Отказ от традиционного обряда усугублял сомнения относительно первенства Клана Брана. Несмотря на победы, одержанные охотниками в состязаниях, присутствие Эйлы заставляло относиться к Клану с предубеждением. Многие восприняли ее появление на Сходбище как кощунственный вызов традициям. Убежденность Брана в собственной правоте, неколебимость, с которой вождь отвергал все возражения, не позволяли безоговорочно осудить его. Но Бран вовсе не был уверен, что, в конечном счете, сумеет одержать верх.
Вскоре после того, как просяные лепешки были съедены, вожди всех Кланов собрались у входа в пещеру. Недвижно, в полном молчании они ожидали, пока все взоры обратятся к ним. Наконец люди, охваченные праздничной суетой, заметили, что вожди готовы начать Ритуал. Тишина, распространившись словно круги по воде, охватила поляну перед пещерой. Каждый охотник спешил занять место, соответствующее положению Клана и своему собственному положению. Женщины, побросав дела и кое-как утихомирив детей, торопились вслед за мужчинами. Час Медвежьего Ритуала настал.
Первый удар дубинки о деревянный барабан, подобно раскату грома, разбил безмолвие. И тут же, медленный величавый ритм был подхвачен мощным равномерным гулом, исходившим из полого бревна, и глухими ударами деревянных копий о землю. Отрывистая дробь сливалась в сплошной мощный звук, который мгновение спустя распадался на разрозненные удары. Волны напряжения накатывали одна за другой, ожидание становилось почти невыносимым.
Внезапно все стихло. Словно возникнув из воздуха, у клетки пещерного медведя появились десять Мог-уров, облаченных в медвежьи шкуры. Великий Мог-ур стоял в одиночестве по другую сторону клетки. В воздухе вновь повисла звенящая тишина, хотя в ушах у людей все еще отдавались громовые раскаты барабана. В руках Мог-ур держал особый инструмент – плоский кусок дерева с привязанной к нему веревкой из жил. Взявшись за конец веревки, он принялся раскручивать ее. Свист, вначале едва слышный, быстро перерос в оглушительный рев, от которого по спинам у собравшихся забегали мурашки. То был голос Пещерного Медведя. Он властно требовал, чтобы все прочие духи покинули Ритуал, посвященный лишь ему, Урсусу. Люди знали, сейчас ни один из духов-защитников не сможет прийти к ним на помощь. Они всецело полагались на милость Урсуса, Великого Покровителя Клана.
К громовому реву внезапно присоединился резкий высокий звук – заливистая трель, от которой бросило в дрожь самых отчаянных смельчаков. Этот потусторонний, неземной звук, прорезавший раскаленный воздух, поразительно напоминал голос бестелесного духа. Эйла стояла в передних рядах и видела, что трель эта исходит из необычного инструмента, который один из Мог-уров держал у губ.
То была флейта, сделанная из кости огромной птицы. Она не имела отверстий для пальцев, и, для того чтобы играть на ней, приходилось беспрестанно открывать и закрывать ее раструб. Но умелый игрок извлекал из этого нехитрого инструмента причудливую мелодию. Для Эйлы, так же как и для всех прочих, эта музыка была настоящим чудом. Чарующие звуки флейты завораживали, казалось, они прилетели по велению шамана из мира духов. Такие звуки могли рождаться лишь во время священного Ритуала. Если рев, который извлекал из своего инструмента Великий Мог-ур, был подобен голосу пещерного медведя из плоти и крови, звуками флейты с людьми изъяснялся дух Урсуса.
Даже шаман, играющий на флейте, трепетал перед магической силой звука, исходившего из костяной трубки, которую он смастерил своими руками. Секрет изготовления флейт и игры на них ревниво оберегался Мог-урами его Клана на протяжении многих поколений. Шаман-музыкант, владеющий этой тайной, был окружен особым почетом. Он уступал первенство лишь Кребу, облеченному несравненным могуществом. Но мнение его было чрезвычайно весомым, а к Эйле он относился с безоговорочным неприятием.
Громадный медведь, тяжело переваливаясь, ходил по клетке из угла в угол. Сегодня его не накормили и не напоили. Он, не знавший до сих пор мучений голода и жажды, не мог понять, что означает подобное обращение. Толпа, от которой исходил запах возбуждения и тревоги, непривычные звуки барабанов и флейты раздразнили зверя.
Увидев, что Мог-ур, прихрамывая, приближается к его клетке, медведь поднялся на задние лапы и жалобно взревел, сетуя на людскую невнимательность. Креб невольно вздрогнул, но быстро взял себя в руки и подошел к клетке вплотную. Лицо его, покрытое, как и у всех шаманов, толстым слоем белой краски, было непроницаемо, но сердце бешено колотилось. Ничем не выдав своего волнения, Креб откинул голову и пристально взглянул на обиженного медведя. В руках Мог-ур держал сосуд с водой, в котором нетрудно было узнать человеческий череп. Сунув мрачный сосуд в клетку, Мог-ур чуть отступил, ожидая, пока медведь выпьет воду.
Медведь мгновенно осушил сосуд. Тут же к клетке приблизились молодые охотники с новыми копьями в руках. Вожди тех самых Кланов, охотники которых не удостоились великой чести, выбрали по три молодых человека, которым предстояло помогать свершению Медвежьего Ритуала. Внезапно из пещеры выбежали Бруд, Горн и Вурд. Они замерли у самой двери клетки, пока еще крепко-накрепко запертой. Тела их, прикрытые лишь набедренными повязками, были сплошь расписаны белыми и красными узорами.
Несколько глотков воды не утолили жажды огромного зверя. Но, увидев людей у своей клетки, медведь обрадовался: он надеялся, что его вдоволь накормят и напоят. Но напрасно он делал лапами просительный жест, который на протяжении всей его жизни действовал безотказно. На этот раз люди не вняли просьбе зверя.
Мелодия флейты резко оборвалась на тревожной ноте. Теперь ни один звук не нарушал томительного молчания. Креб вытащил из клетки череп и направился к остальным шаманам, застывшим у входа в пещеру. Повинуясь невидимому сигналу, Мог-уры одновременно воздели руки, на языке ритуальных жестов обращаясь к Урсусу:
– Прими эту воду как знак нашего почтения и благодарности, о Могущественный Покровитель. Наш Клан верен твоим заветам. Мы живем в пещерах, они защищают нас от снега и зимней стужи. Зимой мы, подобно тебе, не покидаем своего жилища, согреваясь меховыми шкурами и питаясь тем, что запасли летом. Ты был одним из нас, ты разделял с нами жилище и видел, что мы блюдем твои законы.
Мог-уры с одинаково бледными лицами, в одинаковых медвежьих накидках двигались с изумительной согласованностью. Их плавные, неторопливые жесты были исполнены величия и красоты. Движения однорукого Мог-ура, особенно изящные и выразительные, несколько выбивались из общего ритма, придавая слаженному представлению особую многозначность.
– Среди всех Великих Духов мы почитаем тебя первым. Умоляем тебя, о Всесильный Покровитель, заступись за нас в мире духов. Расскажи там о храбрости наших мужчин, о покорности наших женщин, дабы, когда настанет наш черед возвратиться в иной мир, там приняли бы нас с готовностью. Умоляем тебя, огради нас отдухов зла. Мы преданы тебе, о Великий Урсус. Мы с гордостью называем себя Кланом Пещерного Медведя. Ступай же с миром, о Величайший из Духов.
В первый раз на глазах зверя Мог-уры назвали его по имени. И тут же охотники, окружавшие клетку, просунули копья сквозь прутья и принялись тыкать священного зверя. На мохнатой толстой шкуре не выступило ни капли крови: клетка была слишком велика и охотники не могли вонзить копья глубоко. Зверь не получил серьезных ран, но боль привела его в неистовство. Пронзительный рев могучего медведя заставил собравшихся содрогнуться. Многие в ужасе отпрянули назад.
Бруд, Горн и Вурд тем временем вскарабкались на решетку и перерезали кожаные ремни, скрепляющие двери клетки. Обезумевший от боли зверь поднялся на дыбы, так что его косматая голова почти достигала края решетки. Он устремился к двери – одного мощного толчка хватило, чтобы она превратилась в груду кольев. Клетка была открыта. Разъяренный громадный зверь вырвался на свободу.
Охотники, вооруженные копьями, образовали защитный круг между взбешенным зверем и испуганными зрителями. Женщины, борясь с желанием броситься наутек, прижимали к себе младенцев, а дети постарше сами жались к матерям. Мужчины готовились в случае необходимости немедленно броситься на помощь беззащитным женщинам и детям. Но ни один человек в Клане не поддался страху и не двинулся с места.
