— Ваше величество! — негромко окликнула я королеву, склоняясь в вежливом поклоне. Просто стоять и смотреть на нее было слишком неловко, словно бы мои взгляды вторгались в нечто очень личное. — Простите, что прерываю ваше уединение…
— О, Лале… — обернулась Тирле. Лицо ее было усталым… Да и каким оно может быть на рассвете у женщины, которая двадцать лет занималась тяжелой и неблагодарной работой. — Что так задержало вездесущую леди Опал в сумраке? Признаться, я ждала тебя еще вчера — помощь Шута мне бы не помешала.
— Призраки прошлого, о моя королева, — шагнула я ближе. Вид на далекие холмы и город за рекой открывался восхитительный — вся столица в ее блеске и великолепии была передо мной как на ладони. — Но кажется, теперь я свободна от них… как и от своей карты. Время безумной Лале прошло.
— Вижу, — грустно улыбнулась королева. Тонкие губы были совсем бескровными, словно Тирле мерзла. — Ты теперь принадлежишь только себе… А вот моя воля — в рабстве у государства.
— Такова тяжелая ноша владык, — осторожно заметила я и подтянулась, присаживаясь на широкие перила. Теперь наши с Тирле лица были на одной высоте… впервые я смотрела на королеву не снизу вверх, и видела много такого, что прежде не могло открыться моему взору. Сейчас она удивительно напоминала мне ту, прежнюю Тирле — грубоватую и властную принцессу, любящую простые шутки и прямые фразы. Годы на троне научили ее лгать с улыбкой на устах, говорить знаками больше, чем словами, и быть жестокой с врагами. — Что беспокоит вас, о моя королева?
Веер крутанулся в пальцах… и сорвался вниз. Костяные пластинки раздвинулись в полете, и маленькую хрупкую вещичку закувыркал ветер. Конечно, спустя минуту она упадет, но пока еще она обманывает мечтательный взор иллюзией полета.
— Что беспокоит меня, Лале? — медленно повторила Тирле, и складка меж бровей стала резче. — Я впервые не уверена в том, что делаю. Ларра должен быть приговорен и казнен — он признал свою вину. Скорее всего, Совет Первых осудит Лорда Волн и оборвет его существование, чтобы больше никто никогда не поддался соблазну призвать Прилив и стереть Дома с лица земли… — она осеклась.
— Но?.. — вопросительно подняла я брови.
— …но я не смогу этого сделать. А ведь Совет передаст мне право на его жизнь! — Тирле в остервенении хлопнула ладонью по перилам. — Я-королева желаю возмездия… но мне-женщине хочется совсем иного.
— Ваше величество…
— Молчи, Лале. Ты ничего не понимаешь. Мне уже четыре десятка лет с лишним. Я и не надеялась, что когда-нибудь полюблю… Думала, что трон после моей смерти отойдет второй ветви, потомкам младшей дочери Соло Янтарного. Но сейчас у меня появился этот шанс — нежный, любящий супруг, семья, ребенок моей крови, который унаследует престол! — Голос ее почти сорвался на крик. А потом Тирле вдруг словно сломалась — обмякла, беспомощно обхватив себя за плечи. Высокая, нескладная, тонкая фигура в черном платье… Сколько отчаяния было в ней! — И теперь все надежды — в прах. И знаешь, что горше всего, Лале? — подняла она на меня больной взгляд. — Он, плененный, сумел победить меня — всего одним стремительным поцелуем. Единственным прикосновением губ к губам в тот момент, когда я подошла накинуть на него путы. Он не противился мне, как будто что-то сломило его изнутри. Что-то такое было во взгляде Ларры… потерянное. И мне стало не по себе… До тех пор уверенность в правильности собственных поступков не покидала меня. Так легко было опоить Ларру эликсиром, заставить признаться в предательстве, вынудить его применить силу своей карты, чтобы я сумела ударить в ответ… Но один поцелуй все изменил. Ларра любит меня, а я перечеркнула свое будущее тем, что уличила Лорда Волн в злом умысле.
Налетел порыв ветра — такой сильный, что мне пришлось на всякий случай спрыгнуть с перил на площадку. Но Тирле даже не шелохнулась, тоскливым и яростным взглядом вперившись в пространство.
— Ваше величество… — осторожно тронула я ее за рукав, погладила пальцами напряженно сжатые кулаки. — Не все еще потеряно. Позвольте мне присутствовать на Совете! — внезапно предложила я, переполненная сочувствием. — Пусть в любви я ничего не понимаю, зато в интригах расклада за две сотни лет научилась разбираться прекрасно. А вдруг я сумею вам помочь?
Ярость в ее глазах угасла, сменившись задумчивостью.
— Присутствовать на Совете… Конечно, это запрещено, Лале, и даже я не могу изменить правила — ведь ты лишь девятая в раскладе. Но… — Лицо Тирле словно озарилось светом надежды. — Но кто может воспрепятствовать тебе, Хранительнице ключа, идти туда, куда вздумается?
— А ведь и верно, — улыбнулась я. — Когда начнется суд?
— На закате, — выпрямилась королева. — Тогда, когда перевернутся в третий раз большие часы в зале. Но… неужели ты собралась покинуть меня сейчас, Лале? Прошу, побудь со мной еще немного!
— Если такова ваша воля, — склонилась я в шутливом поклоне. Слух привычно насторожился в ожидании звона бубенцов… но высохшие пряди лишь свободно рассыпались по плечам и груди.
Мне до боли, до оторопи хотелось увидеть Мило — хотя бы одним глазком, сквозь замочную скважину… Но оставить сейчас Тирле — нет, не нынешнюю королеву, а прежнюю девочку, которую я когда-то знала, — было бы сродни предательству.
Ее величество оставалась на площадке в башне почти до полудня, а потом отправилась в один из своих кабинетов в северном крыле дворца. Большой приемный зал, в котором произошла схватка двух первых в раскладе, сейчас спешно ремонтировали. Кроме него пострадало еще несколько помещений в той же части здания, в том числе библиотека этажом ниже и малый королевский кабинет с изображениями карт на стенах — на ярус выше. Эти залы отгородили от остальной части дворца, и перестройка их должна была начаться через несколько дней.
Тирле пыталась заниматься государственными делами, готовиться к суду, но все ее внимание сосредоточилось на образе Ларры, заключенного пока в темницу для знатных пленников. Я, как могла, развлекала свою госпожу — беседой, шутками и сказками. Королева смеялась, но глаза ее по-прежнему переполняла печаль. Мне хотелось пообещать ей, что все непременно наладится, но ложь, очевидная даже последнему глупцу, не шла с языка.
Надежда все еще жила… но чем дольше я размышляла, тем меньше ее оставалось.
Даже если отбросить интересы раскладов, а рассмотреть только дела Домов, смерть Ларры была выгодна слишком многим. Достаточно большая страна, в меру богатая и с обширными возможностями для торговли представляла собой лакомый кусочек. Наверняка Дом Зверей был бы не прочь получить выход к морю через Лунную бухту, да и Дом Волн давно зарился на земли побережников. Что уж говорить об Амиро — осенний государь с удовольствием отщипнул бы крошку от общего пирога.
Тирле тоже бы досталось приличное «вознаграждение за беспокойство» — жемчужные заводи, которые по сделке с Ларрой отходили Дому Камней, так и остались бы закрепленными за нами.
Да только жемчуг не вложишь в грудь вместо разбитого сердца. А потому нужно было хорошенько подумать, как устранить Ларру, не лишая его жизни и соблюдая древние законы возмездия в раскладах.
Во всем этом для меня было немного проку… Разве что после треволнений о делах государственных не оставалось уже сил на мысли о собственном счастье.
Ох, Мило, Мило… Как ты? Все ли с тобой в порядке? Ты упрям и не станешь просить помощи ни у кого… Но вдруг ядовитая лоза-любовь уже слишком сильно затянулась вокруг твоей души? Отчего я сейчас мучаюсь дурными предчувствиями — это самообман и пустые переживания или… тебе и впрямь что-то грозит?
«Как только закончится суд, отправлюсь прямиком в покои Мило», — твердо решила я, пытаясь заглушить глухой перезвон колокольчиков тревоги.
Когда Тирле отбыла на Совет, попросив меня выждать с пол-оборота и лишь потом тайком пробираться в зал, я чуть было не сорвалась с места и не кинулась в комнаты ученика. Но удержалась — в сотый раз за этот день.
