Еще меньше это намерение обрадовало бойцов Отрядов Контроля, лидер которых Хосе Асенс быстро сообразил, что с укреплением власти Женералитета его вольнице быстро придет конец. Не будет больше ночных «прогулок», во время которых его бойцы могли всласть пограбить и поубивать врагов революции. Да и самих Отрядов, скорее всего, не будет, после того, что порой творили его ребята, Асенс бы не удивился приказу Компаниса всех их уничтожить.
С такими невеселыми мыслями Асенс и пришел на квартиру к секретарю ФАИ Хуану Мануэлю Молине, после чего принялся убеждать того срочно принять ответные меры вплоть до вооруженного восстания против Женералитета. Однако, к большому удивлению Асенса, Мануэль отнюдь не стремился к активным действиям.
- Да пойми же ты, наконец! - продолжал увещевать Мануэля Асенс. - Твой отказ действовать - это ни что иное, как предательство наших идей! Не для того мы подавляли мятеж Франко, чтобы сажать себе на шею новое буржуазное правительство!
- В целом ты, конечно, прав, - не стал спорить Мануэль. - Однако, после размолвки с НКТ наши позиции не настолько сильны, чтобы мы могли устроить восстание и взять власть в свои руки. Наших людей на баррикады мы, конечно же, выведем, хотя бы для того, чтобы показать Компанису, что мы не разделяем его позиции и готовы отстаивать свои идеи! А потом мы убедим его не лезть в наши дела...
- А нам что делать?! - в сердцах воскликнул Асенс. - Если ты просто выведешь народ на баррикады, Компанис в ответ введет в город войска! И пока вы с ним будете убеждать друг друга, моих парней просто перебьют!
- А не надо было вести себя, как звери! - огрызнулся в ответ Мануэль. - Отряды Контроля были созданы как революционная полиция, а грабить и убивать вы начали по собственной инициативе! Так кто же виноват в том, что весь город вас теперь ненавидит?
- А знаешь что? - зло ощерился Асенс. - Иди-ка ты к черту! Если тебе наплевать и на свободу, и наши идеалы, мы сами заставим Компаниса отступить от его планов!
Вскочив со стула, Асенс настолько стремительно покинул квартиру, что Мануэль не успел ничего ему возразить, а лишь обеспокоенно посмотрел ему вслед. Беспокойство Мануэля было вызвано пониманием того, каким способом Асенс попробует заставить Женералитет отступить от своих намерений. Он обязательно устроит террор, а это ни к чему хорошему не приведет, ведь Компанис неизбежно примет ответные меры, в ходе которых могут пострадать и члены ФАИ. А хуже всего будет, если Компанис не справится самостоятельно, и в ситуацию вмешаются республиканские силы, которые не пощадят вообще никого.
Лишь только Мануэль немного успокоился после напряженного разговора с Асенсом, как в дверь к нему позвонил еще один посетитель. На этот раз это был один из членов центрального комитета ПОУМ Хуан Андраде Родригес, подтянутый тридцатидевятилетний мужчина с аккуратно зачесанными назад волосами и выдающимся орлиным носом.
- Здравствуйте, товарищ Мануэль, - поздоровался Андраде, проходя в гостиную. - Вы, без сомнения, уже слышали о намерениях Компаниса подчинить Каталонию буржуазному республиканскому правительству?
«Сговорились вы, что ли? - подумал Мануэль, устало посмотрев на Андраде. - Ты сейчас тоже начнешь предлагать мне выступить против Женералитета?»
- Слышал, - ответил Мануэль уже вслух.
- Господин Мануэль, от лица моей партии я предлагаю вам официальный союз, чтобы вместе мы могли защитить Каталонию от авторитарных поползновений республиканского правительства и стоящего за ним Советского Союза...
Андраде еще много чего говорил, пытаясь сагитировать Мануэля на выступление против правительства, но тот лишь молчал и делал вид, что внимательно слушает. В конце концов, Андраде устал повторять одни и те же аргументы и, не дождавшись от собеседника ни «Да», ни «Нет», покинул квартиру.
4 мая 1937 года. 21:38.
Отель «Колон». Барселона, Соборный проспект, дом 7.
- М-да-а-а... - протянул Сергей Михайлович Шпигельглас, аккуратно отодвинув плотную тяжелую штору и через образовавшуюся щель выглянув в окно. - Прямо, как в семнадцатом году в Петрограде!
- А вы помните те события, товарищ Шпигельглас? - проявил любопытство Судоплатов.
- Помню, - улыбнулся Шпигельглас. - В семнадцатом году меня призвали в армию и, поскольку я тогда учился на третьем курсе университета, направили в школу прапорщиков в Петрограде. Так что, большинство революционных событий произошли на моих глазах...
И в самом деле, город, еще вчера казавшийся относительно тихим, сегодня напоминал разворошенный муравейник. Причиной такой перемены стали Хосе Асенс и его Отряды Контроля. Покинув квартиру Хуана Мануэля, Асенс не придумал ничего умнее, чем отправить своих бойцов на очередную «прогулку», желая таким образом запугать рабочих и угрозами заставить их отказаться от какого бы то ни было сотрудничества с Женералитетом. Вот только он не учел, что в городе, взбудораженном вчерашними новостями, слухи будут распространяться значительно быстрее, чем обычно, да и взволнованные рабочие в столь нервной обстановке будут вести себя гораздо решительнее.
Словом, Отряды Контроля напали на несколько групп возвращавшихся домой рабочих. Порой эти нападения заканчивались стрельбой, а во время одной из стычек оказалось, что бойцы Отрядов контроля напали на рабочих, являвшихся членами союзной ФАИ. Правда, выяснилось это лишь после того, как боевики перебили всех отчаянно отстреливавшихся рабочих.
Не ограничившись одними только нападениями на прохожих, боевики Асенса решили также разгромить и одну из первичных ячеек Коммунистической партии Испании, располагавшуюся в большой квартире на первом этаже всего в двух кварталах от штаб-квартиры одного из Отрядов. Два десятка человек забросали квартиру бутылками с керосином, а коммунистов, что, пытаясь спастись из горящих комнат через окна, жестоко забили дубинками и кусками труб.
Как уже было сказано, слухи среди рабочих расползались крайне быстро, и лишь только они узнали о бесчинствах Отрядов Контроля, как тут же принялись принимать ответные меры. В городе стремительно, словно грибы после дождя, стали расти баррикады, из-за которых настороженно выглядывали вооруженные рабочие, не желавшие пускать кого-либо туда, где они живут и работают.
По дошедшим до сотрудников НКВД слухам, Хуан Мануэль Молина пришел в ужас, узнав о проделках Отрядов Контроля, считавшихся союзниками возглавляемой им Федерации Анархистов Иберии, и даже попытался откреститься от связи с ними, но было уже поздно. Репутации ФАИ был нанесен непоправимый урон.
В ожидании ответных действий как со стороны Женералитета, так и со стороны коммунистов, члены ФАИ тоже начали строить баррикады, в результате чего обстановка в Барселоне еще больше накалилась.
Утром по радио прозвучало официальное обращение президента Компаниса, в котором тот рассказал о происшествии на телефонной станции и своем разговоре с Асаньей, официально подтвердив таким образом то, что все и так знали, после чего призвал всех граждан Барселоны сохранять спокойствие и дождаться прибытия представителей республиканского правительства, при посредничестве которых и будут проведены переговоры между Женералитетом и профсоюзными организациями.
На выступление президента Женералитета жители Барселоны отреагировали по-разному. Рабочие, входившие в НКТ, были склонны согласиться с Компанисом, особенно после того, как вслед за ним выступил и секретарь НКТ Мариано Родригес, заявивший, что он понимает причины, побудившие рабочих строить баррикады, и просит лишь не допускать обострения конфликта. Подобной позиции придерживались и рабочие, входившие в ВСТ.
Отряды Контроля проигнорировали выступление и продолжили свои бесчинства, а руководство ФАИ предпочло затаиться и временно воздержаться от каких-либо заявлений. Зато резко активировалась Рабочая Партия Марксистского Единства, члены которой принялись раздавать сидевшим за баррикадами рабочим свежеотпечатанные листовки, содержавшие призыв к свержению правительства и установления сперва в Каталонии, а затем и во всей Испании «по-настоящему пролетарской власти».
