Я вздрогнула, потом хихикнула, представив себе подобную картину.

– Никто тайком и ползком никуда пробираться не будет! – решительно сообщил Рэн. – Это же самые простые правила военного дела, им еще на первом курсе учат.

– Каким? – справиться с хихиканьем все не удавалось, пришлось зажать рот ладонью. Это явно было нервное.

– Просто. Не можешь куда-то попасть незаметно – попади туда как можно более заметно. Не можешь пробраться тайком и через задний вход – действуй через главный, с шумом, с помпой, чтобы никто даже не думал тебя не пустить. Или не успел.

– Интересным вещам вас там учат... А как такое на практике реализовать, не советуют?

– Чего – на практике?

– Например, как мы наденем на него седло?

Существо, еще несколько минут назад бывшее милым и маленьким теневым зверьком, переступило с лапы на лапу и вопросительно хрюкнуло.

– Хороший Черныш, – успокаивающе сказала я, надеясь, что голос не очень дрожит. – Хороший.

Зверь довольно замигал и почесался боком о ствол ближайшего дерева. Дерево дрогнуло, но устояло.

– Седло, говоришь? – задумчиво протянул рыжий. – А зачем нам седло?

На лекциях по литературе профессор Раундворт, азартно поблескивая очками, разъяснял нам, что в легендах обычно присутствуют один-два ключевых момента, запоминающихся лучше всего. Когда эти сказания передавались только устно, менестрелями и сказителями – то на этих моментах обычно требовалось сыграть что-то трогательное (или боевое-энергичное, зависит от ситуации) на лютне или на лире. Примеров подобных ключевых сцен – множество. Тавейн, открывающий ворота Таэ Миральд, юный король Золотых Островов, поднимающий меч своего убитого наставника и идущий сражаться, принцесса эльфов Дэя, которая становится деревом, чтобы своими корнями поддерживать фундамент падающего дворца ее родного города... Разумеется, любой из магов Мастерской на лекциях Раундворта, затая дыхание и забыв про конспекты, грезил о таком моменте для себя. Я – не исключение, признаюсь. В моих мечтах обычно фигурировало что-то героическое: я щитом заслоняю короля от вражеской стрелы, одним мановением руки превращаю целую орду гоблинов в лягушат, спасаю падающий с небес летучий корабль. То, что корабли обычно с небес не падают, а у короля наверняка целая команда магов-телохранителей, меня волновало слабо. Главное – момент!

Так вот: даже в самых страшных снах мне не могло присниться, что для всей Пристани этим моментом станет нечто другое: Маннэке из Мастерской, Рэн из Академии и Тимми из трущоб, галопирующие по направлению к волшебному куполу верхом на огромной серой лохматой свинье!

Рэн благородно предложил пожертвовать для Черныша упряжь Милены – но она ему была существенно мала, в холке свинозверь теперь был выше любой лошади, примерно с половину шкафа в библиотеке Ротта-Ворона, но заметно толще и лохматей. Поэтому Рэн и Тим просто откопали в доме кучу тряпок, связали их в грубое и грязное подобие ошейника, и надели на Черныша. Слава Рее, он не протестовал – если бы протестовал, не знаю, что бы мы делали. За ошейник должен был держаться Рэн, за Рэна – я, за меня – Тимми. Уговорить свинтуса лечь, чтобы мы могли забраться на него верхом, получилось не сразу, но тоже, в общем, без проблем. Залезли мы быстро, встал Черныш сам, Рэн попытался мягко задать направление – для начала выйти из заросшего сада, а там посмотрим...

И тут Черныш решил, что лучше нас знает, куда ему надо. В общем, логично: все три дня он только и делал, что носил записки в определенное место, сейчас на него нагрузили еще и каких-то двуногих, но маршрут наверняка не менялся! И надо брать быстрый старт!

Момент, говорите? Аааа!

Цеплялись мы друг за друга, как утопающие за последнюю корабельную доску. Бухали лапы по мостовой, прохожие не просто разбегались, а прямо-таки разлетались в стороны. И верещали, и кричали, и ахали. Я тоже вопила не своим голосом, потому что мне казалось – еще секунда, и я улечу с Черныша куда-нибудь в ближайшее окно. За моей спиной, дополнительно оглушая, тоненько визжал Тимми. Черныш, видимо, решив, что это вопли в его честь, хрюкал на бегу глубоким басом. Рэн молчал – то ли сказывалась хваленая воинская выдержка, то ли у него дыхание перемкнуло от силы, с которой я стиснула его ребра. Где-то рядом раздавались панические каркающие крики Милены – она справедливо рассудила, что ее хозяин сейчас не в лучшей ситуации, и надо бы помочь, но сделать ничего не решалась. Черныш пер вперед, как легендарный бронированный маммут, которых использовали в битвах на Золотых Островах. Мы промчались по Кладбищенской, свернули на Торговую, помяв чей-то лоток с пирожками, и, наконец, очутились на Главной, возле Мастерской. Свинозверь фыркнул, топнул и пошел напролом – прямо туда, где должны были находиться ворота.

Патруль состоял в основном из ребят Академии – не знаю уж, как в нашей бешеной скачке я успела заметить их форменные головные повязки. И в стороны они рассыпались весьма быстро и дисциплинированно – молодцы какие, вот что значит выучка.

Потом я увидела прямо перед нами серый купол, поняла, что если наши расчеты неверны, и других живых существ, даже верхом на создании Хаоса, стена не пропустит – будущее мое очень печально и очень недолго, секунды две в сумме. Пока я это осознавала, серое марево придвинулось еще ближе – и Черныш одним прыжком преодолел препятствие. А я даже зажмуриться не успела. Зато успела почувствовать, как сзади нас задело что-то большое и лохматое.

На миг стало очень холодно – холоднее, чем зимой, волосы встали дыбом, а кожа покрылась мурашками. Перед глазами плавно проплыли какие-то то ли нити, то ли обрывки – цвета облаков в непогоду, все движения замедлились, казалось, один удар сердца длится вот уже час, и еще час отдается в ушах глубоким грохотом.

Миг – и все эти странности исчезли. Вместе с ними исчезло и ощущение лохматой шкуры Черныша под коленками, я почувствовала, что лечу, и едва успела сгруппироваться. Приземлилась не на голову, а на руки и частично на что-то мягкое, сильно отшибла ладони. Со стоном поднялась на колени, огляделась, машинально пытаясь вытереть пострадавшие руки от грязи. Вытирать пришлось о штаны.

Вокруг живописно расположились мои друзья: Рэн, уже успевший встать, с гримасой потирал бок. Ох, кажется, это он не от приземления пострадал, а от моей хватки... Тимми, раскрыв рот, осматривался вокруг с таким видом, словно в небесные чертоги попал. Милена, умудрившаяся принять удивительно оскорбленный вид (что для морды, состоящей в основном из клюва, довольно трудно), сидела неподалеку и вылизывала длинным розовым языком правый бок, приподняв крыло.

– Мяу, – печально сообщила поверхность подо мной. Я отлетела в сторону.

– Рапси!

Кот поднялся на лапы и тщательно отряхнулся. Так вот чья лохматая туша навалилась на нас за секунду до прохода сквозь купол! Говорят, ездовые и не только кошаки умеют падать с любой высоты, в любой позе, и ничего с ними не случится. Кажется, мы только что проверили эту теорию. Хорошо хоть, что нас разбросало не по камням, а по неподстриженной траве.

Стоп. Трава?

Мы находились во дворе Мастерской. Ворота, как всегда, были распахнуты – но чисты от записок, а сразу за ними начиналась колеблющаяся серая хмарь. На меня удивленно таращилась круглыми глазищами Львиная Дверь: видимо, на ее памяти ученики не пробивали неодолимый купол верхом на гигантских созданиях Хаоса. На миг меня кольнул страх: я вспомнила сон в осколке, вспомнила, как скалились на меня белоснежные каменные клыки... Но тут огромная львиная морда свесила набок спрятанный обычно язык и широко, во все зубы, улыбнулась. Мне показалось, что даже мурлыкнула.

– Нэк!

Со стороны общежитий мчалась Поли. За ней бежали еще какие-то ребята, кажется, второклассники. Я помахала им рукой, чувствуя, как мое собственное лицо, не хуже каменной хищной морды, расползается в ухмылке.

Я дома. Пусть над головой серый твердый купол, пусть где-то вдалеке армия сумасшедшего мага, пусть происходит что угодно – но я дома. Наконец-то!