Вот вам, пожалуйста! Шла на мирную, на женскую работу, не требующую специального образования, а оказалась перед какой-то ужасной машиной, которая мало того что не разберёшься, какая сложная, так ещё и взорваться может!

– Ладно-ладно, не пугайся, – сказала Вера. – Я тут год уже работаю – ни разу не взрывалось ничего. Это так… для общего развития.

– А… – с облегчением ответила я.

Тем временем эспрессо перестал литься, и кружечка наполнилась душистым напитком с красивой пенкой бежево-орехового цвета с рыжеватыми прожилками. Вера поставила кружку на блюдце, снабдила маленькой ложечкой и, пожелав приятного аппетита, отдала посетителю.

Поскольку других посетителей в кофейне не наблюдалось, Вера велела мне сделать эспрессо самостоятельно. Не без волнения и не без страха я повторила все процедуры: выбросив спитый кофе из холдера в специальный мусорный бак под кофемашиной, насыпала две новых порции, потрясла, прижала, отшлифовала, засунула в агрегат, нажала на кнопку, взяла сверху кружку, подставила… Вышло значительно медленней, чем у Веры, но вроде бы правильно. Только вот напитка почему-то налилось намного меньше, да и пенка у него была темнее.

– Ты пила эспрессо раньше?

– Никогда.

– Ну вот, попробуй.

– А что, можно?

– Ну, вообще-то, в баре пить и есть не разрешается, – призналась моя наставница. – Но дегустация – это обязательная часть обучения. Так что Галя простит, если что. Давай, пей.

Я отхлебнула из кружечки… и едва нашла в себе силы, чтобы не выплюнуть эту пакость! Горькая, густая, вязкая жидкость – вот чем был мой эспрессо! Неужели кто-то мог платить за это деньги?!

– Вот, – сказала Вера. – То-то же. Горькое, да? Это всё потому, что ты слишком сильно прижала кофейную таблетку.

– Таблетку?!

– Да. Содержимое холдера так называется. Попробуй снова, но прессуй чуть-чуть слабее. В этот раз из-за того, что ты переусердствовала, таблетка получилась слишком плотной, и вода через неё шла медленно и плохо. По пути она вобрала не только ароматные вещества, но и всякую горькую гадость, которая нам не нужна. Словом, твой эспрессо получился переваренным.

Я попробовала снова, спрессовав уже намного слабее. Вышло снова не то. Это стало понятно, как только напиток полился из холдера: две его струйки на этот раз были необычно сильными и светлыми. Получившийся эспрессо еле-еле поместился в нужной чашке: а ведь когда его готовила Вера, то до края оставалось полсантиметра.

– Кажется, слабо прижала, – вздохнула я.

– Молодец, что понимаешь, – сказала Вера. – Этот кофе слишком водянистый, недоваренный. И пенка у него почти что белая. Если ложкой помешать, она исчезнет. А не должна.

Второй раз за первый час работы меня посетило острое желание уволиться. Смыться, убежать, забыть про этот позор! Кто бы мог подумать, что всё так сложно! Раньше я представляла, что на работе мне придётся иметь дело с чем-то вроде автоматов по продаже кофе-напитков: бросил монетку, на кнопку нажал – и готово. То есть просто кнопку, без монетки… А что получается?! Куча сложнейших манипуляций для приготовления самого простого, самого базового напитка! Если у меня не получается эспрессо, то что говорить о прочем?! Похоже, что я не способна для этой работы… Скоро все это поймут… И поставят меня мыть посуду. Пожизненно.

Вера хотела дать мне ещё один шанс с эспрессо, но не успела. В «Корицу» зашёл очередной посетитель и заказал американо. Я ожидала чего-то сверхсложного, но оказалось, что американо – это всего лишь эспрессо, разбавленный водой (Хм… «Всего лишь»! Словно я умею его делать!). Проделав уже знакомые мне операции, Вера подставила вместо маленькой кружечки чашку побольше, куда заранее налила горячей воды. В итоге получился очень милый кофе с белой пенкой. Можно было подумать, что он с молоком. Но молоко подавалось отдельно: по просьбе клиента Вера наполнила им крохотный, размером с пару напёрстков, белый молочничек. Если б я ещё играла в куклы, то, наверно, захотела бы такой!

На то, чтоб поупражняться в приготовлении американо, времени уже не было. Последовал очередной заказ: два маленьких латте.

– Ну, вот, – сказала Вера. – Добрались до молока. Кстати, «латте» по-итальянски – это и есть «молоко». Кофе в этом напитке совсем немного.

Говоря эти слова, моя наставница уже тянулась к холодильнику, который находился под «прилавком», где стояла кофемашина. Благодаря директору я уже знала, что холодильник этот заполнен пакетами с молоком. Вера достала один из них, ловко открыла без ножниц и принялась наполнять небольшой, на пол-литра, кувшинчик из нержавейки.

– Молоко надо погреть и чуть-чуть взбить, – комментировала она свои действия. – В латте должна быть пенка, но немного. Специально над ней можно не стараться, сама получится. Главное – довести молоко до нужной температуры. Обрати внимание: наливаю полмолочника примерно. И главное – градусник!

Вера взяла смешной градусник, похожий на цветочек на стебельке и представляющий собой циферблат, посаженный на металлическую палку, прицепила к нему специальный зажим и прикрепила к кувшинчику. Кончик палки был опущен в молоко. Стрелка на циферблате, до сих пор показывавшая комнатную температуру, поползла в сторону убывания.

Я наблюдала за всеми этими манипуляциями, гадая: как же Вера будет греть кувшин? Ничего похожего на плиту поблизости не было. Правда, в другом конце бара имелась конвекционная печь… Но прямо сейчас Аня грела в ней булку с корицей по просьбе какой-то старушки. Ещё были грили. На них?..

Но моя наставница не сделала ни шага в сторону грилей. Вместо этого она взялась за изогнутую металлическую трубку, выходящую из кофемашины и до сих пор прижатую к её боку, немного развернула в свою сторону, а потом крутанула какое-то колесо на машине… Агрегат запыхнел, трубка плюнула кипятком, а через мгновение из неё вырвался клубок пара. Ещё через мгновение Вера снова повернула колесо, и пар закончился.

– Паровик надо продуть перед использованием, – пояснила она. – Мы же не хотим, чтобы скопившийся там конденсат оказался в кофе.

– Конденсат? В кофе? – я ничего не поняла.

– Ну, когда паровик остывает, внутри оседает вода. А поскольку мы греем молоко, пропуская через него пар, то эта вода может оказаться внутри! Разбавлять молоко в наши планы не входит!

Так вот оно что! Молоко греют здесь же, при помощи этой трубы! Вера вставила кончик паровика в кувшин, повернула колёсико, и молоко загудело и стало тихонечко подниматься.

– Главное прогреть, но не взбивать. Для этого паровик надо опустить до самого дна. И следи за температорой. Выключить нужно между семьюдесятью и восемьюдесятью по Цельсию. Если перегреешь – вкус испортится. Тогда придётся вылить.

Господи, сколько премудростей! «Прогреть, но не взбивать», «взболать, но не смешивать»! Следить за давлением, за силой нажима, за уровнем жидкости, цветом пенки, температурой… да ещё и все сроки хранения тортиков помнить! Ведь это же невозможно! От всех этих подробностей голова того и гляди лопнет! Нет, мне их не усвоить! Не смогу! Бежать, бежать!..

– Ну вот, готово, – Вера выключила пар, отставила кувшинчик, вытерла паровик специальной тряпкой и снова его продула. – Это тоже обязательно. Если каждый раз не чистить, молоко потом присохнет, не отдерёшь… Теперь сделаем два одинарных эспрессо.

Быстрыми, отточенными движениями Вера приготовила эспрессо, подставив под льющиеся из холдера струйки теперь уже не одну, а две кружки – самые крохотные, какие имелись. Затем разлила молоко по двум длинным стеклянным бокалам со специальными ручками. И, наконец, опрокинула в каждый из них по малюсенькой порции кофе: она сделала это до того ловко, что не только ни капли не пролила, но и почти не повредила пенные шапочки, появившиеся наверху каждого из бокалов. На моих глазах молоко с эспрессо перемешались, и получились два нежно-коричневых латте, украшенных тонюсенькими белыми подушечками пены.

– Как красиво! – сказал посетитель, бережно поднимая поднос со своим заказом.