– Не отпускай меня, – выдохнул он ей на ухо, обжигая горячим дыханием.

Она с готовностью повиновалась, прижимаясь к нему все сильнее, не обращая внимания на боль.

Еще один толчок, и Маркус тоже замер. Мгновение они лежали неподвижно, прижимаясь друг к другу, чувствуя, что там, где их тела соприкасались, выступил жаркий пот. Затем он ожил и одним сильным и резким толчком проник в самую ее сокровенную глубину, рождая в ней такую сильную боль, что Онория не выдержала и закричала. Тогда он заглушил ее крик страстным поцелуем, и она невольно ответила на него, прижалась к нему, отдаваясь ритмическим движениям. Каждый новый толчок был восхитительным, каждый удар доставлял ей болезненно-сладкое наслаждение.

Теперь она оказалась во власти неведомых ранее ощущений и двигалась так же быстро, как и карета. Казалось, между ними существовала какая-то связь: чем быстрее двигался внутри ее Маркус, тем стремительнее неслась вперед карета, и при каждом толчке Онория испытывала острейшее наслаждение.

Жаркая реакция Онории стала для Маркуса утонченной пыткой, когда резкий поворот бросил их набок. Он простонал и проник еще глубже внутрь ее, а ее внутренние влажные мускулы стиснули его так, что он едва мог вынести. Не обращая внимания на боль, он продолжал следовать стремительному темпу...

К счастью, Онория оказалась такой же страстной, как и он, и, достигнув оргазма, взорвалась восторженными криками. Маркус уже не мог сдерживаться; охваченный небывалым восторгом, он излил всего себя в ее нежную горячую глубину.

Ему было неведомо, сколько времени они оставались в таком положении: слитые воедино телами, задыхающиеся, в то время как карета продолжала мчаться вперед. Наконец Маркус почувствовал, что они замедляют ход, и поднял голову. Должно быть, они приближались к узкой дороге, которая вела к охотничьему домику. Теперь уже близко.

Приподнявшись на локте, Маркус с восторгом посмотрел на новобрачную. Глаза ее были закрыты, опущенные ресницы отбрасывали на пылающие щеки густую тень.

Она оказалась невинной, как он и думал. Мысль о том, что он стал первым мужчиной, который ее ласкал, привела Маркуса в такой восторг, что он готов был вскочить на крышу кареты и оповестить об этом весь мир.

Он провел пальцем по ее щеке, и она повернула к нему лицо, наслаждаясь его лаской. Сердце его дрогнуло от этого доверчивого движения.

Маркус предполагал, что после того, как он научит Оно-рию всем таинствам любви, она сможет стать страстной любовницей, но она с самого начала так естественно, с такой готовностью отвечала на каждое его движение, так стонала, обнимая, подбадривая и подгоняя его, что он невольно задумался, какой же она будет, когда приобретет хоть какой-то опыт? По его телу пробежала приятная дрожь предвкушения. В самом деле, этот брак может стать судьбоносным. Погладив материнское кольцо на ее пальце, Маркус поразился тому, каким горячим оказался на ощупь металл; казалось, он был живым...

Онория вздохнула, ее припухшие губы расплылись в утомленной и сладостной улыбке.

– Как вы себя чувствуете, мадам? – Маркус поцеловал ее в щеку.

Глаза ее широко распахнулись.

– Достаточно хорошо... Это нормально?

Маркус засмеялся:

– Разумеется.

По ее лицу пробежала восторженная улыбка.

– И так будет каждый раз?

– Насколько я знаю, да. Не хотелось бы возвращаться к прозе жизни, но нам придется одеться, так как мы уже почти приехали. Я с удовольствием провел бы в этом домике не одну ночь, но для дела лучше как можно раньше вернуться в Лондон, чтобы поскорее появиться в обществе. Это быстрее остановит всякие сплетни.

Онория вздохнула:

– Я и забыла о скандале. А долго будут сплетничать, как ты считаешь?

– Уже нет, если мы вернемся и сделаем вид, что женились по любви, – тогда просто не о чем будет сплетничать. – Маркус поймал на себе вопросительный взгляд Онории. – Ты, кажется, собираешься что-то сказать?

– Так не хочется возвращаться ко всему этому... Но делать нечего.

Он прижал палец к ее губам.

– Не будем торопиться, у нас впереди целая ночь. Потом мы вернемся домой и смело встретим то, что уготовила нам судьба.

По лицу Онории Маркус видел, что ей хочется что-то возразить, но, помолчав немного, она кивнула.

– Ты прав, не будем сегодня об этом думать. – Она собрала вещи и стала не спеша одеваться.

Настроение у Маркуса поднялось, и он тоже принялся одеваться, закончив как раз в тот момент, когда Гербертс остановил карету у охотничьего домика.

Спустя две недели карета маркиза вновь мчалась по городу. Маркус небрежно развалился на подушках; недавно он обнаружил, что если во время поездки с Гербертсом позволить своему телу расслабиться и не сопротивляться отчаянным броскам из стороны в сторону, то потом чувствуешь себя гораздо лучше.

Ему до сих пор не верилось, что он стал женатым человеком. Они с Онорией полностью насладились уединением в охотничьем домике, но стремление поскорее остановить пересуды по поводу их внезапного брака вынудило молодых уже наутро вернуться в город, где им пришлось пережить головокружительную череду визитов, балов и музыкальных вечеров. В результате вокруг только и говорили об очаровательной жене маркиза, о ее милых сестрах, и прежде всего о Кассандре, которая обещала стать первой красавицей сезона.

Маркус улыбнулся, с удовольствием вспомнив о своей хитрой уловке: на одном из вечеров он доверительно признался леди Кэрлайсл, что намерен дать в приданое Кассандре двадцать тысяч фунтов. Дальнейшее нетрудно было предсказать. Леди Кэрлайсл тут же выдумала какой-то предлог, чтобы распрощаться с маркизом и, рискуя потерять достоинство, чуть ли не бегом проследовала в зал, полный гостей. Глядя ей вслед, Маркус едва удерживался от смеха.

При этом Маркус не то чтобы не жалел, а даже радовался, что в его доме поселились родственники жены... Вот только сама Онория ставила его в тупик. Она не обманула его ожиданий и действительно оказалась пылкой и страстной любовницей, с готовностью отзывающейся на его ласки, однако помимо интимных моментов она держалась с ним с прохладной вежливостью и отчужденностью.

Маркиз беспокойно заерзал на сиденье, машинально схватившись за свисавшую с потолка кареты петлю, когда экипаж сильно подбросило на ухабе. Если бы до свадьбы его спросили, какое поведение жены для него предпочтительнее, он наверняка перечислил бы все те качества, которые теперь нашел в Онории. Она всегда была любезной, вежливой, постоянно улыбалась ему... вот только улыбка ее была какой-то механической, лишенной тепла.

И при этом со своими близкими Онория искренне и весело шутила, охотно участвуя в их добродушных розыгрышах. Маркус с завистью смотрел, как она дружески треплет Джорджа по волосам, нежно обнимает Кассандру. Неожиданно ему стало мало ее любезности и собранности, и вместо любезной компаньонки в любовных делах он захотел вдруг увидеть в своей жене прежнюю, живую и колкую Онорию.

Маркиз со вздохом откинул голову на подушки. Сначала он объяснял себе поведение жены обычным послесвадебным волнением и усталостью, но и две недели спустя она попрежнему была с ним крайне сдержанной и замкнутой.

Устремив за окно невидящий взгляд, Маркус поморщился, чувствуя болезненное стеснение в груди. Может быть, Онория просто еще не привыкла к новым условиям жизни? При всем приятном оживлении, которое внесла в Тремонт-Хаус ее шумная семья, порой его охватывала досада от того, что он никак не мог застать Онорию одну. К тому же сейчас им приходилось много бывать в свете, что изрядно утомляло обоих.