Ларисса жестом велела Алексею сесть – и, когда он не подчинился, повернулась к ангелу...

– Ну, скажите же ему наконец! Скажите!

Ангел тоже встал. Крылья его смешно топорщились. Ростом он был Алексею чуть выше плеча. Только сейчас Алексей рассмотрел лицо... тонкое, интеллигентное, усталое. К такому лицу нужны очки, подумал Алексей, чтобы он их снимал, дышал на стекла, протирал чистым платком, щурился...

– Было бы хорошо, – сказал ангел неуверенно, – если бы вы побывали в монастыре... он тут недалеко... – ангел тоже испытывал неловкость, ему тоже было не по себе. – Видите ли... Астерия, можно сказать, использовали и уже выкинули. Он вряд ли поднимется вновь. Но сооруженный и запущенный им механизм... Механическое Диво... продолжает работать... остановить его нельзя, и теперь неизбежно самопроизвольное его срабатывание. Лишь срок неясен... и результат. Это во-первых. Во-вторых, что-то могучее происходит в сердце Степи, а мы не можем увидеть, что. И, наконец, Белый Лев...

– Что – Белый Лев? – хрипло спросил Алексей.

– Он исчез с лица земли. Но даже не это существенно важно... исчез бы и исчез, и слава Богу... Важно вот что... известно, что дочь кесаря Радимира была посвящена Белому Льву, отсюда следовало многое, и на многое в связи с этим обстоятельством надежды питали... так вот... на лице земли сейчас нет человека, который носил бы признаки посвящения... Алексей стремительно обернулся к Лариссе.

– Она жива, – Ларисса отрицательно качнула головой. – Несомненно жива.

– Можно рассмотреть несколько вариантов, почему все так странно сложилось, – продолжал ангел. – Но они в итоге так или иначе сводятся к одному...

– ...что мы рассчитывали в должный срок иметь в руках знамя и оружие, а получили только знамя, – закончил Алексей. – Маленький такой флажок.

– Вы все поняли, – согласился ангел.

– Скажите, крылатый, – подал голос Сарвил, – а насколько можно быть уверенным в данном суждении? Я имею в виду... что посвященного Белому Льву человека не существует?

– Я не сказал... не существует. Он должен быть, поскольку существовал раньше – и не... умер... сейчас. Но его нет на лице земли. А уверенным... уверенным можно быть абсолютно. В чем-то другом, может быть, сомнения возникнуть способны... а в этом – нет. Хотя... может оказаться еще и так... исчез сам Белый Лев, а следовательно – и связь с ним... Впрочем, вы понимаете, что в определенном смысле это одно и то же.

– И в чем же возникли сомнения? В чем?

– Ну... главное – совершенно неясна природа того, что возникает сейчас в сердце Степи. Внешне это будто бы Авенезер Третий, воскресший к своему нечестивому бытию... да только все говорит за то, что в него вошел некто, нам пока неизвестный – вошел наподобие того, как Астерий, например, входил в свои подменные тела... или что сущность прежнего Авенезера была не столь проста, как это казалось...

– От старого мерзавца сталась одна шкурка? – почти весело спросил Сарвил.

Ангел молча кивнул.

– Погодите, – сказал Алексей. – Мы все время уходим куда-то в сторону...

– Здесь невозможно думать, – сказал ангел. – Это же не дом – на самом-то деле... Приходите в монастырь, там и поговорим. Там все сами увидите.

Своими глазами.

– ...Я продолжаю... – Алексей сделал усилие, и будто нога вычмокнулась из болота; на несколько секунд вернулась ясность мысли. – Если кесаревна Отрада – не тот человек, который должен спасать этот мир... а получается, что так оно и есть – то теперь мне просто нужно вытаскивать ее саму, и все. И все! Колдун, он повернулся к наезднику на птицах, – я сам, своими руками похоронил вашего мастериона. Я знаю, где его могила. Если вы вернете мне девушку, я отведу вас туда.

– Отведешь, – медленно кивнув, сказал колдун. – Не отведешь – отрежем ей голову. А так – будет жива.

Он вынул из-за пазухи изогнутую дудочку, украшенную медными завитками, и продудел сложную фразу. Через минуту дудочка откликнулась радостно, коротко и зло.

Это был обвал.

От бессилия – сдавило грудь. Невидимая трясина взметнулась под подбородок, поползла выше. Кажется, померк свет. На своем плече Алексей вдруг почувствовал крепкую руку.

– Не сейчас, – сквозь гул сказал мертвый Сарвил. – И не здесь. Нельзя.

Алексей и сам почему-то знал, что нельзя.

...Когда в начавшихся сумерках по все еще осторожничающим, но упорным и неутомимым степнякам ударили с двух сторон, необыкновенно быстро смяли их и раздавили, десятник Азар уже был уверен, что все кончено. У него осталось шестеро на ногах, да пушка с последним зарядом. Сквозь розовую завесу в глазах Азар видел, как приближаются темные размытые удлиненные фигуры. Почему-то казалось, что они идут наклонясь набок.

Только когда до фигур оставалось шага три, Азар понял, что это конкордийские легкие пехотинцы. Он вроде бы поднял меч, но идущий впереди успокаивающе помахал рукой.

Потом был непонятный провал памяти. Потом Азар и остальные лежали вокруг костра, накормленные чем Бог послал, и знали уже, что второй день и на материке, и здесь – идут жестокие бои между вчерашними союзниками...

Именно в эти минуты в Долине Качающихся Камней начало происходить что-то новое. Парящие над долиной подзорные птицы видели, как буроватая людская масса, находящаяся долгие ночи и дни в сложном кружении, вдруг подернулась стрелочками, словно осенняя лужа. И вскоре можно было рассмотреть одиннадцать островков, отличных даже по цвету. Вблизи, если бы птицы могли опуститься низко (они не могли), то увидали бы, что голые истощенные сероватые люди сидят вплотную друг к другу на покрытой слоем нечистот земле, подобрав под себя ноги. Руки сидящих переплетались невообразимо сложным образом, глаза были закрыты, лица сосредоточены и спокойны, а дыхание сделалось таким редким и медленным, что ни у какой птицы не хватило бы терпения ждать достаточно долго, чтобы уловить... грудь чуть поднялась... задержалась... опустилась...

И одновременно на безжизненном полуострове Дол, вдали от рудничных и рыбацких поселков, в соленой низменности, не видимые ни людьми, ни птицами, в таком же причудливом кружении шли мертвецы. Конечно, далеко не все павшие в этой войне попали сюда – но и тех, кто здесь был, насчитывалось никак не меньше пятнадцати тысяч. И совершенно синхронно с тем, что происходило в Долине Качающихся Камней, здесь образовывались островки неподвижности...