– Видите, я оказалась права, – обратилась Паула к Бобу Идену. – Не напрасно я так настаивала на том, чтобы Мэдден принял меня. Все уладилось, как только удалось с ним поговорить.

– Ничего удивительного. Любой, с кем вам удастся поговорить, сделает так, как вы того желаете.

– То, что вы сказали, немного напоминает комплимент, – улыбнулась девушка.

– Оно и было комплиментом. Жаль, что только его напоминает. Придется малость потренироваться, раз с ходу не получается.

– Значит, вы сказали так только из вежливости?

– Да не обращайте вы внимания на то, что я говорю! У меня сейчас столько дел, в голове столько мыслей, что я не знаю, как с ними справиться.

– Из этого следует вывод, что такое состояние непривычно для вас и обычно дел у вас бывает меньше…

– Обычно у меня дел вообще не бывает. Обычно я бездельничаю. Таково мое постоянное занятие. Но знаете, вчера, после разговора с вами, я много размышлял над этим…

– Вы мне льстите…

– Не смейтесь, пожалуйста. Я сравнил самостоятельную молодую девушку, которая собственным трудом зарабатывает на жизнь, с неким молодым человеком, который за свою жизнь не заработал ни цента, а только тратит отцовские деньги… Как знать, может, молодой человек пересмотрит свое отношение к жизни.

– Браво! Значит, я не напрасно прожила жизнь. Но скажите, что это там за арсенал на стене?

– Это знаменитая коллекция оружия гостеприимного мистера Мэддена. Подойдемте, я вам расскажу о ней.

Но тут, к сожалению, в комнату вошли хозяин ранчо и его секретарь. Пришлось садиться за стол.

А Ким приготовил роскошный ленч. За столом Торн угрюмо молчал, в отличие от его шефа, на которого красота гостьи и вкусная еда произвели благотворное действие и сделали его разговорчивым и почти добродушным.

Подали кофе. Взглянув на большие часы, стоящие у двери, ведущей в патио, Боб вздрогнул – без пяти два! Ведь они с Чаном договорились на два! Что теперь? А Ким ловко и бесшумно прислуживал за столом, на его бесстрастном лице ничего нельзя было прочесть. Вот он удалился из комнаты с грудой тарелок.

Пи Джи Мэдден с воодушевлением описывал трудности, которые пришлось ему преодолевать в начале карьеры. В этот момент слуга-китаец вошел в комнату и остановился у двери, и, хотя он ничего не сказал, что-то в его поведении заставило миллионера прервать красочное описание жизненных трудностей.

– Ну? Что там еще случилось?

– Смерть! – был ответ.

Присутствующие замерли, а китаец пояснил своим тонким голосом в свойственной восточным людям затейливой манере выражаться:

– Смерть, неизбежный конец всего живого, хотеть или не хотеть.

– Что ты там болтаешь, дурак? – разозлился Мэдден, по своему обыкновению побагровев от гнева; Торн же побледнел еще больше.

– Бедный маленькая Тони, – пояснил А Ким.

– Что Тони?

– Бедный Тони встречать Новый год на тот свет.

Сорвавшись с места, Мэдден выскочил во двор, остальные поспешили за ним. Под жердочкой, на холодной плитке пола лежал мертвый попугай. Миллионер наклонился и взял птицу в руки.

– О Тони, бедный старик…

Идену, не спускавшему глаз с секретаря, показалось, что впервые он заметил на его бледном лице что-то вроде тени улыбки.

Миллионер меж тем продолжал:

– Что поделаешь, Тони был стар, даже очень стар, а как верно только что сказал А Ким, смерть – неизбежный конец всего живого.

Обернувшись к слуге и вперив в него холодный, изучающий взгляд, хозяин ранчо медленно и веско произнес:

– Что ж, для меня это не такая уж неожиданность: Тони последнее время прихварывал. А Ким, – он подал ему мертвую птицу, – возьми это и похорони где-нибудь.

Тут большие часы в гостиной медленно и громко пробили два. А Ким, держа в руке мертвого попугая, направился в дальний угол двора, согнувшись и шаркая туфлями. Неожиданно он обернулся и громко раздельно произнес:

– Ху мали мали…

Боб Иден хорошо помнил, что это означало по-гавайски.

– Бедный Тони, – вздохнул Мэдден, когда все вернулись в гостиную. – У меня такое чувство, будто я потерял старого друга. Пять лет назад я привез его сюда…

Он замолчал, погрузившись в свои мысли. Смерть Тони прервала ленч, и ни у кого не появилось желания вернуться к нему. Утреннее беззаботное настроение было безвозвратно испорчено. Боб всей кожей почувствовал, как воцаряется прежняя гнетущая атмосфера. Никто не решался прервать молчание, да и о чем было говорить?

Вскоре Паула встала, поблагодарила за ленч и сказала, что ей пора ехать.

– Значит, на четверг мы можем рассчитывать? – уточнила она. Мэдден не сразу ответил.

– Разумеется, если ничего непредвиденного не произойдет. Но тогда я вас извещу. Как можно вас найти?

– Очень просто, я живу в гостинице, в Эльдорадо, но я очень надеюсь, что ничего непредвиденного не произойдет. На слово Мэддена можно положиться.

– Я тоже надеюсь – все будет в порядке, – заверил девушку миллионер. – Жаль, что вам надо уже уезжать.

Боб Иден встал с кресла.

– Я бы тоже охотно съездил в город, и если вы, мисс, не возражаете, составлю вам компанию.

– Я просто в восторге, – улыбнулась девушка, – но предупреждаю, обратно привезти вас на ранчо не смогу.

– Я и не рассчитываю на это. Возвращусь пешком…

– Ну зачем же, – вмешался в разговор Мэдден. – Вроде бы А Ким говорил, что сумеет управиться с драндулетом Ли Вонга. Очень расторопный слуга нам попался, редкость по здешним местам. А я и так собирался отправить его за продуктами в город. Он вас и захватит на обратном пути.

Когда китаец вошел в комнату с подносом, чтобы убрать со стола остатки посуды, хозяин обратился к нему:

– А Ким, сегодня вечером, когда будешь возвращаться из города, захватишь мистера Идена.

– Слушаю, хозяин. Я его привозить сюда, – бесстрастно отозвался слуга.

– Как мы договоримся? Я подойду к гостинице в определенное время, – предложил Боб.

Кисло взглянув на него, китаец предложил:

– Пять часов, может быть?

– Очень хорошо! Значит, договариваемся на пять.

– Мистер опоздать, моя не ждать, – так же кисло добавил китаец.

– Я буду вовремя, – заверил его Боб.

Молодой человек уже собирался вслед за Паулой Вэнделл выйти из комнаты, но его остановил Мэдден:

– Если ваш отец позвонит, я передам ему ваше мнение – дело необходимо завершить.

Боб нахмурился – об этом он не подумал. Отец действительно мог непредвиденно вернуться в контору, и секретарша передаст ему просьбу позвонить на ранчо Мэддена. Но нет, это маловероятно. Главное же – не показать Мэддену и его секретарю замешательства, не менять своих планов. Как можно небрежнее Боб ответил:

– Разумеется, сэр. А если он захочет все-таки переговорить со мной, пусть позвонит после шести.

Забежав в свою комнату за шляпой, он вышел из дома. Паула уже разворачивала машину. Боб открыл ворота и, когда девушка выехала со двора ранчо, запер их и не смог сдержать радостной, глупой улыбки, садясь в машину рядом с Паулой.

Молодому человеку наконец-то представилась возможность увидеть при дневном свете пейзажи пустыни, «безбрежный песчаный океан», как выразился Чарли Чан. И похоже, он был прав. Высоко над заснеженными горными вершинами на горизонте простиралось невиданной красоты кобальтовое небо, а вокруг, насколько хватало глаз, – пустыня, бесконечная серая равнина, лишь кое-где перечеркнутая зарослями сухого кустарника. И кусты, и редкие деревья были здесь колючие, хищные. Они то вытягивали ветви, преграждая путнику дорогу, то угрожающе поднимали их вверх, то пугали растрепанной ветром путаницей колючих сплетений. Особенно неприятное впечатление производило часто встречающееся здесь Иудино дерево, напоминающее черные, обгоревшие в пожаре пни. И весь этот малопривлекательный пейзаж освещал живой факел – победно сияющее солнце, невероятно чистое и яркое, устрашающее своей огненной мощью.