Всего с 1 мая по 1 ноября 1915 года царская армия потеряла 976 тыс. человек пленными,[179] при этом её потери убитыми и умершими от ран составили лишь 423 тысячи.[180]

Общее количество русских солдат и офицеров, попавших в плен в ходе 1-й мировой войны, также весьма внушительно. Согласно данным Центральной Коллегии о пленных и беженцах (Центропленбежа), оно составило 3 911 100 человек, из которых 2 385 441 находился в плену в Германии, 1 503 412 — в Австро-Венгрии, 19 795 — в Турции и 2452 — в Болгарии.[181] Однако эмигрантский историк H.H. Головин полагает это число существенно завышенным. Согласно его данным, основанным на немецких и австровенгерских документах, в Германии оказалось приблизительно 1,4 млн, в Австро-Венгрии — 1 млн, в Турции и Болгарии — 10 тыс. русских пленных.[182]

В свою очередь с начала войны по 1 сентября 1917 года русская армия взяла в плен 159 390 германских, 1 736 764 австро-венгерских, 64 509 турецких и 670 болгарских военнослужащих.[183]

Как мы видим, результаты боевых действий против германских войск отнюдь не радуют: на каждого пленного немца приходится почти 10 русских в немецком плену. Что же касается огромного количества австро-венгерских пленных, то это вполне объяснимо. Армия «лоскутной империи» отличалась низкой боеспособностью ввиду нежелания славянского населения воевать за дом Габсбургов. Отсюда массовое дезертирство и бегство к русским. Кстати, господа обличители, обожающие завывать насчёт перехода в Великую Отечественную войну красноармейцев к противнику «под звуки дивизионных оркестров», с непременными комментариями, дескать, «такого история войн ещё не знала». Вот вам реальный, а не мифический случай: 3 февраля 1915 года на нашу сторону с развёрнутыми знамёнами и полковой музыкой перешёл укомплектованный в основном чехами 28-й пехотный полк австро-венгерской армии во главе с офицерами.[184]

Раз уж речь зашла о предательстве. Сегодня нам активно внушают, будто массовое сотрудничество с оккупантами жителей СССР во время Великой Отечественной войны — явление уникальное и беспрецедентное, как для истории нашей страны, так и для мировой истории. Это, мягко говоря, неправда.

Увы, всякий раз, когда на территорию России вторгался враг, среди наших соотечественников находились предатели или просто малодушные, предлагавшие свои услуги противнику. Здесь можно вспомнить и события Смутного времени начала XVII века, и измену гетмана Мазепы во время Северной войны.

Во время Отечественной войны 1812 года православное духовенство Могилёвской епархии во главе с архиепископом Варлаамом, оказавшись в оккупации, в полном составе присягнуло Наполеону и служило молебны за победу французского оружия.[185]

Во время Крымской войны 1853–1856 годов крымские татары массово сотрудничали с высадившимися на полуострове оккупантами.[186] В годы 1-й мировой войны немцами и австрийцами на территории бывшего Царства Польского формировались многочисленные части из поляков — бывших русских подданных. Были созданы и подразделения из финских эмигрантов.

Но может быть, подобное явление свойственно только России? Во время 2-й мировой войны в занятых немцами странах Западной Европы сотрудничество с оккупантами было практически поголовным. Причем если у нас служба немцам воспринималась, в том числе и в народном сознании, как предательство, то на Западе это было в порядке вещей — полиция и органы местного управления продолжали исправно функционировать и при оккупантах. Можно также вспомнить наплыв добровольцев в части СС со всех концов Европы.

Что же касается поражений Красной Армии в начальный период войны, то обличители забывают простую вещь: причиной военных неудач может стать как собственная слабость, так и сила противника. Причём мощь армии выражается не только в количестве танков и самолётов, не в длине стволов танковых пушек и толщине брони, о чём так любят рассуждать поклонники Резуна. Это, в первую очередь, уровень организации и подготовки войск. Германская армия 1939–1941 годов была очень сильна, с лёгкостью громила всех противников. А на России споткнулась, причём во многом благодаря стойкости красноармейцев. Так, по словам начальника оперативного отдела Верховного главнокомандования вооружёнными силами Германии генерал-полковника А. Йодля:

Разгром Польши стоил немцам 16 343 убитых и 320 пропавших без вести,[189] наступление на Западном фронте и разгром Франции в мае-июне 1940 года — около 45 тыс. убитых и около 630 пропавших без вести.[190] Между тем первая же неделя боёв против СССР обошлась германским войскам в 22 тыс. убитыми и 900 пропавшими без вести, что превышает их потери за всю польскую кампанию. К концу августа 1941 года потери на Восточном фронте превысили суммарные немецкие потери, понесённые с начала 2-й мировой на всех других фронтах.[191]