Артемис, Дворецки и Джульетта сидели за столом. Гномы-технари смазывали их виски дезинфицирующим раствором.

– Мне вдруг пришла в голову одна мысль, – сказал Дворецки.

– Можешь не продолжать, – перебил его кентавр. – Ты, вероятно, имеешь в виду свой нынешний вид? Ты и в самом деле постарел.

Дворецки кивнул.

– Всем моим знакомым известно, что на самом деле мне сорок лет. Вы же не можете стереть память у стольких людей.

– Я уже побеспокоился и об этом, Дворецки. Когда ты заснешь, мы обработаем твоё лицо лазером и удалим омертвевшие клетки. Кроме того, сюда прибыл один из лучших пластических хирургов – он сделает тебе инъекцию Росы, позволяющую избавиться от морщин. Ничего страшного, маленький укольчик в лоб.

– Инъекция Росы?

– Жир, – объяснил кентавр. – Отсасываем из одного участка тела и впрыскиваем в другой.

Дворецки совсем не обрадовался подобной перспективе.

– Этот жир… Надеюсь, вы его не оттуда возьмете? – И он ткнул себя чуть пониже спины.

Жеребкинс несколько смутился, что было ему несвойственно.

– Ну, на самом деле… Мы действительно возьмём его оттуда, но не у тебя.

– Объясни.

– Исследования показали, что из всех волшебных рас наибольшей продолжительностью жизни обладают гномы. В местечке под названием Полл-Дайн живёт один рудокоп, которому, как утверждают, недавно исполнилось две тысячи лет. Ты никогда не слышал выражение «гладкий, как гномья задница»?

Дворецки рассерженно оттолкнул техника, который пытался приклеить ему на лоб пластырь с электродами.

– Ты хочешь сказать, что жир, взятый из задницы гнома, будет введен мне в лоб?

Жеребкинс пожал плечами.

– Такова цена молодости. Некоторые живущие на западном побережье фейки готовы отдать целое состояние за инъекцию Росы.

– Я тебе не какая-нибудь фейка, – процедил сквозь зубы Дворецки.

– Мы также захватили гель, которым можно покрасить волосы, если ты вдруг надумаешь их отпустить, и специальный пигмент, чтобы закрасить пятно на твоей груди, – торопливо продолжил кентавр. – Когда очнешься, ты снова станешь молодым, правда только снаружи.

– Толково, – заметил Артемис. – Я предполагал нечто подобное.

В зал вошла Элфи, тащившая за собой Мульча. Гном был в наручниках и, судя по виду, очень жалел самого себя.

– Неужели ты мне не доверяешь? – скулил он. – Мы же столько пережили вместе!

– Я могу лишиться своего значка, – ответила Элфи. – Майор приказал вернуться с тобой или вообще не возвращаться.

– Я ведь добровольно сдал жир, ну что вам от меня ещё нужно?

Дворецки закатил глаза.

– О нет, только не это, – простонал он. Джульетта хихикнула.

– Не волнуйся, Дом. Ты ничего не будешь помнить.

– Лишите меня чувств, и побыстрее.

– Не стоит благодарности, – пробормотал Мульч, пытаясь почесать задницу.

Элфи сняла с гнома наручники, но держалась рядом, на расстоянии вытянутой руки.

– Он хотел попрощаться, – сказала Элфи. – Пришлось согласиться. – Она подтолкнула Мульча. – Давай прощайся.

Джульетта подмигнула гному.

– До свидания, Грязнуля.

– Пока, Вонючка.

– Не обломай свои зубы о бетонные стены.

– Последнее замечание совсем не кажется мне смешным, – несколько обиженно произнес Мульч.

– Да ладно тебе злиться. И не скучай без нас. Может, ещё встретимся.

– Если и встретимся, то впервые в жизни. – Мульч кивнул на включавших компьютеры техников: – Благодаря этим вот ребятам.

Дворецки присел, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом гнома.

– Береги себя, маленький друг. И держись подальше от гоблинов.

Мульч поёжился.

– Мог бы не напоминать, – буркнул он. На развернутом техником экране появилось лицо майора Крута.

– Может быть, вам стоит пожениться? – рявкнул он. – Не понимаю, к чему все эти нежности? Через десять минут вы даже имени этого каторжника не вспомните.

– Майор на линии, – несколько запоздало крикнул один из техников.

Мульч повернулся к висевшему на стене экрану.

– Джулиус, перестань. Неужели ты не понимаешь, что все эти люди обязаны мне жизнью? Для них это крайне трогательный момент.

Из-за плохого приема сигнала обычно багровое лицо Крута выглядело красным, как помидор.

– Мне совершенно наплевать на ваши нежности. Я здесь, чтобы убедиться в том, что ваша память навсегда стерта. Наш друг Фаул явно приготовил нам несколько сюрпризов, либо я совсем не разбираюсь в вершках.

– Майор, – укоризненно промолвил Артемис, – такая подозрительность крайне обидна для меня.

Однако Артемис не мог сдержать улыбки Все понимали, что он наверняка предпринял меры, чтобы восстановить свои воспоминания, и теперь все зависело от того, удастся ли Подземной полиции вывести Фаула на чистую воду. Последний поединок.

Артемис встал и подошёл к Мульчу Рытвингу.

– Мульч, тебя мне будет не хватать больше, чем кого-либо. Нас ждало такое будущее…

Мульч едва не разрыдался.

– Ты прав, мальчик, – всхлипывая, произнес он, – С твоими-то мозгами и моими способностями…

– Не говоря уже о присущей вам обоим аморальности, – добавила Элфи.

– …Перед нами не устоял бы ни один банк на земле, – завершил фразу гном. – Это и называется упущенными возможностями.

Артемис изо всех сил старался говорить искренне. Это было крайне необходимо для осуществления следующего этапа придуманного им плана.

– Мульч, я знаю, предавая клан Антонелли, ты рисковал собственной жизнью, и поэтому хочу тебя отблагодарить.

Богатое воображение Мульча мигом нарисовало целый ряд крайне заманчивых картинок: некий оффшорный банк, недавно открытый счёт на некоего Мульча Рытвинга и очень большая сумма, переведенная на этот самый счёт.

– Ну что ты, зачем всё это? – принялся уверять гном. – Правда-правда. Хотя, если признаться, я поступил невероятно храбро, несмотря на угрожавшую мне смертельную опасность.

– Вот именно, – согласился Артемис, снимая с груди золотой диск. – Знаю, это очень скромный подарок, однако лично для меня он многое значит. Я хотел сохранить эту монету, но вдруг понял, что буквально через несколько минут она потеряет для меня всякий смысл. Поэтому я хочу, чтобы она осталась у тебя. Думаю, Элфи не будет возражать. Пусть эта безделушка напоминает тебе о том, что мы пережили вместе.

– Ого! – воскликнул Мульч, взвешивая в руке монетку. – Целых пол-унции золота! Здорово! Артемис, ты меня просто облагодетельствовал.

Артемис похлопал гнома по плечу.

– Иногда деньги не главное. Поверь мне, Мульч.

Майор Крут вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит в комнате.

– Что такое? Что он там сунул этому каторжнику?

Элфи выхватила из рук Мульча подарок Артемиса и поднесла его к глазку камеры.

– Самая обычная монета, майор. Некогда я сама дала её Артемису.

Жеребкинс бросил взгляд на металлический кружок.

– На самом деле таким образом мы одним кинжалом убиваем сразу двух червяков-вонючек. Эта монетка могла пробудить воспоминания Артемиса. Маловероятно, но возможно.

– Ну а второй червяк?

– У Мульча в тюрьме будет чем поиграться. Сидеть ему очень долго.

Крут на несколько секунд задумался.

– Ладно. Пусть оставит монету себе. И хватит тут целоваться. Отправляйте каторжника на шаттл. Мне через десять минут надо быть на заседании Совета.

Элфи вывела Мульча из комнаты, и Артемис вдруг понял, что ему действительно жаль расставаться с гномом. Через каких-то полминуты к вискам и запястьям всех находившихся в комнате людей были подключены электроды. От электродов кабели вели к нейронному трансформатору и плазменному экрану, на котором демонстрировались их воспоминания.

Жеребкинс вгляделся в бегущие по экрану строки.

– Это слишком рано, – наконец сказал он. – Откалибруйте на шестнадцать месяцев назад. Нет, лучше на три года. Мы должны найти момент, когда в голову Артемису пришла мысль похитить кого-нибудь из нас.

– Браво, Жеребкинс, – с горечью произнес Артемис. – А я так надеялся, что ты до этого не додумаешься.