Или еще один пример. Солженицын пишет: «А была спекуляция (курсив А.И. Солженицына), совершенно политического характера, как указывал декрет Совнаркома… от 22.7. 1918 г.: «виновные в сбыте, скупке или хранении для сбыта в виде промысла продуктов питания, монополизированных Республикой (крестьянин хранит хлеб — для сбыта в виде промысла, а какой же его промысел?? — А.И. Солженицын), — наказываются лишением свободы на срок не менее 10 лет, соединенные с тягчайшими принудительными работами и конфискацией всего имущества».

Стоп! — скажем мы себе и обратимся к тексту указанного автором Декрета. И читаем: «…виновные в скупке, сбыте или хранении с целью сбыта в виде промысла…». Улавливаете разницу?

То есть в декрете описан состав преступления спекуляции

— скупка и сбыт в целях наживы отнюдь не производителем, так что глубокомысленное замечание Александра Исаевича о «промысле крестьянина» — не спекуляция же его промысел!? — сразу же теряет его смысл, оказывается, что называется, «ни к селу, ни к городу».

(В рукописи 1989 г. я писал далее, что сегодня уже представляется явным анахронизмом:

«Возможно, кто-то все же усомнится в нравственности борьбы со спекуляцией. Тогда предложим ему простейший эксперимент: выйдите на улицу и каждому встречному задайте один лишь вопрос: Как Вы считаете, должны ли привлекаться к ответственности лица, скупающие товары первой необходимости по низким ценам и перепродающие их втридорога?

— «Не хотите»? Что, результат этого опроса Вам заранее известен?).

Оказывается, таким образом, что «плач Александра Исаевича по крестьянину» на поверку оказывается элементарным передергиванием фактов.

Но зададимся другим вопросом. Что же, «ученые» и «просвещенные» читатели Солженицына не увидели очевидных искажений писателем исторических фактов?

Или же писатель был уверен, что передергивания не увидят? Не захотят заметить? Это — вопрос к зовущим «жить не по лжи!».

Мы проанализировали лишь несколько фрагментов, несколько страниц этого произведения. Но столь же тщательного анализа требуют и другие его страницы.

Нет, «Архипелаг «ГУЛАГ» не «произведение по преимуществу художественное»! Вспомним солженицынское «главная задача художника — заразить читателя».

Как известно, уже в бытность Александра Исаевича за границей, тамошние издатели предложили ему исправить явные, мягко выражаясь, «перегибы» в его творении, что он отверг с подлинным достоинством человека, призывающего других «жить не по лжи!».

Если факты — фундамент и «кирпичики» строительного материала историка, мыслителя, из которых он воздвигает свою концептуальную конструкцию, то автор «Архипелага…» попросту заменяет их крупными блоками собственных оценок, подчас весьма далеких от исторической основы.

Касаясь истории Гражданской войны в России, хотелось бы напомнить весьма очевидную истину о субъективной и объективной правде, понятую уже в 1923 г. тем же самым Борисом Савинковым: «Субъективно, конечно, правы все. Правы «красные», правы «белые», правы «зеленые»… Но объективно правы либо те, либо другие, — либо красные, либо противники их. На этот вопрос моя повесть не дает прямого ответа. Но он ясен».

И сегодня тем, кто охаивает и оплевывает трагическую судьбу Родины, не хватает порядочности и мужества откровенно признать, что раз, с их точки зрения, правомерной являлась вооруженная борьба против Советской власти в виде участия в заговорах и мятежах, «добровольческих» армиях и отрядах, то такой же правомерной являлась и борьба со стороны Советской власти против вооруженных походов с участием иностранных «варягов», призванных на родную землю «ура-патриотами».

В уже упоминавшейся ранее работе С.П. Мельгунов писал о предполагаемом стремлении историка к объективности: «История обязывает к рассмотрению всей совокупности того материала, который может быть в распоряжении исследователя (и был, по признанию самого Солженицына, в его руках, либо был доступен ему). Историк тенденциозен тогда, когда он (здесь и далее выделено мной, -О.Х.), сознательно отбрасывает материал, не укладывающийся в заранее им установленные, и, следовательно, искусственные схемы; бессознательно он тенденциозен, конечно, и тогда, когда игнорирует материал в силу своего незнакомства с ним»[10].

Итак, критерий оценки сформулирован и определен. Причем задолго до сегодняшнего дня, да в придачу известным русским либеральным историком, как известно, отнюдь не стоявшим на марксистских позициях. С полным правом этот критерий может быть применен и к «опыту художественного исследования» Солженицына.

В этой связи знакомство читателей с «Архипелагом ГУЛАГ» как авторской версией исторического прошлого, должно было — и сегодня должно сочетаться с соответствующими научноисторическими комментариями. К сожалению читателей, этого не было сделано издателями этого произведения в Советском Союзе.

Хотя, как отмечал даже на «солженицынских чтениях» его друг и почитатель творчества Александра Исаевича критик А.Г. Коган, «художественная ненависть ослепляет Солженицына, сказывается в его подборе материала, характеристик».

И сегодня, когда перед нашим обществом стоит колоссальная по своей сложности задача очищения и обновления социалистического идеала от всего наносного, глубоко чуждого ему, нам необходимо подлинное знание истории, понимание причин и обстоятельств деформаций в прошлом, причинивших неисчислимые страдания не одному поколению советских людей. Ибо, как говорил известный отечественный историк Николай Михайлович Карамзин — История единственная наука, превращающая человека в Гражданина.

Приняв 18 мая 1967 г. новый для него пост председателя КГБ СССР Ю.В. Андропов должен был включиться в повседневный процесс руководства всей сложной системой обеспечения национальной безопасности страны.

Помимо повседневного оперативного руководства весьма обширным «хозяйством» КГБ СССР, от его председателя требовались и предложения о стратегических направлениях развития органов государственной безопасности, их кадровом обеспечении.

О значении творческого наследия Ю.В. Андропова для сегодняшних сотрудников органов безопасности России свидетельствуют следующие слова директора ФСБ России Н.П. Патрушева:

«Без сохранения высокой значимости офицерской чести, лучших профессиональных традиций и ценностей, без идеала служения общему благу, а также светлых образов тех, кто на разломе эпох, не смотря на все соблазны нашего непростого времени, остался верен «духу государственного служения» (носителем которого, без сомнения, был и Андропов), вряд ли можно создать эффективную силовую структуру, добиться подлинного авторитета и уважения граждан. А без помощи последних, если общество не доверяет своим спецслужбам, остановить растущую волну международного террора, криминального беспредела и насилия невозможно». Так он писал в статье «Тайны Андропова», приуроченной к девяностолетию со дня рождения Юрия Владимировича[1].

И, учитывая общественную значимость этой проблемы как для понимания истории нашей страны, а также для сегодняшней России, представляется необходимым подробнее остановиться на этом вопросе.

Еще в июле 1967 г., Андропов подчеркивал, «в органах государственной безопасности должны работать хорошо подготовленные, высококультурные кадры чекистов»[2].

О важности этого направления работы для председателя КГБ свидетельствуют его многочисленные выступления перед различными чекистскими коллективами, встречи и беседы с руководителями и сотрудниками подразделений.

В этой связи нельзя не остановиться сказать о требованиях Андропова к моральному облику, характеру, профессиональной подготовке сотрудников органов госбезопасности, не утративших, по нашему убеждению, своего значения и сегодня.