Денег было по-прежнему мало, поскольку королевские доходы зависели от враждебно настроенного парламента. В довершение несчастий, каждый день приносил дурные вести с континента: французский король успешно отвоевывал свои земли. После Мэна и Нормандии в его руки перешла Аквитания, находившаяся под властью англичан уже триста лет. 30 июня Дюнуа вступил в Бордо.

Вся Англия мучительно переживала эту унизительную потерю, и, естественно, в поражении немедленно обвинили Маргариту. Высокомерный герцог Йорк подошел со своим войском к Лондону и потребовал арестовать Сомерсета. Но удача от него отвернулась: Маргарите удалось защитить своего главнокомандующего, а посланные ею солдаты схватили ее злейшего врага. Йорк стал пленником королевы, и на какой-то миг ей показалось, будто она одержала победу. Один удар топора, немного крови на траве Тауэра — и все будет кончено! Однако Генрих VI не изменил своей природе: жестокость была ему чужда, и он приказал освободить мятежного кузена, лишь слегка попеняв тому за дерзость. Маргарита едва не умерла от бессильной ярости, но ей пришлось смириться и уступить желанию супруга. Правда, после этих бурных событий наступила некоторая передышка: Йорк не смел вступать в борьбу с человеком, проявившим истинно королевское великодушие.

Между тем непреклонная доблесть Маргариты постепенно привлекала к ней верных сторонников. Старый лорд Толбот, за которого был уплачен выкуп, предложил ей вновь начать войну с Францией. Это был величайший полководец Англии — некогда именно он являлся самым благородным недругом Жанны д'Арк. Никто не мог сравниться с ним в популярности. Получив согласие королевы, Толбот высадился во Франции — и без большого труда захватил Бордо. Этот город, в течение трех столетий принадлежавший английской короне, не слишком радовался своему возвращению под власть французского монарха, хотя Карл VII всеми средствами пытался завоевать сердца своих новообретенных подданных.

Положение Маргариты еще более упрочилось, когда в феврале 1453 года разнеслась весть о том, что королева беременна. Впервые Англия почувствовала к ней некоторое расположение: в Лондоне была устроена иллюминация в ее честь, а в кабаках поднимали тосты за здоровье будущего наследника и его матери. Увы, счастье оказалось совсем недолгим! Ничто уже не могло остановить гражданскую войну, которой предстояло унести тысячи жизней. Пока же Война Алой и Белой розы не началась, но лик судьбы уже исказился гримасой вместо улыбки: 17 июля Толбот пал при осаде Кастильона, а внушительная артиллерия братьев Бюро почти полностью истребила английскую армию. Бордо очень скоро вновь — и теперь уже навсегда — стал французским городом. И это было еще не все: почти одновременно, 15 августа, в Виндзоре разыгралась ужасная драма…

В тот день в королевском дворце был устроен пир. Вопреки своим привычкам, король слишком много съел за столом, а жара между тем стояла невыносимая. После обеда Генрих выразил желание отдохнуть, королева же направилась со своими дамами в сад, куда им подали прохладительные напитки.

Через два часа король не вышел из опочивальни, и Маргарита, сама не понимая отчего, сильно встревожилась. Она послала выяснить, в чем дело, одну из своих фрейлин, леди Элизабет Грей — юную и очаровательную супругу Джона Грея, верного и преданного защитника короны.

Леди Элизабет отсутствовала довольно долго, а когда она появилась, Маргариту поразила ее необычная бледность. Ни на кого не глядя, леди Элизабет преклонила колени перед своей госпожой и прошептала:

— Мадам, вам нужно немедленно пойти к его величеству. Он проснулся, но…

— Что случилось, милочка? — нетерпеливо спросила Маргарита. — Говорите же! Королю нездоровится?

— Он никого не узнает, мадам! Мне кажется… мне кажется, что его величество потерял рассудок!

Именно это и произошло: бедный Генрих VI испытал первый приступ помешательства. В нем проснулась кровь его деда Карла VI — несчастного короля, чье безумие едва не поставило Францию на край пропасти. Теперь такая же участь постигла и внука. Испуганная Маргарита побежала к нему, но ей пришлось признать» очевидное: душа ее супруга словно покинула еще живое тело — он глядел на нее пустыми глазами, в которых не было даже проблеска разума.

Удар был настолько силен, что даже бесстрашная Маргарита устояла с трудом: она слегла, и в течение нескольких дней врачи опасались за ее жизнь. Однако 13 октября королева благополучно разрешилась от бремени в Вестминстере: ее новорожденный сын получил имя Эдуард и титул принца Уэльского. У короны теперь был наследник, и герцог Йорк мог лишь скрежетать зубами в своем громадном дворце — этот ребенок встал между ним и троном. Все его права отныне ничего не стоили, и он должен был отказаться от претензий на престол.

Возможно, Ричард Йорк и в самом деле отступился бы от своих честолюбивых планов — настолько сильным оказалось разочарование. Ему даже пришла в голову мысль о некоем договоре с королевой, и он принялся обдумывать возможные условия примирения. Однако рядом с ним был Уорвик — мстительный Уорвик, пылавший ненавистью и злобой к той, которая преследовала его ночами и которую он замышлял низвергнуть днем.

— Конечно, прямой путь к трону отныне закрыт, — говорил он, — но у вас есть еще окольные тропинки, милый дядюшка. Король безумен и не способен править. Не может быть и речи о том, чтобы королева, эта чужестранка, захватила власть вплоть до совершеннолетия наследника. Это означало бы отдать Англию в руки Сомерсета, который ей так дорог!

— Что же, по-твоему, я должен делать?

— Прежде всего следует добиться, чтобы парламент провозгласил вас лордом-протектором Англии. Тем самым вы обретете власть. В течение долгих лет, дорогой дядя, пока королевский отпрыск не достигнет совершеннолетия, вы будете управлять страной и держать Маргариту в узде.

Нарисованная Уорвиком картина была слишком соблазнительна, чтобы герцог Йорк мог пренебречь его советом. Он немедля отправился в парламент, члены которого в большинстве своем давно его поддерживали, и без всякого труда получил титул лорда-протектора, или регента королевства. Это произошло 17 марта 1454 года. В тот же день Йорк перебрался в Вестминстер, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кому отныне принадлежит власть. А на следующий день Маргарита, бедный безумец-король и младенец Эдуард были отправлены в Виндзор — со всеми почестями, подобающими их рангу, но с таким внушительным и суровым на вид эскортом, что королева ясно поняла истинное положение вещей.

— Я стала пленницей, — сказала она сопровождавшей ее леди Грей, — и одному богу известно, сколько это будет продолжаться! Кто знает, выберемся ли мы когда-нибудь живыми из этого замка?

— О мадам! — с негодованием воскликнула молодая женщина. — Лорд-протектор не осмелится…

— Да, открыто не осмелится. Но ведь с нами в любой момент может произойти несчастный случай, не забывайте об этом, леди Элизабет! Будем молить господа, чтобы он хранил нас!

Зима 1454 года была зловещей; никогда еще туман над Темзой не казался таким густым и не внушал такую тревогу. Запертая в крепости Виндзор Маргарита жадно впитывала все вести, приходившие из Лондона. Любые слова и поступки лорда-протектора Ричарда Йорка внушали ей непреодолимый ужас, ибо она знала, что рядом с ним находится Уорвик, объявивший ей беспощадную войну.

Граф между тем не терял времени даром. Этот благородный и доблестный воин внезапно уподобился болтливой кумушке и не гнушался распускать самые гнусные слухи о королеве. Прежде всего он, разумеется, внушал всем, что отцом маленького Эдуарда является вовсе не Генрих, а Сомерсет, который оказался в одном из худших казематов Тауэра сразу же после прихода к власти его врага Йорка. Королева каждый день ожидала известия о казни этого человека, которому безгранично доверяла. Впрочем, каждый день она удивлялась и тому, что сама все еще живет.

Когда в одно январское утро ее разбудила вихрем ворвавшаяся в спальню леди Грей, Маргарите показалось, что сердце у нее остановилось. Сколько уже прошло ночей в ожидании убийц! Но на юном лице, обрамленном золотистыми волосами, сияла улыбка.