей. – Вправляю карму... Значит, так. Трех дней на все про все вам должно хватить. Сегодня у нас понедельник, значит, в четверг кто-то из вас придет сюда. К скамейке снизу – вот здесь, где сижу – я приклею записку, когда и каким образом мы произведем обмен. Не слишком сложно?

– Дурь какая-то, – сказал лис. – Почему не договориться сразу?

– За четыре дня? – Алексей покачал головой. – Я никогда не загадываю так далеко. Ну, что?

– Забили, – решился лис. – А, Мака?

– Забили, – сказал плосконосый.

– Вот здесь аванс – пятьсот баксов. А это адрес и ключи. На всякий случай предупреждаю...

– Не нужно, дядя. Пуганные...

– Не поняли, значит. Если записки не будет в четверг, приходите каждые три дня. Если за две недели я не появлюсь, значит... Тогда не поленитесь увезите эту штуку на водохранилище и утопите где-нибудь в глубоком месте.

– Во как... Она что же – радиоактивная?

– Нет, конечно. Просто неумелым людям долго ею владеть нельзя. Начинаются всякие невезения, несчастья...

– Как у этих китайцев долбанных? – спросил лис.

– Как у этих китайцев, – совершенно серьезно сказал Алексей. – Они слишком долго ею владели.

Он отдал им оставшееся пиво и отпустил. С поворота на центральную аллею лис обернулся. Алексей в их сторону уже не смотрел, сидел и ковырял прутиком асфальт. Он видел себя их глазами, непонятный, опасный дядька, хочет непонятно чего. Они долго будут обсуждать ситуацию, а не плюнуть ли и не исчезнуть с авансом, что он, искать их станет? – но не решатся, будет мешать мутный страх. Они сегодня же пойдут по указанному адресу, намозолят глаза контрразведке Батыя, и завтра или послезавтра их возьмут и повезут к Батыю на предмет поговорить, и тут надо будет не прозевать. Алексей испытал легкий укол совести, он нацепил хорьков на крюк, и даже просто остаться в живых у них теперь шансов двадцать из ста, а уж ощущений и переживаний будет... но они подрядились не цветочки собирать, а грабить живых людей... он все еще видел себя сидящего, а потом как-то сразу оказался за рулем потрепанной «мазды», и тогда усилием внимания он сместил эту картинку чужого зрения влево и вниз, чтобы не мешала. И голоса хорьков он тоже выделил в отдельный и как бы неслышимый звуковой поток, примерно так человек засыпает под шум, просыпаясь на что-то важное – на тревожный сигнал... Новые умения давались легко, наставник и ученик находились теперь в одном теле и не разлучались ни на миг.