— И как? — насмешливо поинтересовался Гибсон.

— Он выздоровел, недуг как рукой сняло, — серьёзно ответил офицер. — Жаль, что не сумел толком объяснить, где именно находится капище, указал только примерное место. Я специально вызвался в экспедицию в Лаоджу, добился того, чтобы основать здесь форт. Какой же я был наивный. Оказалось, что найти капище непросто, кругом топь, туда ведёт единственная тропинка, и только жрецы знают её.

— Те двое, которых схватил Крепс, — они жрецы?

— Да, я подкупил местного жителя, который сумел опознать их. Договориться по-хорошему не получилось, пришлось прибегнуть к пыткам, но эти ребята крепче, чем кажутся.

— Но почему они не попросили своего духа, чтобы он помог вышвырнуть нас отсюда? Я знаю, что в Лаодже не очень любят подданных его величества, — недоумённо произнёс Гибсон, который воспринимал ситуацию как развлечение посреди нудных однообразных дней.

Он с трудом сдерживал улыбку.

— Будете смеяться, лейтенант, но жрецы связаны дурацким законом. Они не имеют права просить у Горана, да и сила у духа, видимо, небесконечна. Однако я думаю, что как минимум в двух сражениях с туземцами не обошлось без вмешательства жабы. Только так я могу объяснить наши недавние поражения.

— Никакой мистики — бездарность генералов, вот причина наших бед.

— Не будьте солдафоном, Гибсон. В мире много необъяснимых вещей. Я верю в существование жабы. Знакомый не лгал.

— Скажите, сэр, кто он — этот ваш знакомый и почему вы верите его словам?

— Его зовут Джеральд. Я встретился с ним в одном из приграничных городков, мы славно проводили время. Он славный малый, однако болезнь постепенно сводила его в могилу. Уже тогда я видел, что мой приятель дышит на ладан. Потом судьба нас разбросала, чтобы свести вновь спустя пять лет. И каково же было моё удивление, когда я увидел его живым и здоровым. За третьей или четвёртой бутылкой, точно не помню, он открыл тайну своего выздоровления. Джеральд решил, что медленная смерть в постели — постыдное занятие для благородного человека, и отправился в экспедицию в Лаоджу. Очередной приступ застал его в одной из деревушек, и не знаю, чем он так привлёк внимание аборигенов, но кто-то из них упросил жрецов отвести моего приятеля к Горану. В результате Джеральд исцелился.

— Вы не сочли это пьяным бредом?

— Нет, более того, Джеральд жутко расстроился, когда узнал, что спьяну проболтался о своём секрете. Он просил, чтобы я всё забыл. Это утвердило мою веру. Жаба есть!

— Допустим, он прав, болотный дух существует на самом деле, — с иронией произнёс Гибсон. — Мы разыщем его, но как уговорим выполнить ваши и мои желания?

— Не говорите во множественном числе, Гибсон, — сказал офицер. — Жаба может выполнить только по одному желанию от каждого.

— Неважно. Я не умею уговаривать духов, даже не знаю, с какого конца подойти.

— Я давно думал об этом и пришёл к простому выводу: если жаба начнёт упираться, пригрожу уничтожить капище, — мрачно пообещал офицер.

— Каким образом?

— Взорву. Я возьму с собой столько пороха, что его хватит, чтобы стереть в порошок всю Лаоджу. Думаю, жаба не захочет взлететь на воздух.

— И что вы пожелаете?

— Денег, много денег, — просто ответил Хэмптон. — С остальным я как-нибудь разберусь. И горе тому, кто вздумает мне помешать. Даже если это тварь вроде болотного духа.

в которой мы встречаемся с Гораном и узнаём подоплёку некоторых событий.

Второй туземец едва держался на ногах. Он был серьёзно ранен, солдаты во время задержания не особенно церемонились, причинив дикарю несколько увечий разной тяжести. В лазарете его перевязали на скорую руку, однако сквозь бинты выступала кровь.

— Хорошо, если этот доходяга не сдохнет у нас на глазах, — закатив глаза, недовольно произнёс Хэмптон.

С каждой секундой туземец нравился ему всё меньше и меньше, однако выбора не оставалось — челюсти крокодила давно уже перекусили пополам тело предыдущего неразговорчивого дикаря. Забредают ли в глухую, затерянную в джунглях округу другие жрецы, оставалось тайной, покрытой мраком. Осведомители больше ничего не знали. Лейтенант предпочитал ковать железо, пока оно горячо. В принципе в его арсенале были методы, способные сделать сговорчивым даже упрямых эльфов, что уж говорить о загоревших детях Лаоджи. К тому же пример с предшественником должен указать пленнику, что упорство не приведёт ни к чему хорошему.

— Он крепкий, сэр, — с уважением произнёс капрал Крепс. — Во время драки ему сломали два ребра, но он умудрился свалить трёх наших и чуть не удрал в джунгли.

Туземец с презрением отвернулся и стал с отсутствующим видом, будто речь шла о ком-то другом.

«Дурак, — подумал Гибсон, — тупой дурак. Мартышка, не понимающая ничего, кроме грубой силы».

— Врежьте ему по морде, капрал, — приказал Хэмптон. — Наш парень слишком о себе мнит.

Удар пришёлся в висок. Раненого снесло к стене хижины. Он упал на циновку и сразу затих: может, потерял сознание, а может, притворялся, чтобы выиграть чуточку времени. Хэмптон прекрасно знал обычные уловки дикарей.

— Не так сильно, — укоризненно протянул офицер.

— Простите, сэр, — повинился капрал. — Скотина вывела меня из себя. Когда его вели, он хотел прокусить мне руку. Не сомневайтесь, он очухается.

— Если этого не произойдёт, займёшь его место, — предупредил Хэмптон.

Крепс взял большое деревянное ведро и окатил туземца водой. Тот зафыркал и встал на четвереньки, тряся головой, будто собака.

«Он так похож на животное, — подумалось Гибсону. — Впрочем, здесь все такие. Они не знают, что такое цивилизация, живут своими дикарскими обычаями, норовят ударить в спину, да покрепче. Ненавижу скотов! Что мы здесь делаем, в этой стране? Зачем я согласился на офицерский патент и почётную ссылку в Лаоджу? Неужели другого способа расплатиться с кредиторами бы не нашлось?»

— Отпустите меня, — слабым голосом попросил дикарь. Изо рта его текли струйки слюны вперемешку с кровью.

— Обязательно отпустим, — кивнул Хэмптон. — Только не сразу.

— Чего вы хотите?

— Мне нравится: разговор принимает сугубо деловой оборот, — изрёк Хэмптон, садясь на грубо сколоченный табурет.

Он несколько секунд изучал туземца, потом необычно участливым тоном спросил:

— Тебе больно?

— Да, — не разжимая зубов, процедил туземец.

— Превосходно, — с довольной миной прокомментировал офицер. — А может стать ещё больнее, если заартачишься и не станешь отвечать на вопросы. Крепс, подтверди.

Капрал кивнул и, склонившись над туземцем, ударил его локтем по спине. Несчастный упал на живот и застонал.

— Прекрасно, Крепс. Ты понимаешь меня с полуслова. Подними хлюпика на ноги и держи крепко, чтобы он не вздумал упасть.

— Будет исполнено, сэр. Хотите, я добавлю ему на орехи?

— Мне нравится ваше стремление к инициативе, капрал, но я не хочу лишать себя удовольствия провести допрос по всем правилам, — отозвался офицер. — Просто сделайте, что я сказал, и без лишних глупостей.

Капрал отдал приказ, и солдаты быстро подняли туземца. Хэмптон посмотрел на него снизу вверх и, увидев покрытое потом измождённое лицо, осклабился:

— Лопни моя селезёнка. Гибсон, ставлю золотой рилли против серебряного, что этот парень будет петь нам как соловей.

— У меня не осталось даже меди, — грустно ответил офицер. — Впрочем, я склонен вам верить.

— Не переживайте, дружище. Не сегодня, так завтра у вас в карманах будет золота больше, чем в королевском хранилище.

Хэмптон повернулся к туземцу:

— Ты знаешь, где капище Горана?

Раненый с ужасом посмотрел на офицера. Язык его заплетался:

— Горан… не знаю никакого Горана.

— Ты не знаешь Горана? Вашего болотного духа, которым мамаши пугают детишек. Я разочарован.

— Я и вправду не знаю никакого Горана, — думая, что ему поверили, забормотал дикарь.