– Поднимай его! – Голос мальчика.

Я открываю глаза, смущённый, но по-прежнему разгневанный из-за собаки, и большая рука шлёпает меня по щеке.

– Какого! – Я вцепляюсь себе в лицо.

– Гончие, Ял! – Снорри отпустил меня, и я упал на колени. Земля пыльная, ночь тёмная, звёзд много, и они рассыпаны в таком изобилии, что составляют молочную ленту на небесах.

– Собаки? – Теперь я их услышал – они лаяли вдалеке, но недостаточно далеко.

– Они нас выслеживают. Всё ещё гонятся за ключом. – Снорри снова помог мне. – Уверен, что хочешь его оставить?

– Конечно. – Я вытянулся в полный рост и выпятил грудь. – Меня так просто не запугать, старый друг. – Я хлопнул его по спине со всей мужественной энергией, на которую только был способен. – Ты забываешь, кто без оружия штурмовал Башню Жуликов!

Снорри ухмыльнулся.

– Пошли, поведём их в холмы. Посмотрим, не найдётся ли подъём, которого им не осилить. – Он повернулся и пошёл вперёд.

Я последовал за ним, пока темнота не поглотила его полностью, а Кара и Хеннан шли по бокам от меня. Будь я проклят, если отдам сейчас ключ! Мне понадобится то, чем можно откупиться, если меня поймают. И к тому же, даже если я вручу ключ Снорри и сбегу в другую сторону, те сволочи всё равно меня выследят. Речь тут шла о банкирах, а я был должен им пошлины. Они будут преследовать меня до края мира!

Снорри повёл нас прямо к реке. Этот факт я выяснил, потеряв сапог в неожиданно засасывающей грязи.

– Что такое у норсийцев с лодками? – Теперь, когда Снорри отошёл в сторону, я увидел воду, там где рябь отражала звёздный свет.

– Никакой лодки. – Снорри начал спускаться по длинному пологому берегу.

Я вытащил сапог из грязи. Похоже, я вступил в маленький приток.

– Я не умею плавать!

– Тогда уведи от нас собак? – Крикнул Снорри через плечо. Впереди Кара и Хеннан уже заходили в течение. Будь я проклят, если знал, где парень научился плавать у Ошимского Колеса.

Чертыхаясь и прыгая на одной ноге, чтобы натянуть сапог, я последовал за ними. Гончие лаяли то ближе, то дальше.

– А правда, что вода сбивает со следа?

– Не знаю. – Снорри вошёл в реку и помедлил, когда вода дошла ему до бёдер. – Я просто надеюсь, что они не смогут перебраться, или не захотят.

Ни разу не видел собаку, которая не любила бы броситься в реку. Может, норсийские собаки не такие. В конце концов, у них половину года прыжок в реку привел бы только к синякам.

– Проклятие, какая холодная! – Тёплые реки мне ещё не встречались, каким бы жарким ни был день.

Мы поплыли – или, в моём случае, начали барахтаться в воде, пытаясь двигаться вперёд, а не вниз. Длинный меч Эдриса, висящий в ножнах у меня на бедре, всё пытался меня утопить, указывая в сторону речного дна – он тащил меня в том направлении, словно был сделан из свинца, а не из стали. Сложно сказать, почему я не купил в Умбертиде новый клинок. Разве что это оружие, уже запятнанное моей собственной кровью и кровью моей семьи, было единственной связью с ублюдком, который их убил и, возможно, однажды оно снова приведёт меня к нему. Как бы то ни было, плавать с мечом я бы рекомендовал ещё меньше, чем просто плавать. Понятия не имею, как Снорри удавалось держаться на плаву с топором на спине и коротким мечом у бедра. Каре тоже, наверное, было нелегко под тяжестью Гунгнира. Я держал это копьё в руках и знаю, что оно тяжелее любого копья.

Умбер в этом месте был широкой и спокойной рекой, но всё равно вскоре течение меня захватило, и на каждый ярд, что мне удавалось проплыть к противоположному берегу, относило на десять ярдов ближе к морю. Остальные где-то в темноте пробирались куда быстрее и тише. Некоторое время я различал их по белизне волн на воде под звёздным светом. Но довольно скоро я уже вёл свою битву в одиночку, не видя берегов и представляя, будто река стала такой широкой дельтой, что меня вынесет в море прежде, чем я снова увижу землю.

Когда моя рука коснулась чего-то твёрдого, я запаниковал и проглотил внушительную часть реки, пытаясь втянуть в себя и всю остальную воду из неё. К счастью, река около меня оказалась глубиной чуть больше пары футов, я с плеском выбрался и измученно лёг в грязь.

– Быстро, поднимайся! – Дёрнула меня за рубашку Кара.

– Что? – Я с трудом поднялся на четвереньки. – Как ты нашла меня так быстро?

– Мы шли вдоль берега вслед за шумом. – Раздался где-то в темноте голос Хеннана.

– Полмили, наверное, проплыл. – Сказал Снорри, поднимая меня на ноги. – Кара думала, не выплывешь.

Мы шли и шли в ночи, стараясь различать, насколько это было возможно, очертания, подсвеченные звёздами, и избегать чернильно-тёмных долин. Тёплый воздух и упражнения довольно быстро просушили меня, страх прогнал сонливость, уши напряжённо вслушивались в ночные звуки, постоянно страшась далёких голосов гончих.

Сложно сказать, сколько раз я спотыкался во мраке – достаточно, чтобы вывихнуть лодыжку. Несколько раз я падал, руки саднило от порезов и содранной кожи, ладони покрылись грубым песком. От остальных я видел лишь тёмные очертания, никаких деталей, хотя этого было достаточно, чтобы разглядеть, как Снорри сгорбился от боли, вцепившись в бок.

Первый свет – сначала серый, а потом розовый – показался над Ромерскими холмами, между которыми ютились Крптипские копи. Прежде чем солнце полностью показалось над горизонтом, я снова услышал гончих. Сначала они казались частью воображения, но Снорри остановился и посмотрел назад. Поморщившись, он выпрямился и положил руку на плечи Хеннану.

– Мы сражались с волком Фенрисом. А несколько флорентийских собак вряд ли опаснее. – Тень скрыла его лицо.

– Пошли. – И я зашагал вперёд. Гончие действуют сообща: полдюжины могут завалить любого противника. А за ними придут и люди. – Наверняка уже недалеко осталось. – Мне нужно было, чтобы оставалось недалеко, но то что мне нужно, часто не совпадает с тем, что преподносит мир.

– Надо разделиться. – Лай раздавался всё ближе и, как обычно бывает, когда всё оборачивается скверно, мой разум принялся искать пути, как мне выкрутиться. Хеннан замедлял нас, тут не было сомнений. Я ещё не настолько перепугался, чтобы оставить парня, но разделиться казалось неплохой альтернативой. Он уже не будет меня замедлять, и всё же я его не оставлю – есть равный или даже бо́льший шанс, что погоня последует за мной, и это за недостаточностью улик можно истолковать как спасение пацана! – Если разделимся, то они не смогут преследовать нас всех…

– Что это? – Кара меня проигнорировала, указывая вперёд.

Земля перед нами поднималась, становясь бесплодной и сухой по мере того, как мы взбирались на холмы. У меня было только общее представление о направлении и смутные воспоминания о каких-то картах, которые я внимательно рассматривал в архивах Золотого Дома, поэтому казалось, что наши шансы отыскать конкретную нору в земле зависели от того, встретим ли мы какого-нибудь местного, который сможет нас провести. К несчастью в Ромерских холмах, видимо, совершенно не было местного населения – возможно оттого, что гостеприимностью это место могло сравниться с поверхностью луны.

– Тропа. – Снорри опустил руку, которой прикрывал глаза, и на миг мрачная линия его губ изогнулась во что-то менее угрюмое.

– А здесь есть только одно место, куда она может вести! – С новыми силами я бросился вперёд, облизывая пересохшие и потрескавшиеся губы, и жалея, что мне не удалось выпить немного больше Умбера, пока я с ним боролся.

Из-за акустики долины казалось, что гончие уже прямо за нами, хотя к тому времени, как тропа провела нас на другую сторону, на склонах, по которым мы спустились, по-прежнему не было видно никаких признаков погони.

– Маловата тропинка. – Проворчал Снорри и подтолкнул Хеннана вверх по склону. – Разве мы не должны были встретить какой-нибудь транспорт?