Он перевалился набок, поднялся на колени, а потом и вовсе встал. Встал с дырой в животе, оставленной пулей двенадцатого калибра!

— Давно уже убили, — повторил Семен. — Но не до конца. Место там пакостное было. Очень пакостное. Петрович с того света вытащил. — Лымарь посмотрел на окровавленное отверстие в тулупе и выругался: — Вот дерьмо!

— Ты нормально?

— Да, нормально все со мной! Нормально! Понял?

— А дыра в животе?

— Ты мое здоровье обсуждать решил? — разозлился Лымарь. — Сказал же, нормально все! Отстань!

Семен в сердцах пнул кондуктора, и тот сдавленно хрюкнул.

— Подожди, он живой? — опешил охранник химика.

— Ну да. Оглушил просто.

— И что с ним теперь делать?

— А что с ним делать? — фыркнул я. — Разговаривать с ним надо, что с ним еще делать! Вдумчиво разговаривать, не здесь.

— Понятно, что не здесь! Забери к себе, расспроси. Потом решим, как дальше быть. Сам ничего не предпринимай, понял? — Семен окончательно пришел в себя и даже двигаться стал почти так же уверенно, как и раньше. Будто ничего не произошло.

— А если он вас Жилину сдал?

— Значит, его поздно уже убивать, нет? — срезал меня охранник химика и ухватил кондуктора под руку. — Помогай!

Фомин вновь замычал, тогда Лымарь отпустил кондуктора и спросил:

— Чем ты его вырубил?

— «Нокаутом». Заклинание такое.

Семен вытащил из кармана еще один футляр от авторучки и опустился к Игорю с новым шприцем.

— Это что? — насторожился я.

— Успокоительное, чтоб не рыпался.

— Когда отпустит?

Лымарь задумался и не слишком уверенно предположил:

— К утру, наверное.

— И как его допрашивать?

— Хочешь, чтобы он очнулся и на улице крик поднял?

Я не хотел. Семен сделал кондуктору инъекцию и ухватил его под руку.

— Потащили!

— Подожди! — Я сложил дубинку и сунул ее в карман, взял обрез и помог охраннику химика выдернуть Игоря из сугроба.

Так мы дальше кондуктора и потащили — под руки. И нормально: картинка для здешних мест самая обычная. Вот через дорогу Игоря волокли уже чуть ли не бегом, да и дальше опасливо поглядывали по сторонам, но вечер и снегопад скрыли нас от любопытных взглядов как случайных прохожих, так и тех, кому любопытствовать полагается по долгу службы.

Добредя до пикапа, мы откинули задний борт, уложили кондуктора в кузов и накрыли сверху брезентом.

— Порядок! — тяжело выдохнул Семен. — Поехали!

Я с сомнением посмотрел на его окровавленный тулуп.

— Не загадишь сиденье?

— Это ты так пошутил сейчас? — хмыкнул Лымарь, распахивая дверцу.

— Да какие шутки? — вздохнул я, забираясь за руль. — Мне, может, машину еще продавать!

— Поехали!

Я убрал обрез на заднее сиденье, к жезлу «свинцовых ос», завел двигатель и тронулся с места. Ехал без лишней спешки и очень аккуратно — еще не хватало попасть в аварию и объясняться с дружинниками по поводу отсутствия документов, бессознательного человека в кузове и пассажира с дырой в животе.

Семен, впрочем, на покойника нисколько не походил. Да и раненым не казался. Разве что старался лишний раз не шевелиться да досадливо морщился, всякий раз опуская взгляд на окровавленный тулуп.

— Теперь зашивать? — не утерпел я и проявил не слишком тактичное в данной ситуации любопытство.

— Само затянется, — буркнул Лымарь. — Я же не совсем покойник — так, серединка на половинку.

— Прям само?

— Мертвой водой Петрович рану обработает — и затянется. Бывало и хуже.

Я промолчал. В том, что бывало хуже, сомневаться не приходилось. Быть мертвым само по себе уже не слишком хорошо.

— И что, так с любым можно? — спросил некоторое время спустя.

— Нет, — покачал головой Семен. — Совокупность факторов совпасть должна, — повторил он чьи-то слова и потер шрам на скуле. — Мне просто повезло.

Да уж, то еще везение.

Лымарь перехватил мой взгляд и указал на обочину.

— Останови, дальше сам дойду.

— Уверен? — спросил я, прижимая пикап к обочине за полукруглым пристроем оружейного магазина «Толедо».

— Уверен, — подтвердил Семен и напомнил: — Фомина особо не прессуй. Лучше вообще не прессуй — его искать будут. Он должен либо домой целым, невредимым вернуться, либо… ну не знаю… под машину попасть. В любом случае — лишние телесные повреждения ни к чему.

— Кто решать будет?

— Поговори с ним. Завтра вечером загляну — и решим.

Охранник химика выбрался из салона, обошел машину и заковылял через проезжую часть на другую сторону дороги, я глянул ему вслед и поехал домой. Добрался без приключений, загнал пикап в каретный сарай, но выходить не стал и достал с заднего сиденья обрез кондуктора.

Интереса ради передернул помпу и поднял вылетевший под ноги патрон. Так и есть, «магнум» с тяжелой пулей. Пятьдесят граммов — это не шутки, пятьдесят граммов никакие амулеты, кроме алхимических, не отведут. Алхимические амулеты, к слову, в Форте запрещены. Правда, и ружья тоже…

Я задумался, что делать с обрезом, — проблем из-за незарегистрированного оружия можно огрести вагон и маленькую тележку, — но ни к какому выводу не пришел, разрядил и оставил валяться на сиденье. Актуальней проблемы есть.

Надо звать Гордеева…

Как уже говорил, однажды Дюпре передал с Платоном сюда мой домашний арсенал с Аляски. Что-то очень пригодилось, вроде «баррета» пятидесятого калибра, что-то числилось в бесполезном, вроде карабина AR-15, какие-то охотничьи винтовки были ни туда ни сюда, да и патронов под них особо не было. Но вот два пистолета могли оказаться более чем полезными.

«На той стороне» я пользовался всего двумя пистолетными калибрами — 10 «ауто», под который у меня было два ствола, а остался один, и классическим сорок пятым «аутоматик колт пистол», то есть тем, который все знают. До сего момента я с этими пистолетами ничего делать не планировал — я под все выпускаю много разновидностей пуль, и многие из них могли бы создать проблемы автоматике. И точно так же вес пули роль играл — в револьвер под сорок пять «длинный кольт» я мог засунуть пулю весом аж в триста гран, а для самозарядников верхний оптимальный вес был двести тридцать гран. То есть по амулетам он должен был работать хуже.

Но опыт — штука наживная. И вот к настоящему моменту я понял простую вещь: в пулю для пистолета я могу загрузить почти такой же кусок «железного корня», как и в револьверную. По баллистике оба патрона одинаковы, то есть это дозвуковые медленные пули, просто тяжелые. Соответственно, если в револьверной пуле сорок пятого этот корень не разрушается при выстреле, и в пистолетной не разрушится. А еще это значит, что если стрелять «противоамулетными», то оба ствола будут выбивать амулет с одинаковой эффективностью. А дальше можно использовать те же рунные «пустышки», если палить уже в цель. Ну, может, пистолетная будет процентов на десять слабей револьверной, но зато в пистолете на один или два патрона больше, стреляет он быстрей, а перезаряжается намного быстрей. И магазины можно просто менять по обстоятельствам, заряжать их разными патронами.

В общем, с этим грузом ко мне пришли пули «Хорнади», которые «экстремальная терминальная способность», гильзы и прочее. И поэтому, разгрузив машины, я практически сразу сел за сборку патронов. Чуть досверлил отверстие в каждой «пустоголовой» пуле, капнул по капле силикона, дал застыть, затем пинцетом, вынимая из холодильника, загрузил в каждую крошечный кусочек «железного корня» — натурального аккумулятора для магической энергии, отличающегося способностью проглотить просто невероятное ее количество так же невероятно быстро.

Затем поверх корня залил отверстие клеем, на основе все того же силикона. Теперь очередь Сани над этим поработать. Он пришел сразу, стоило позвать, тут же взял у меня четыре поддончика с пулями и перетащил в свой угол мастерской, где загрузил все это в старую микроволновку, подключенную к большому стеклянному шару и целой батарее магических аккумуляторов. Затем включил лэптоп, постучал по клавишам, пощелкал мышкой, после чего заявил: