— Предатель! — прорычал Бальбок.

— Вот видите, как изменился мир, — с холодной ухмылкой на губах произнес карлик. — Раньше предателями называли чудовищ, а мы, карлики, сражались за якобы правое дело. Теперь все наоборот…

— Правое дело мне до задницы, — прояснил ситуацию Бальбок. — Я здесь потому, что жажду крови — причем твоей. Ты не только предал и продал нас, ты убил моих дочерей, и за это ты поплатишься!

— Твоих дочерей? — фон Бут оглушительно расхохотался. — Ты действительно веришь в эту чушь?

— Это не чушь, — возразила Квия, поднимая оба своих меча. — Ты поймешь это, когда тебя настигнет гнев Бунаиса!

— Да что ты говоришь, баба. Вместо того чтобы произносить громкие речи, вы бы лучше сдавались — не то я прикажу своим верным воинам атаковать вас, а этого никто из вас не пережи…

Больше ничего Ортмар фон Бут сказать не успел.

С хриплым воинственным криком на губах Бальбок прыгнул вперед и взмахнул секирой — та обрушилась словно молния, и ее грубое лезвие глубоко вошло в грудь карлика.

— Да оставишь ты нас наконец в покое или нет? — закричал Бальбок, вырывая секиру; роскошная борода карлика, лежавшая поверх груди и живота Ортмара, помешала орку забрызгаться кровью предателя.

Еще какой-то краткий миг карлик держался на ногах и удивленно смотрел на Бальбока. Затем рухнул навзничь, и это послужило для его жутких подданных сигналом к атаке.

С хриплыми криками они перепрыгнули через тело своего военачальника, размахивая мечами, секирами и копьями, которые сжимали костистые руки — и встретили Бальбока.

Высокий орк стоял непоколебимо, словно скала, в центре моста, секира его описала широкую дугу — и первая волна нападающих в буквальном смысле слова оказалась сметена с моста, рухнула в кипящую лаву и исчезла в ней.

Но неупокоенные напирали, их становилось все больше и больше, пока не стало настолько много, что Бальбок был вынужден отступить. Он еще раз ударил, столкнув нескольких в смертоносное пламя, затем спиной вперед принялся отступать к своим спутникам, размахивая перед собой оружием.

Плечом к плечу стояли орк, амазонка, убийца и ледяной варвар, чтобы встретиться с костяными воинами в битве не на жизнь, а на смерть.

— Срубайте им головы с плеч! — передал Бальбок опыт Анклуаса. — Когда черепушки нет на плечах, с ними покончено!

Сам же, подавая пример, он вышел вперед и обезглавил одного костяного воина, отважившегося сделать слишком большой шаг вперед. Квия со своей стороны взмахнула клинками и отправила следующего воина обратно в царство мертвых, Нестор и Гурн тоже делали все, что могли. Однако вместо каждого воина, падавшего на землю и уже не поднимавшегося, выходили еще двое. Скелеты атаковали по всей ширине моста, и спутникам приходилось быть чертовски внимательными, чтобы не попасть под внезапно устремившийся вперед клинок или копье.

Вдруг раздался сдавленный крик Гурна — ржавая секира неупокоенного воина нанесла ему рваную рану в левой ноге.

Ярость ледяного варвара настигла неупокоенного прежде, чем тот успел ударить во второй раз. Ручища Гурна устремилась вперед, схватила череп скелета-воина и изо всех сил рванула его — послышался отвратительный треск, когда сломались шейные позвонки.

Нестор уложил следующего неупокоенного, но это ничего не изменило, мертвецов становилось все больше и больше. Квию сильно теснили, и было только вопросом времени, когда неупокоенные воины сомнут ее…

— Назад! — изо всех сил крикнул Нестор. — Нам нужно отступить!

— Нет! — упрямо воскликнула Квия, отправляя пинком ноги одного из неупокоенных вниз с моста, — но его место тут же занял другой.

Квия отражала удары костяного воина, но не отступала.

Амазонка тоже понимала, что выиграть эту схватку они не смогут, однако просто бежать не было смысла. Кто-то должен был остаться, чтобы задержать неупокоенных, иначе товарищам не удастся уйти.

И Квия очень хорошо понимала, кем будет этот «кто-то».

Ее сестры уже ушли вперед по тропе, на которую ступила когда-то Амаз, и Квия была готова последовать за ними. Она — последняя дочь своего народа и не видела смысла в том, чтобы жить дальше. Но с собой в могилу она заберет как можно больше врагов…

И она как раз хотела сообщить о своем решении спутникам, когда случилось непредвиденное. С Гурном произошла перемена. Забрызганный кровью, с длинными, торчащими во все стороны волосами, ледяной варвар и без того представлял собой устрашающее зрелище. Внезапно черты лица его ожесточились: его и без того угловатый подбородок подался вперед еще больше, лоб, казалось, стал шире, вместо глаз остался только белок. Он издал душераздирающий рык, похожий на рев атакующего варга.

— Берсерк! — ошарашенно воскликнул Нестор. — Он берсерк!..

Даже неупокоенные на миг остановились, не зная, как реагировать на изменение в ситуации. Одежда Гурна начала растягиваться на растущих мышцах, пока не порвалась окончательно, а Гурн обнажил клыки, словно волк.

Он вырвал у Бальбока из рук грубое оружие, чтобы в следующий миг размахивать им не менее мощно, чем орк. То, что одним ударом он отправил обратно в небытие сразу пяток скелетов-воинов, его, казалось, нисколько не умиротворило. Напротив — с каждым противником, которого он лишал черепа, ярость Гурна, похоже, только возрастала, а рана в ноге и боль только подстегивали его.

— Бежать! — крикнул он своим товарищам, просто стоявшим и смотревшим на него, не зная, что делать. — Бежать, проклятье! Гурн задержать воинов!

Его слова перешли в душераздирающий рев, когда он снова обрушился на неупокоенных, которые снова атаковали. Скелеты и берсерк налетели друг на друга с невероятной силой. Ржавое железо резало живую плоть, орочья сталь дробила древние кости.

Еще один короткий миг его товарищи стояли в нерешительности: Квия потому, что сама хотела принести себя в жертву, Нестор потому, что не хотел оставлять немногословного варвара, за последние дни ставшего ему другом, а Бальбок потому, что не хотел допускать того, чтобы кто-то как следует повеселился в то время, как он остался ни с чем.

Уже в следующий миг, однако, ко всем троим вернулся разум.

— Бежать! — снова послышалось в диком реве Гурна — и они повернулись и помчались назад в том же направлении, откуда пришли.

Им придется найти другой путь в храм Ксаргула — этот был для них закрыт.

Квия споткнулась о камень и упала. Нестор тут же оказался рядом, чтобы помочь ей подняться. Поскольку при этом они теряли драгоценные мгновения, Бальбоку не оставалось ничего другого, кроме как схватить обоих и понести под мышками. Так он выскочил из пещеры и оказался в штольнях, несясь так быстро, насколько позволяли ноги.

Они бросили последний взгляд на Гурна. Тот стоял в центре волны из рук и ног, грозившей снести его в любой миг. Ужасный крик превратившегося в берсерка варвара эхом отражался от стен пещеры, преследуя спутников далеко вглубь штолен, прежде чем наконец прекратиться и умолкнуть.

Гурн проиграл свой последний бой.

Анклуас внезапно оказался в большом зале и сразу понял, что достиг цели.

Факелы отбрасывали на стены причудливые тени, освещая огромные колонны, поддерживавшие высокий свод. Их капители были в форме змей. Здесь, должно быть, находилось сердце подземного лабиринта, простиравшегося далеко под горой Анар.

Змеиный храм…

Анклуас был уверен в том, что нашел то, что искал — но он был не один!

Вдоль стен комнаты стояли стражники в шлемах и черных доспехах, на щитах их красовалась эмблема василиска. Опустив копья, они выступили вперед и преградили орку путь. И, похоже, они не были удивлены его приходом.

— А вот и ты, чудовище! — воскликнул капитан на языке запада. — Священнослужители сказали, что ты придешь!

Анклуас обнажил желтые зубы в ухмылке, которая была одновременно насмешливой и приветливой, и ответил:

— Рад за вас.

— Где ты оставил остальных себе подобных? Разве вас не было больше?