Пирсон почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. В комнате кроме них двоих находился ещё один человек. Эту женщину тоже не стоило выводить из себя. Пирсон знал, что, если Спиро решит выбросить его из окна, она, не испытывая ни малейших угрызений совести, будет свидетельствовать в суде, что он, Пирсон, спрыгнул со Шпиля по собственному желанию и очень радуясь этому факту.

Поэтому свои следующие слова Пирсон выбирал очень тщательно:

– Это устройство…

– Всевидящее Око. Так оно называется. И об этом я тебе уже говорил. Или у тебя проблемы с памятью?

– Прошу прощения, босс. Несомненно, Всевидящее Око обладает огромным потенциалом. Но оно закодировано.

Спиро метнул оливку в голову ученого. Более унизительного положения нобелевский лауреат не мог себе и представить.

– Значит, взломай этот код. За что я плачу тебе деньги?

Пирсон почувствовал, что его пульс резко участился.

– Все не так просто. Этот код… Его невозможно взломать.

– Пожалуйста, объясни мне все так, чтобы я понял тебя, – подозрительно спокойным голосом произнес Спиро, откидываясь на спинку кожаного кресла кроваво-красного цвета. – Каждый год я спускаю на твой отдел двести миллионов долларов, и теперь ты говоришь, что не можешь взломать какой-то жалкий код? Придуманный сопливым пацаном?

Пирсон старался не думать о том, какой звук издаст его тело, шлепнувшись на мостовую. Погибнет он или останется жить – все зависело от следующей реплики.

– Око приводится в действие голосом и закодировано на голос Артемиса Фаула. Никто не может взломать этот код. Это невозможно.

Спиро ничего не сказал, и ученый воспринял его молчание как добрый знак.

– Я слышал о подобных кодах, – торопливо продолжал он. – В научной среде эта тема обсуждается достаточно давно. Такой код называется Кодом Вечности. Количество буквенных комбинаций в этом коде близко к бесконечности, и, кроме того, он основан на неизвестной нам системе. Видимо, мальчик разработал новый, известный только ему язык, и мы не знаем, как этот язык соотносится с английским или с любыми другими языками мира. Раньше подобный код существовал только в теории. Теперь он воплощен наяву. И если Артемис Фаул мёртв, значит, Всевидящее Око умерло вместе с ним. Простите, мистер Спиро, босс.

Йон Спиро вставил сигару в угол рта, но прикуривать не стал. Врачи запретили. Перед этим они целый месяц выбирали, кто именно скажет ему об этом.

– А если бы Фаул был жив? Пирсон с радостью ухватился за эту спасительную соломинку.

– Если бы Фаул был жив, ломать Код Вечности нам бы не пришлось. Достаточно было бы сломать мальчишку.

– О'кей, док, – кивнул Спиро. – Можешь быть свободен. Тебе не обязательно слышать то, что будет обсуждаться в этой комнате дальше.

Пирсон торопливо сгреб свои записки и поспешил к двери, стараясь не смотреть на сидевшую за столом женщину. Если он ничего не услышит, то сможет притвориться, будто совесть его чиста. А лица женщины он не видел, поскольку ни разу не посмотрел в её сторону. Так что, если его вызовут в полицию, опознать её он не сможет.

– Похоже, у нас возникли проблемы, – сказал Спиро своей облаченной во все чёрное собеседнице.

Женщина кивнула. От неё веяло холодом. Чёрный брючный костюм, чёрная блузка, чёрные туфли на шпильках. Даже часы «Радо» на её запястье были черными, как уголь.

– Да, но я привыкла решать подобные проблемы.

Карла Фразетти была крестной дочерью Шпица Антонелли, который в мафиозном клане семьи Антонелли отвечал за центр Чикаго. Карла служила связующим звеном между Йоном Спиро и Антонелли, которые, возможно, являлись самыми могущественными людьми в этом городе. Ещё в самом начале своей карьеры Спиро понял, что связанные с мафией деловые предприятия имеют тенденцию процветать.

Карла внимательно рассматривала свои ухоженные ногти.

– Мне кажется, у тебя есть только один выход: схватить этого мальчишку Фаула и клещами вытащить из него код. Ну, или не клещами, чем захочешь.

Спиро думал, посасывая незажженную сигару.

– Все не так просто, – наконец буркнул он. – К этому пацану достаточно сложно подобраться. Ты не видела родовое поместье Фаулов. Это настоящая крепость.

– Если не ошибаюсь, мы тут говорим о тринадцатилетнем мальчишке? – презрительно улыбнулась Карла. – Или о каком-то мафиозном боссе?

– Через шесть месяцев ему будет четырнадцать, – попытался оправдаться Спиро. – Так или иначе, есть осложнения.

– Какие именно?

– Арно ранен. Этот Фаул выбил ему все зубы.

– фу! – с отвращением поморщилась Карла.

– Он едва может стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы возглавить операцию.

– Что ж, очень жаль.

– На самом деле этому пацану удалось вывести из строя всех моих лучших людей. Кстати, они тоже нуждаются в услугах стоматолога. Да я на одних дантистах разорюсь! Нет, тут мне нужна помощь со стороны.

– Хочешь нанять нас для этой работы?

– Именно. Но людей следует подбирать крайне тщательно. Ирландия – страна маленькая. Гангстеров там будет видно за версту, поэтому мне требуются незаметные люди, которые убедят мальчишку сесть на самолет и прилететь ко мне в гости. Никто у вас не хочет заработать деньжат по-лёгкому?

– Кажется, мистер Спиро, я поняла твои требования, – с хитринкой подмигнула ему Карла.

– И как? У тебя есть кто-нибудь на примете? Люди, способные выполнить эту работу без шума и пыли?

– В общем, тебе нужны один «железный человек» и одна «обезьяна».

Спиро, знакомый с мафиозным жаргоном, кивнул. «Железный человек» был вооружён, а «обезьяна» проникала туда, куда проникнуть было почти невозможно.

– У нас найдётся подходящая парочка. Уверена, эти люди не привлекут к себе ненужного внимания, даже в Ирландии. Но это будет дорого стоить.

– А они хороши? – спросил Спиро. Карла улыбнулась. В один из её клыков был вставлен крошечный рубин.

– Не сомневайся, – сказала она. – Лучшие из лучших.

Мокасин Макгвайр решил сделать татуировку. Череп в виде туза пик. Рисунок придумал он сам и крайне этим гордился. Так гордился, что хотел нанести эту татуировку себе на шею. Татуировщику Кляксе Бертону едва удалось разубедить упрямого клиента. Мокасин смилостивился только после довода, что по такой татуировке его мигом опознает любой полицейский.

– О'кей, – кивнул он. – Будь по-твоему. Делай на предплечье.

Мокасин наносил татуировку после каждой удачно выполненной работы. На его теле практически не осталось ни одного чистого участка кожи. Мокасин трудился не покладая рук.

На самом деле Мокасина звали Алоизием, а родом он был из ирландского города Килкенни. Кличку Мокасин он придумал себе сам, весьма логично рассудив, что она куда больше подходит гангстеру, чем имя Алоизий. Всю свою жизнь Мокасин мечтал стать гангстером, крутым типом, точь-в-точь как в кино. Когда же его усилия организовать кельтскую мафию не увенчались успехом, Мокасин отправился в Чикаго, где его встретили с распростертыми объятиями.

Один из боевиков чикагской мафии обнял его так крепко, что чуть все кости не переломал. В ответ на радушный прием Мокасин отправил громилу и шестерых его приятелей в госпиталь Матери Милосердной. Неплохой результат для парня ростом в пять футов. Через восемь часов он уже был зачислен в штат чикагской мафии.

А спустя ещё пару лет и полсотни удачно выполненных заданий его стали называть лучшим «железным человеком» клана Антонелли. Мокасин специализировался на ограблениях и взимании долгов. Не слишком обычная работа для коротышки. Впрочем, Мокасин был необычным коротышкой. Расслабившись, он откинулся на спинку регулируемого кресла татуировщика.

– Эй, Клякса, тебе мои туфли нравятся? Клякса растерянно заморгал и смахнул с бровей пару капелек пота. С Мокасином всегда следовало быть настороже. Даже самый невинный вопрос мог оказаться ловушкой. Один неверный ответ – и будешь извиняться перед святым Петром.