— Ну, теперь твоя очередь. — «Антон» выжидательно уставился на шерифа.

— Что? — растерялся шериф.

— Мой киборг оказал бывшему хозяину последние почести. Будет справедливо, если ты предоставишь такую возможность и своему.

«Что повяжет тебя с убийством лесника гораздо крепче соучастия в его похищении».

Этот намек Кэму понравился еще меньше.

— Какая разница? — попытался отвертеться он. — Твой начал, твой пусть и заканчивает!

— Мой сильнее, — «невпопад» с улыбкой ответил хакер. — И тоже с бластером.

— Ладно, — скрипнул зубами шериф. — Джек! Брось Лешего в прорубь.

Женька снова выгнулся дугой от бессильного бешенства. Да как так можно-то?! Ну ладно, с Кэмом лесник почти не общался, хотя тоже непонятно, когда простой сельский шериф успел превратиться в безжалостного садиста (кошек он по ночам в подвале потрошит, что ли?!), но Брайана-то Женька считал почти другом! И единственное, чего от него дождался, — сочувственного хлопка по плечу «на дорожку». Они же родились и выросли в одном поселке, вместе работали, общались, даже в гостях друг у друга бывали…

— Приказ принят к исполнению.

Киборг ухватил лесника под мышки и поволок к проему.

Брайан проводил их стеклянным взглядом, и в этот момент Женька понял: будущие убийцы нарочно абстрагировались от его личности, с самого момента пленения относясь к нему как… Как к киборгу. Промежуточная ступень между человеком и вещью, помогающая сделать этот шаг с куда меньшими моральными терзаниями. Или даже разбить его еще на две ступенечки: человек — пробирочник — киборг. Тогда будет совсем легко. Он только выглядит как человек, а на самом деле — ставшая опасной и потому подлежащая уничтожению машина.

Джек потянул Женьку вверх, словно собираясь поставить на ноги, но, когда они оторвались от пола, киборг подался вперед, разжал руки, — и лесник стоймя, почти без всплеска, ушел под воду.

Крошево плавающего в проруби льда несколько раз ворохнулось, булькнуло, потом всплывающие пузыри сместились в сторону и стали биться в прозрачную корку, скапливаясь под ней сияющими гроздьями. Время словно ускорило ход, и, хотя с момента прилета к озеру прошло не больше десяти минут, свежеиспеченным убийцам начало мерещиться, что гидроаэрофлайер висит над светящейся лункой уже целую вечность и на него со всех сторон таращатся в бинокли случайные свидетели.

— Отлично, — сказал «Антон» одновременно Джеку и Кэму. — Ну и последний. Хатико, набей карманы камнями и подойди к двери. Что? — отреагировал хакер на вырвавшийся у Брайана звук. — Надо же мне было как-то его обозвать для удобства управления! Хатико, уничтожь всю свою базу данных и умри.

— Приказ принят к исполнению.

«Семерка» продолжала стоять на краю проема, словно бракованная, но, когда хакер, привстав, толкнул ее в грудь, киборг рухнул в прорубь, не шелохнувшись ни во время падения, ни после. Система самосохранения отключилась, а выполнению первого приказа отсутствие воздуха не мешало, киборг все равно больше не дышал.

— Последняя стадия — слишком неприглядное зрелище, — пояснил «Антон». — Так что пусть доделывает по дороге.

Пузыри снова зашевелили льдинки, тоже постепенно смещаясь влево. Брайан не соврал, подводный водоворот действительно существовал и потянул к себе новую добычу.

— Вот и все. — Хакер откинулся на спинку сиденья, впервые позволив своим истинным чувствам прорваться в виде глубочайшего, с содроганием всего тела, вздоха облегчения. — Полетели отсюда!

Возле поселка не было пригодных для купания водоемов, а в государственной школе — бассейна, и плавать Женьку научили только в армии, за два раза: откачали после первого, повторили инструктаж и снова бросили в воду. Не в прорубь, конечно, а в реку, под присмотром яростно матерящегося прапорщика, ибо плавать поначалу не умела половина новобранцев. Ничего, через месяц все они уже бодро форсировали водные преграды, и первый позорный опыт благополучно забылся.

Чтобы во всех подробностях вспомниться сейчас, вкупе с всепоглощающим животным ужасом от предчувствия близкой и на этот раз неумолимой смерти.

Тот же прапорщик учил солдат правильно задерживать дыхание перед погружением, чтобы подкрасться к «вероятному противнику» под водой: сперва несколько частых вдохов для гипервентиляции легких (сделать это с заклеенным ртом через нос было непростой задачей и выглядело как жалобное всхлипывание), а потом максимально вдохнуть, что даст лишнюю минуту-полторы. Женька не обольщался — всего их будет три-четыре, в лучшем случае пять, но и терять ему уже нечего. Кажется, пленнику удалось-таки растянуть клей-ленту на запястьях, убийцы накрутили ее не в сто слоев, как Женька Джеку. Если получится высвободить руку…

Вода оказалась до того холодной, что от шока лесник чуть не выдохнул весь запасенный воздух. Лицо и руки словно обожгло кипятком, быстро потекшим под одежду.

«Что значит — зачем вам в современной армии плавание?! — Прапорщик, не веря своим ушам, уставился на нытика и рявкнул: — Плавание вам нужно не в армии, а в жизни!»

Ох, как же вы были правы, Степан Тимофеевич…

Женька помнил, что если расслабиться и прижать колени к груди, то вода сама вытолкнет тебя на поверхность. Увы, этому прекрасному плану мешали тяжелая, намокшая одежда, камень за пазухой и водоворот — в верхней части воронки слабый, но чем глубже он затянет добычу, тем сложнее будет вырваться из его хватки. Так что Женька, напротив, принялся что есть сил извиваться всем телом, пытаясь изобразить стремящуюся к поверхности русалку и одновременно освободить руки.

Лента действительно немного растянулась, однако стала от этого только крепче. Зато камень внезапно выскользнул из-под футболки и улетел ко дну, словно подтолкнув Женьку в обратном направлении. Каким чудом это случилось — Брайан же проверял и даже подтягивал ремень! — задумываться было не время, и лесник вдохновенно удвоил усилия.

Мимо медленно проплыло по вертикали и скрылось в глубине темное неподвижное тело, окутанное мелкими пузырьками. Это оно тонет или Женька всплывает? Или, судя по упорно не приближающейся поверхности, трепыхается на месте, как живец на крючке?!

Запас воздуха неминуемо подходил к концу. В груди сперва кололо, затем начало резать так, словно легкие, не получая кислорода, прорывались сквозь грудную клетку. Желание вдохнуть что угодно, хотя бы воду, стало непреодолимым. Женька еще понимал, что это точно будет означать его конец, но тело повиновалось все хуже, малодушно стремясь к свету — вниз.

Гаснущее сознание уже почти с ним согласилось, как вдруг черный, все более недосягаемый раздел между жизнью и смертью ослепительно вспыхнул, глубоко пронзив воду не только светом, но и звуком.

«Почему он желтый-то, в конце тоннеля вроде же белый должен быть?» — мелькнула последняя связная мысль. Да зачем ему этот воздух-то, можно ведь и без него…

…

— Жень!

Грудь снова разрывалась от боли, хотя дышать уже было чем, но кислород больше обжигал, чем насыщал легкие, вызывая адский кашель. Женька даже какое-то время думал, что сейчас задохнется, как рыба на суше, потом стало чуть полегче…

— Не отключайся!

Женьку хорошенько тряхнули, а то и пощечину отвесили. В глазах немного прояснилось, и Женька осознал, что по-прежнему находится почти на середине озера, только уже с другой стороны льда.

— Плыви давай!

Руки и ноги больше ничто не стягивало. Женька послушно забарахтался, но так вяло и неэффективно, что в одиночку не хватило бы даже для удержания на поверхности. Спасателя устроило и это — главное, что лесник хоть как-то шевелится, а не окоченевает в холодной воде. Быстро вытащить его на сушу и откачивать там не было возможности — за пределами омута лед стал тоньше и легко ломался перед грудью первого пловца, но ближе к берегу снова потолстел, превратившись в ловушку для человека.