— Господа подключенцы, смирно!

Хлумов стал зло прохаживаться вдоль строя. Два восьмиклассника встали за спинами скисших активистов, жуя резинку и лениво поигрывая полотенцами. Я отодвинулся еще на пару шагов: мало ли что? Хлумов остановился, поднял голову и заговорил…

… — Господа! — Голос его сорвался — Братья и сестры! В час, когда решается наша судьба, когда мечта так близка к воплощению, вы своими руками рушите все, что было создано ценой огромных информационных и энергетических затрат! Вы подрываете саму возможность существования каналов, этих артерий нашего единого организма… Мне стыдно за вас.

В ответ раздались нестройные возгласы:

— Прости нас, Хлумов… Мы больше не будем…

— Я-то прощу. Я много раз вас прощал, а что толку? Море хаоса обступает нас со всех сторон, я уже не в силах удерживать его в одиночку. Кроме того, множатся и крепчают явные враги. Сколько раз вы жаловались мне на банды конкурентов, которые отбирают ресурсы, наносят оскорбления и побои? Заметьте, мы не можем противостоять этим варварам, работающим исключительно ради денег, этим мелким стяжателям, не имеющим светлой цели. А почему? Они бьют нас организованностью и выучкой. Теперь же вы хотите подорвать наше дело изнутри! В таких условиях я вынужден уйти в отставку.

Он поднял воротник курточки и горестно сгорбился.

— Мы оказались недостойны великой цели. Я ухожу, прощайте…

Повернулся, но никуда не пошел.

Все принялись взахлеб просить Хлумова остаться, даже те, кого покалечили полотенцем. А Кухаркина вообще выбежала из строя и попыталась поцеловать у него руку. Но тот не позволил, отпихнул начальницу мойщиц и, растроганный, повернулся обратно.

— Ладно, друзья, остаюсь. Только ставлю вас в известность — я отменяю демократические формы управления, как не отвечающие сложности момента, и ввожу чрезвычайное положение. Отныне вопросы очередности, начисления баллов, приема и расстановки кадров переходят в ведение секретаря, то есть меня. Кто-нибудь хочет возразить, добавить?

— Предлагаю дополнить список полномочий секретаря! — звонко воскликнула Кухаркина и подняла руку. — Чтобы наш дорогой начальник машины мог единолично наказывать сборщиков!

— И мойщиц тоже! — взвились присутствующие сборщики.

Хлумов свел брови, делая вид, что крепко обдумывает это предложение. Наконец кивнул…

«Вождь хренов! — усмехнулся про себя Токарев. — Устроил спектакль. На дурака всю власть заграбастал… Вообще-то, Хлумов молодец. На вид — сопляк сопляком, а два десятка лбов каждый его плевок ловят. Плюс восьмиклассники какие-то. Хорошо бы и мне так научиться толпу заводить, чтобы все за мной пошли против вещей драться. И Алекс, и Мерецкая…»

«Начальник машины» тем временем раздавал подчиненным листы бумаги. Токарев успел заметить, что это компьютерные распечатки. Ему стало интересно, он подошел к Сутягину:

— Дай-ка сюда! Да посмотреть, не боись, трухлявый!

Тот сразу спрятал бумажку за спину.

— Это задание на сегодня. Посторонним показывать не положено.

Хлумов громко сообщил с другого конца строя:

— Токарев не посторонний. Своими полномочиями принимаю его во Всевключ и в Актив одновременно. Он будет заниматься особыми операциями. Токарев, задание на сегодня получишь от меня устно.

Саша присвистнул. Неужто им здесь командовать собрались? Э-э, нет, рожа треснет! Хотя, конечно, «особые операции» звучат солидно. Это — для его уровня. Листовки, например, сочинять. Или консультировать по вопросам фантастики и другого искусства — есть же такое, в чем Хлумов не блещет.

Актив закончился. Саша направился к «начальнику машины» — разбираться с заданием. По пути не удержался, наступил Сутягину на ногу, толкнул плечом:

— Подвинься, отличник, всю дорогу загородил!

Ничего, пусть знают, что Токарев огибать их не собирается. Сказал Хлумову:

— Ну как, послал свои полчища пенсов истреблять?

— Что ты, у нас с пенсионерами дружественные деловые контакты! Они нам — ресурс, а мы им — равнозначный объем услуг: магазин, прачечные, уборка помещений и тэ-дэ… — Он взял мастера по особым операциям под руку. — Подожди минуту, Саша, сейчас все разойдутся.

Последними ушли хлумовские «спецназовцы» — восьмиклассники, вооруженные полотенцами. Токарев подумал: «А вот интересно, если сейчас врезать ему по зубам, кто-нибудь прибежит на помощь?» Хлумов будто уловил такие мысли и поспешно отодвинулся.

— Извини, что я при всех сказал про задание. Конечно, ты не подчиненный мне, а друг и союзник. И не задание у меня к тебе, а просьба…

— Какому-нибудь пенсу нос вытереть? — перебил его Токарев. — Или воду у него в туалете спустить?

— Разве такого человека, как ты, можно просить о подобной ерунде? Для тебя есть работа серьезная, чистая…

…Чисто сработано! Из окна повалил дым. Черный, жирный, казалось — по нему можно шагать, слегка утопая кроссовками. Какая-то женщина истошно завопила: «Там горят! Да горят же!» В окне снова появилось лицо того самого парня, только на сей раз оно не сияло здоровым румянцем, а было прокопченным, с темными потеками от слез.

— Огнетушитель, чуваки!.. — Он закашлялся и исчез в клубах дыма. Токарев спросил у Хлумова:

— Колонки тоже демонтировать?

— Давай, только одну, — подумав, ответил тот. — Энергию необходимо расходовать рационально.

Колонки стояли на подоконнике динамиками наружу, чтобы всему кварталу было весело. Правда, они уже не извещали каждого прохожего, что «рок-н-ролл мертв, а я еще нет», — по причине безвременной кончины аудиосистемы. Просто хрюкали, как две перепуганные свиньи. Саша Токарев на секунду закрыл глаза, сосредотачиваясь. Возникло ощущение, будто вокруг позвоночника раскручивается вихрь, который поднимается вверх и врывается в голову. Он открыл глаза. Пробуждение энергии прошло успешно: мир был другим. Все окружающее утратило привычный вид — дома, машины и прочие предметы стали клетками различной формы и цвета. Маленькие клетки образовывали большие, большие были поставлены друг на друга — в общем, они представляли собой гигантскую запутанную конструкцию, внутри которой что-то перетекало. А высоко-высоко была натянута сеть — так выглядело небо. Саша умело выделил в этом хитросплетении левую колонку, невзрачную клетку с пульсирующим внутри студнем, и выпустил из себя вихрь — точно в цель. Студенистое существо под напором вихря мелко задрожало, схватилось за решетку клейкими отростками, но было вынесено вон. Перед глазами поплыло…

И прежний мир вернулся.

«Для такой сопли достаточно было меньшей дозы…» — озабоченно подумал Саша. Мысль прервал жалкий вопль:

— Да что же это! Колонка тоже!

Из левой колонки выбивались язычки пламени, мерзко воняло жженой пластмассой. Дело было сделано. В окне металась черная физиономия с разинутым красным ртом:

— Это же тыщи стоит, тыщи!..

— Назад! — вдруг сказал Хлумов. — Здесь стоять опасно.

Токарев не стал спорить. Тоже почувствовал — надо отойти. У него даже макушка зачесалась — самый надежный барометр.

И действительно, стоило переменить место, как через подоконник перелетел горящий усилитель, оставляя в воздухе дымный след. Будто подбитый самолет. Он утянул за собой оба динамика. Маленький взрыв — и дорогостоящая бытовая техника превратилась в россыпь тлеющих деталей. Следом в окне появился бывший владелец бывшей аудиосистемы. Превозмогая душевную боль, он объяснил неизвестно кому:

— Короткое замыкание! Пришлось выбросить, надо же…

— Да, хорошая аппаратура у вас была, есть о чем сожалеть, — принес соболезнования Хлумов. — Зато теперь нам не мешает громкое звучание записей, и мы можем поговорить на интересующую нас тему.

— Пошел вон, шкет, не до тебя, — огрызнулся парень. — Видишь же, горе у меня!

— Кстати, то, что вы называете коротким замыканием, может случиться и с вашим телевизором, видиком, компьютером. Причем сейчас, немедленно. Я же вчера вас предупреждал, помните?