На второй день нашего совместного с гоблином пути на Кли-кли снизошло вдохновение в виде проснувшегося поэтического дара. Гоблин горланил на весь тракт только что придуманную им так называемую дразнилку про весь наш отряд. Или, точнее, почти про весь наш отряд. Кли-кли благоразумно умолчал, а скорее всего, попросту не пропел ту часть, которая предназначалась темным эльфам. Гоблин пришел к вполне здравому выводу, что эльфы могут не оценить его гениального чувства юмора, зато вполне в состоянии пустить кровь тому, кто, по их мнению, оскорбил их род, а тем паче дом.

Песенка начиналась с того, что мы куда-то едем, а затем плавно и незаметно переходила на личности. Оказалось, что Медок жрет, как лошадь, Дядька все время чешет бороду, у Горлопана плохо пахнет изо рта, Алистан упрям и мечтает кого-то проткнуть. И так про всех. Как только гоблин принимался орать новый куплет, так сразу все начинали смеяться над тем, о ком в данной момент шла речь. Естественно, не смеялась только цель шутовских насмешек. Но стоило начаться новому куплету, и кто-то смеяться переставал, а тот, кому совсем недавно перемывал косточки гоблин, начинал хохотать как сумасшедший. Конечно же основную роль добрый парень Кли-кли отвел вору по имени Гаррет. То есть мне.

Ну и так далее в течение десяти минут. Не могу сказать, что я злился на него. Ну развлекается и развлекается, надо отдать Кли-кли должное — он поднял всем настроение, и дорога перестала быть скучной.

Катастрофа произошла на следующий день после того, как Кли-кли пропел дразнилку. Мы как раз проехали большой тележный обоз, груженный репой, которую везли на продажу торговцы, и до деревни, а значит и до доброго ужина, оставалось всего ничего… В это самое время Кли-кли спелся с Фонарщиком, и они стали изводить меня в два голоса, хотя Халласу их незатейливая песенка очень даже понравилась.

А дело было так.

Фонарщик довольно долго ехал молча, лишь иногда лениво отвечая на вопросы Медка. Дядька поставил Медка ехать рядом с заснувшим в седле Горлопаном (Горлопан ехал впереди Фонарщика) и следить за тем, чтобы его лошадь не отстала по дороге.

— А не спеть ли мне Тихую Бом-тирлимку? — довольно задумчиво спросил Мумр у вечернего неба.

И спел. Причем пел не прерываясь чуть ли не целый час — на это ведь ума много не надо. Вставляй между бом-тирлимами любую пришедшую в голову чепуху и радуйся жизни. Я запомнил только краткий отрывок:

Затем к пению Фонарщика присоединился Кли-кли. Он вместо Мумра стал выкрикивать все бом-тирлимы, причем делал это шут противнейшим голосом донельзя маленькой и плаксивой девчонки. Фонарщик в это время с остервенением наяривал на дудке-недоразумении нечто отдаленно напоминающее вопль запутавшегося в сетях водяного.

Прекратить маленький концерт смогли только объединенные усилия Дядьки, Делера и Сурка.

Когда появилась деревня, Мумра и гоблина уже хотело удавить больше половины нашего отряда. Лишь эльфы, Алистан и Угорь сохраняли ледяное спокойствие.

Таверна в деревушке была намного хуже, чем в Подсолнухах, но выбирать не приходилось, к тому же после стольких дней ночевок под открытым небом я был рад любой кровати.

Жители заинтересованно поглядывали на нас — не каждый день тут можно было увидеть такое количество новых людей и нелюдей. Особенно больше всего охов и ахов заслужили эльфы и гоблин. И те, и другие довольно редко появляются в землях людей, а поэтому нужно обязательно бросить все дела и смотреть во все глаза на приезжую диковинку. Когда представится еще такой случай?

Хозяин безымянной таверны попросту обалдел от стольких гостей и, раскрыв рот, статуей застыл на крыльце. На наше счастье, дородная жена хозяина ткнула мужа локтем под ребра и заставила поторапливаться не только его, но и двух сонных дочурок, удостоившихся крайне заинтересованного взгляда Арнха. Но, несмотря на тычки матери, молодки двигались все так же медленно и сонно, пока дело не подправил линг. Он попросту спрыгнул с плеча Сурка на голову одной из девок, а находившийся рядышком Кли-кли, который и являлся инициатором этой сценки, крикнул:

— Крыса! Бешеная!

В поднятом переполохе Непобедимого едва не затоптали, за что Кли-кли удостоился чести получить подзатыльник от Сурка. Теперь обиженный на весь белый свет гоблин дулся и не хотел ни с кем разговаривать.

К концу ужина шут заявил о желании спать в комнате вместе с Гарретом и Фонарщиком и очень удивился, не встретив возражений ни с чьей стороны.

— Гаррет. — Эграсса подошел незаметно и, склонившись надо мной, произнес: — Треш Миралисса хочет поговорить с тобой, идем. Я провожу.

Я встал из-за стола и пошел вслед за высоким эльфом.

Поговорить? О чем? И почему сейчас, а не раньше?

В комнате кроме Миралиссы находился Маркауз, задумчиво смотревший в окно, и Элл, снимающий ножом кожуру с яблока.

— Добрый вечер, Гаррет. — Раскосые золотистые глаза эльфийки приветственно блеснули в пламени свечей. — Ты знаешь, что это? — Миралисса протянула мне какой-то предмет. Я взял его в руки и едва сдержал возглас восхищения. — Красиво, правда?

Я нашел в себе силы только кивнуть, завороженно рассматривая драгоценность, по воле случая оказавшуюся в моих руках. Это был ключ. Но не просто ключ, а настоящее произведение искусства.

Мелькнула кощунственная мысль, что знающие люди, те, что коллекционирует древние вещи, щедро отдадут мне за право обладать ключом не одну гору золота.

Ключ казался хрустально-ледяным и настолько хрупким, что на него даже страшно было дышать. Того и гляди растает. Но я знал, что, даже если взять секиру Делера и бить по ключу не переставая целый день, с кажущейся на первый взгляд такой хрупкой вещью ничего не случится, а вот секиру придется брать новую. Ключ свободно помещался у меня на ладони, но был ощутимо тяжелым.

— Слеза дракона? Карлики делали?

— Ты прав, — кивнул Эграсса. — К нему приложили руки карлики, только они могут так обработать этот минерал. Видишь, какая тонкая работа?

Тонкая — это не то слово! Идеальная, изящная, совершенная и древняя. В наше время такое не смогут создать даже мастера-карлики. Для обработки наиредчайшего минерала слеза дракона, обладающего прочностью самих гор, которые его и создали, нужны не только обычные инструменты, но и магия. А сейчас магия карликов находится в упадке, и на такие творения они, увы, не способны. Слишком многое оказалось забыто за Пурпурные годы.

— От чего этот ключ? — спросил я, неохотно возвращая драгоценность Миралиссе.

— Ты что-нибудь слышал о Створчатом ярусе?

— Третий ярус Костяных дворцов? — уточнил я, припоминая давнишний разговор с Фором и планы на древних картах Храд Спайна. — А дальше иди же, распахнуты створки…

— Совершенно верно, Створчатый, или Третий, ярус Храд Спайна с волшебными дверями. Двери запечатаны очень сильным заклинанием, но вот этот ключ, созданный две с половиной тысячи лет назад карликами по просьбе владык Темных домов, на время нейтрализует магию и откроет дорогу вниз.

— Этот ключ нам привез Кли-кли, — вступил в разговор Алистан, обернувшись от окна. — Когда шут уезжал, он был… Впрочем, это уже не важно. Главное, что сейчас ключ у нас, и, если створки, о которых говорила леди Миралисса, окажутся закрытыми, мы не будем топтаться и искать обходной путь.

— Если он вообще есть, этот обходной путь.