Объяснил я все это грамотно, популярно, с использованием серьезных слов. Наверное, поэтому Марина не очень-то и поняла. Она спросила, приостановившись:

– Саш, а что такое медитация?

Я сказал:

– Это когда спишь и видишь, чего хочешь.

Ей понравилось, она даже загорелась:

– Меня научишь?

Пока я думал, чем бы еще ее удивить, мы уже к школе подошли. А дальше…

…начался новый учебный год. Строго говоря, учебный год начался вчера, первого сентября, когда состоялся Урок Мира и Единства, а потом школьников распустили по домам. Сегодня же – второе сентября, первый день настоящих занятий.

К счастью, Саша Токарев не забыл взять с собой сменную обувь, поэтому он благополучно преодолел пост бдительных дежурных по вестибюлю. Но попасть в класс с первого раза не удалось. Беспощадные девочки из санитарного патруля отправили его мыть уши и шею. Странно, в прошлом году проверяли только руки.

Когда грянул звонок, возвестивший начало первого урока, все чинно расселись по местам. В наступившей тишине Матильда величественно прошествовала к учительскому столу. Собравшиеся почтили приход педагога вставанием.

– Здравствуйте, дети. Садитесь.

– Здравствуйте, Мария Теодоровна!

– Я чувствую, в этом году будет много двоек, – констатировала учительница, окинув взглядом детские лица. И подмигнула классу, довольная шуткой.

«Вливания начались», – тоскливо подумал Саша Токарев.

Но через пять минут эта мысль забылась: свирепая математичка приступила к объяснениям. Она увлеченно беседовала с доской, покрывая ее загадочными письменами-формулами, которые тут же стирала. Атмосфера разрядилась, класс расслабился. Наиболее воспитанные шептались, остальные просто разговаривали. Да и разве не о чем было поговорить? Многие занялись своими делами: кто-то кидал шарики из жевачки, кто-то шуршал конфетами, кто-то азартно шипел: «Ты – труп!» и лупил по кнопочкам своего «Геймбоя».

Рядом с Сашей Токаревым сидела Марина Мерецкая, главный ценитель Сашиного творчества. Впереди надежно прикрывал Петя Жаров, его здорово было хлопать по спине. Не кулаком, конечно, а ладонью или учебником. Отличный звук, гулкий. А сзади располагались Саша Чернаго и Лена Печкина, или попросту Алекс и Печка. Хорошая подобралась компания. Лена Печка первая пригласила соседей пообщаться, она пощекотала Сашу Токарева рисовальной кисточкой за ухом и нежно зашептала:

– Сашка, привет! Говорят, ты разбогател?

– Я у него вчера был, – вступил Алекс. – У Токинга классная аппаратура, я от одного вида забалдел. Везет же дуракам.

– А «Свисти Свинс» есть у Сашки? – спросила Лена.

– Чего это? – Алекс не врубился.

– Ну, группа такая.

– Во-первых, не группа, а певица, – пояснил Саша Токарев, наконец удостоив общество вниманием. – Знать надо. Во-вторых, не «Свисти», а «Свистни». Псевдоним у нее такой – Свистни Свинс, – он подумал и прибавил. – Псевдоним – это кликуха по-нашему.

Тут и Марина повернулась.

– У него все есть. Теперь к нему каждая фря проситься будет.

– Сама ты фря, Мерецкая, – не сдержалась Лена. – Сама ты к Токингу бегаешь. Правда, Сашка?

– Вы еще моих часов не видели, – немедленно отозвался Токарев. – Я их вчера забыл взять. Смотрите. – И он торжественно показал левую руку. Все послушно вытянули шеи.

– Я уже видел, – заметил Алекс, – класс!

Лена Печка выдала очередь:

– А чьи они? Какая фирма? А что они делают?

– На перемене покажу, – солидно пообещал Саша Токарев.

Вдруг ожил Жаров. Повернулся чуть ли не с партой.

– А мне, мне!

Алекс вступился:

– Токарь, дай Барабану поиграть. – И пошутил: – Только смотри, чтобы случайно не сел на них.

Саша Токарев расстегнул браслет и потряс часами перед лицом Жарова. Тот уныло посмотрел и промычал, насупившись:

– Отстань…

– Эх, Барабан, – сказал Саша, похлопывая Жарова по спине. – Ни одного нового слова за целое лето не выучил. Например, «брось».

Тут Сашу щелкнули по макушке свернутой тетрадкой. Это был Хлумов с соседнего ряда. Хлумов не имел ни клички, ни имени – только фамилию.

– Дай, – сказал он.

Саша показал фигу, посоветовал:

– Решай свою задачу, – и отвернулся.

Сосед снова щелкнул его тетрадкой – на этот раз по затылку – и скучно повторил:

– Дай. – И невыразительно добавил: – А я тебе журнал попсовый покажу.

– Пойдет, – не смог отказаться Саша, но нервно предупредил: – Только не жми на кнопочки!

– Я все знаю, – бесстрастно заметил сосед.

– Токарев! – вдруг раздался резкий возглас.

– Тебя вызывают! – Марина пихнула Сашу локтем. Тот стал подниматься на ослабевших вдруг ногах, а Марина лихорадочно зашелестела учебником. Но было поздно.

– Токарев, ты уже решил задачу?

– Не успел, Мария Теодоровна.

Учительница торжествующе улыбнулась.

– Давай я тебе помогу. Повтори, пожалуйста, задание.

Через минуту Саша сел, недоуменно глядя на замечание в дневнике. Первое в этом году.

– Хлумов! – позвала Мария Теодоровна. – Тебе тоже надо помочь?

– Мне помогать не надо, – спокойно сказал Хлумов. – Икс равен минус восьми, игрек – двести семь. – При этом что-то мелькнуло в его глазах. Будто ряд чисел пробежал.

Учительница недоверчиво заглянула в свою тетрадь:

– Правильно…

Саша Токарев быстро оправился от позора. Да и какой тут может быть позор, если вещь, которой нет ни у кого в школе, плотно облегает запястье, приятно утяжеляет руку… Блестят кнопочки калькулятора, солидно подмигивает индикатор настройки приемничка, внушает благоговение надпись: «Кусайко».

– Дай.

Это снова был упорный Хлумов.

– Не до тебя, – уныло сказал Саша. – Зануда рыжая.

И Хлумов отвязался. Стал с кем-то говорить по мобильнику, про сбор и сдачу лома цветных металлов. Саша с неприязнью подумал, что телефончик у рыжего тоже нехилый, на сто баксов потянет.

Тут осенило Петю Жарова, он брякнул:

– Слушай, Токинг, зачем тебе часы? В школе ведь звонок есть.

И действительно, в конце урока раздался…

…звонок.

Класс мгновенно вынесло в коридор. Вокруг Саши быстро образовался кружок любопытствующих, сам же он, подражая Матильде, приступил к объяснениям, одновременно демонстрируя невиданные возможности заграничного устройства.

– Для особо одаренных повторяю: калькулятор и счетная машинка – это одно и то же. А теперь мы послушаем учебную программу «Понтового радио»…

Перебивая Сашу Токарева, его друг Алекс взахлеб рассказывал о чудесах сногсшибательной компютерной игры, которую он вчера видел у Саши. Он сопровождал выступление разнообразными звуковыми эффектами.

Все было прекрасно. Концерт близился к концу. И к полному удовольствию солистов, он завершился бы завистливыми возгласами публики, если бы иностранные звуки не приманили двух семиклассников. Один из них был известен всей школе под кличкой Душман. Кличка, заработанная честным трудом. Этот человек любил душить голубей и других пернатых братьев.

– Чей музон? – пробасил Душман, входя в круг. По пути он отодвинул Сашу Токарева.

– Его. – Несколько пальцев показали на отодвинутого.

– Что там у тебя? – приветливо спросил Душман. И, не дождавшись ответа, взял часы из рук онемевшего Саши.

– Фирма, – произнес второй семиклассник и причмокнул. Душман осведомился:

– Зачем они тебе?

В наступившей тишине Саша Токарев промямлил:

– Время…

– Не умеешь ты говорить, – горестно вздохнул старший товарищ. – Но я тебя понял. Хочешь время знать? Держи, часы фабрики «Закат» самые лучшие, пятьдесят лет уж тикают, не сдаются.

Он снял свои часы, сунул их оторопевшему Токареву в карман и отечески похлопал его по плечу:

– Тебе повезло, сынок. Это подарок ко дню Мира и Единства.

Затем снова убрал Токарева с дороги, взяв пятерней за лицо, и не спеша двинулся прочь.